Со стройки «Звезды Смерти» сбегает ведущий ученый Гален Эрзо (Мадс Миккельсен) и поселяется на планете в скандинавском стиле, где занимается фермерством и наслаждается семейной жизнью с женой и дочерью. Империя отправляет за светочем амбициозного функционера Орсона Кренника (Бен Мендельсон в белом плаще), Галена возвращают на место, но его дочери удается улизнуть. Десятилетия спустя, уже в статусе межгалактической преступницы (её прегрешения останутся неназванными), Джин Эрзо (Фелисити Джонс) встретится с повстанцами. Те извлекут её из тюрьмы, чтобы наладить контакт с влиятельным террористом Со Геррерой (Форест Уитакер), который по совместительству её и воспитал. По слухам, с Со вышел на связь ее отец Гален Эрзо, передав что-то важное через пилота-дезертира (Риз Ахмед). Слово за слово, образуется отряд камикадзе, который проберется в «библиотеку» Империи, чтобы выкрасть планы «Звезды Смерти».
Дальше без швов начнется «Новая надежда», но «Изгой-один» весь немаленький хронометраж сфокусирован на формировании отряда, формулировании внутренних конфликтов и, собственно, штурме планеты, где заветные планы хранятся. Уместно вспомнить Борхеса, который называл сюжет «О штурме и обороне укрепленного города» среди четырех, на которые все истории в мире и подразделяются. Во вселенной «Звездных войн» универсальность не пустой звук: Джордж Лукас писал оригинальную трилогию, сверяясь с «Тысячеликим героем» Джозефа Кэмпбелла, где описаны ключевые мифологические герои и сюжеты, а «Пробуждение силы» печально иллюстрировало мысль, что история ходит по кругу (иногда буквально).
«Изгой-один» тоже на 100% состоит из знакомых характеров и ситуаций. Дарт Вейдер живет в башне Саурона, инкрустированной лавовыми потоками. Донни Йен играет местного Ип Мана — боевитого слепого монаха, неудержимо верующего в Силу. Со Геррера прикладывается к маске искусственного дыхания, что Несмертный Джо из «Безумного Макса: Дороги ярости» (Джордж Миллер тоже апологет Кэмпбелла). Пессимистичный робот K-2SO (Алан Тьюдик) — помесь C-3PO и Марвина из «Автостопом по Галактике». Капитан Кассиан (Диего Луна), возглавляющий вылазку, всегда стреляет первым (как Хан Соло) и вообще таким образом стремится решать любые мало-мальски важные вопросы. Наконец, пружину сюжета, как и прежде в «Звездных войнах», взводят отношения к фигуре отца: Джин Эрзо пытается восстановить доброе имя папы-ученого, вынужденного трудиться на Империю.
Козырь «Изгоя» в том, что история захвата планов «Звезды Смерти» — необязательная виньетка на полях бесконечной летописи далекой-далекой галактики; над проектом не довлела толща зрительских ожиданий, желание соответствовать которым расплющило «Пробуждение силы» до милого, но бесконечного фан-сервиса. Поэтому к классическому для студии и вселенной самовоспроизведению конфликтов и ситуаций добавился изобретательный трюк: это кино про войну — без джедаев (почти), но с отчаянным героизмом наголо (побочные эффекты — те же, что у любого фильма про героизм). Люди разных взглядов оказываются посреди мясорубки на чужой территории — получасовой аттракцион противостояния практически безликому врагу (силы противника носят непроницаемые шлемы). Эту историю легко представить в декорациях Второй мировой — в «Изгое» Империя снова прямолинейно рифмуется с Третьим рейхом, а два выстрела «Звезды Смерти» напоминают о сброшенных на Хиросиму и Нагасаки атомных бомбах «Малыш» и «Толстяк».
Закономерно, что с первых кадров режиссер Гарет Эдвардс, постановщик «Монстров» и «Годзиллы», фокусируется на человеческом (в мире Star wars корректнее сказать — не-джедаевском), показывает испачканные в земле руки, потрескавшиеся губы Фелисити Джонс, повседневные гримасы Бена Мендельсона, по чьему будто покрытому воском лицу стекают капли дождя. Даже Дарт Вейдер сначала возникает на экране без знаменитого шлема — как изуродованная человечность в специальном резервуаре с водой. Галактики спасают избранные, а дорогу им расчищают люди, чьи имена выветриваются из истории галактик. Не без пафоса, лишних реплик и схематичности (удачному и умеренно звездному ансамблю картины по-прежнему тесно в заданных характерах), Эдвардс рассказывает эту простую, человеческую историю. И не то чтобы удивительно, что у режиссера, двумя годами ранее снявшего скептически принятый фильм про Годзиллу в роли Спасителя (идея куда более безумная, но от этого и занятная), более-менее получился и обратный трюк: картина про самоотверженность тех, кто там, внизу.