Многие факты тогда приобрели бы совсем другую оценку. И совершенно другую интерпретацию. Никто бы сейчас не говорил о подвиге казахской молодежи, вышедшей в суровые декабрьские дни восемьдесят шестого года на центральную площадь Алматы. Наоборот, эти события назвали бы злостным преступлением, выходкой алкоголиков и наркоманов. Ведь та власть была мастером по навязыванию идеологических ярлыков и клише. Вспомним! Все, кто был с ней хоть в чем-то не согласен, слыли исключительными негодяями, по мнению советских идеологов, – начиная от душманов Афганистана и заканчивая американскими империалистами.
Народ наш, наверное, все так же привычно занимал бы с ночи очереди за мясом, туалетной бумагой и прочим дефицитом, а с экранов телевизоров на нас сурово взирал бы какой-нибудь очередной генеральный секретарь ЦК КПСС.
Но история не терпит сослагательного наклонения. И в первую очередь потому, что ее творят люди.
Казахи в декабре восемьдесят шестого года крайне негативно отреагировали на назначение Первым секретарем Коммунистической партии Казахстана никому в республике до этого не известного назначенца Москвы Г. В. Колбина. Новость эта буквально взбудоражила людей. Традиции партийного назначения, существовавшие до этого в СССР, пришли в явное противоречие с принципами заявленной незадолго до этого горбачевской перестройки с ее ускорением, гласностью и демократией. Да и все к тому времени успели уже изрядно подустать как от той социалистической действительности, так и от той коммунистической власти.
17 декабря 1986 года на центральную площадь Алма-Аты стала стекаться студенческая и рабочая молодежь, открыто заявившая свой протест по поводу назначения власти. К вечеру собралось порядка пяти тысяч человек. Еще больше народу вышло на площадь 18 декабря. Поддержать молодежь пришли преподаватели вузов, представители творческой интеллигенции, цвет казахской нации.
По разным оценкам, всего в акциях протеста с 17 по 18 декабря восемьдесят шестого года приняло участие более тридцати тысяч человек. Алма-Ату поддержали жители Джезказгана, Павлодара, Караганды, Талды-Кургана, Аркалыка, Кокчетава, Чимкента, где также прошли митинги и демонстрации.
О событиях 17 декабря вспоминает их участник Кайрат Дюйсен:
– Мы с моей девушкой вышли на площадь. К тому времени там уже собралось много народу. В основном мои сверстники. Молодежь была возмущена. “Почему сняли Кунаева?” – звучал вопрос. “Кто такой Колбин?” – недоумевали собравшиеся. Толпа бурлила, раздавались гневные голоса. А напротив нас выстроилось оцепление из милиционеров и военных. Точно не знаю, но, по-моему, это были курсанты Алма-Атинского погранучилища. На трибуне выступал кто-то из руководства. Но его не было слышно. Стоял сплошной гул голосов. Милиционеры кричали: “Тише, тише, слушайте, вам же говорят”.
И тут вдруг началось. Кто-то из милиционеров толкнул парня в толпе. Тот ответил. Завязалась потасовка, в которой я тоже принял участие. Сроду не пил и в тот день пьяным не был, но тут мне просто кровь ударила в голову. Я был искренне зол. Зол на Компартию. На все это партийное руководство. Из завязавшейся драки меня вытащил Асхат Куатбаев, однокурсник младшего брата. Он тоже в тот день был с нами на площади. Он и моя девушка увели меня оттуда.
А события между тем развивались. К утру 18 декабря из восьми регионов СССР в срочном порядке перебрасываются войска специального назначения, вооруженные саперными лопатками и щитами. Алма-Ату оцепляют. Закрывают доступ в город для поездов и автобусов междугороднего сообщения. На улицы высылаются многочисленные милицейские и военные патрули с собаками. И наконец вся эта спецоперация, получившая кодовое название “Метель”, завершается кровавым побоищем, в ходе которого более полутора тысяч демонстрантов получают ранения разной степени тяжести.
Вспоминает участница тех событий Гулнар Лепесбаева, в то время студентка факультета географии Казахского государственного университета:
– Вечером 17 декабря мы, пять студенток, сломали закрытую дверь общежития и направились на площадь. Возле драмтеатра имени Ауэзова мы попались на глаза военному патрулю. Солдаты нас жестоко избили. Следы от тех побоев у меня до сих пор сохранились на теле. Мы с девчонками обратились в травмпункт. Там раны перебинтовали, а сведения о нас отправили в милицию. Только под утро 18 декабря я пришла обратно в общежитие.
В тот же день меня, израненную, задержали на площади с листовками. В этих листовках я призывала народ к забастовке. Задержали и мою подругу Гульмиру Рахимжанову. Нас с ней и еще трех девушек – Гулнар Абилкайырову, Гулвиру Канинову, Галиму Шумаеву, распространявших на площади листовки с призывом “Долой Колбина”, осудили в один день. Мне тогда исполнился 21 год. А отбыла я в заключении два года.
19 декабря центральные газеты Советского Союза публикуют краткое сообщение ТАСС, датированное 18 декабря. В нем говорится: “Вчера вечером и сегодня днем в Алма-Ате группа учащейся молодежи, подстрекаемая националистическими элементами, вышла на улицы, высказывая неодобрение решения состоявшегося на днях Пленума ЦК Компартии Казахстана. Сложившейся ситуацией воспользовались хулиганствующие, паразитирующие и другие антиобщественные лица, допустив противоправные действия в отношении представителей правопорядка, а также учинив поджоги продовольственного магазина, личных автомобилей, оскорбительные действия против граждан города…”.
Этим сообщением гражданам Страны Советов ясно дают понять, что в Алма-Ате против решений действующей власти выступил не народ и не передовая студенческая молодежь, а некие “хулиганствующие, паразитирующие и антиобщественные лица”. Хотя на самом деле изначально провокационным следует рассматривать назначение Москвой Г. В. Колбина на должность Первого секретаря Компартии Казахстана – республики, о которой до этого Колбин вообще не имел ни малейшего представления.
Алматы