“Была пятница, муж собирался в мечеть. Попросил мочалку, я сказала, что выкинула ее, а взамен старой купила новую. Со словами: почему ты меня не спросила, он начал пинать меня, душить, в какой-то момент я потеряла сознание”.
Радикальные перемены
Это история 26-летней Анель с юга Казахстана, которая вот уже месяц вместе с четырьмя детьми находится в кризисном центре Астаны для жертв бытового насилия.
– Год назад мы переехали в столицу – старшему сыну, ему 8 лет, нужна была реабилитация. Снимали квартиру. По приезде сюда муж даже не пытался устроиться на работу, говорил: зимой трудно ее найти. Мы жили на детское пособие и накопленные за время работы мужа на малой родине средства – он был на госслужбе, в банке, обеспечивал нас. Сама я не работала – не успела окончить факультет туризма, вышла замуж, потом беременность, роды, – рассказывает Анель “КАРАВАНУ”.
В последние месяцы характер мужа стал сильно меняться, продолжает наша героиня.
– У него появился новый круг общения, новое мировоззрение, стал ходить пять раз в мечеть на намаз. Потом я узнала, что он слушает лекции проповедников, состоит в какой-то группе в ватсапе. Обратилась в центр религии – просила помощи, совета, что делать. Они сказали, что супруг слушает наставников, которые находятся за пределами Казахстана, это пропаганда радикального течения. Мне посоветовали прийти в центр с ним, где с мужем могли бы поработать теологи, психологи, – говорит Анель. Келин жестоко избили на тое на глазах у детей
Однако поговорить с мужем женщина так и не решилась.
– В один из дней у нас состоялся серьезный разговор – я попросила его пойти на курсы по религиоведению, получить образование религиозное (высшее у него есть), чтобы он не терялся в современных течениях. Муж отреагировал на просьбу крайне болезненно, заявил, что я слушаю всех, но не его, и не поддерживаю его, как должна. С тех пор отношения стали разрушаться изо дня в день, – вспоминает Анель.
Последняя капля
Однажды произошел инцидент, чисто бытовой: в пятницу муж собирался в мечеть, попросил мочалку. Я сказала, что выкинула ее, а взамен старой купила новую. Муж разгневанно закричал: “Почему ты не спрашиваешь меня?!”… И избил меня. Первый раз избил так сильно…
– То есть он и до этого поднимал на вас руку?
– Однажды был удар от злости, во время ссоры, – прерывисто дыша, рассказывает Анель. – В ту пятницу дома были двое детей, двое – в садике.
Муж начал пинать меня, душить, в какой-то момент я потеряла сознание… Когда очнулась, он вымаливал прощение, причитая: “До чего мы дошли”…
Вечером разговаривала с мамой, которую до этого ни разу не тревожила – берегла ее, не хотела, чтобы она переживала, я ведь у нее одна. И мама у меня одна. Она вообще к нам нечасто приезжала – работала. Но в этот раз была последняя капля. По голосу мама поняла, что случилось страшное. Я рассказала, что муж избил меня, что мне плохо. В тот момент я не знала, что у меня переломы ребер.
– Вы не вызывали “скорую”, полицию?
– Я позвонила в “103”, мне сказали: наверное, у вас ушиб. Если боли не пройдут – обратитесь, нужно будет сделать рентген.
…В конце разговора мама сказала: “Не переживай, дочка”, и назавтра приехала с участковым. Стала собирать вещи: “Всё, мы уходим”. Помню, сказала ей, что не хочу жить с этим человеком. Мне кажется, что до этого мы жили ради детей…
В суде, состоявшемся вскоре после избиения, Анель простила мужа.
– Ему могли дать два года лишения свободы за причинение вреда здоровью средней тяжести – у меня были переломы, смещение…
Мне сказали, что судимость отца может повлиять на будущее детей, когда они будут устраиваться на работу. И я его простила. Но на учете он все-таки стоит. Еще в суде мне сказали, что я уже не смогу с таким заявлением обратиться, именно по побоям. "Это фотошоп": муж жестоко убил жену в Шымкенте и инсценировал самоубийство
– Муж пытался вернуть вас и детей?
– Он до сих пор вымаливает прощение. Сейчас идет бракоразводный процесс, но муж говорит: нас могут развести по документам, но я тебе талак (развод по-мусульмански) не дам.
– Он знает, что вы здесь?
– Да. Юрист на суде ему сказала. Когда я спросила, зачем, она заявила: пусть знает, что ты находишься под защитой государства.
В халате и тапочках
Под защитой государства в ГУ “Кризисный центр “Үміт” для жертв бытового насилия в Астане сейчас находятся 11 женщин и 26 детей.
– Центр создан в ноябре 2013 года постановлением акима Астаны. За это время через него прошло около 800 жертв бытового насилия, мы их называем “услугополучатели”. Мы оказываем услуги по восьми направлениям: социально-бытовые, медицинские (заключен меморандум с поликлиникой, в самом центре работает медсестра), психологические, юридические и другие. Женщины и дети обеспечены четырехразовым питанием (с детьми до 3 лет – дополнительным детским питанием, это соки, каши, пюре, заменители грудного молока), – рассказывает юрисконсульт центра Зарина АБИКАЕВА.
Зачастую женщины прибегают к воротам приюта в одном халате и тапочках, в этих случаях “беглянкам” выдают теплые вещи, вплоть до колготок, носков.
– Специалисты нашего центра помогают женщинам с получением алиментов, разводов, оформляют исковые заявления. Также собираем документы на получение пособий, льгот. Многие даже не знают, что за ребенка они должны получать выплаты от государства. Еще помогаем с оформлением документов в школы, детские сады, – отмечает собеседница.
В списке услуг центра “Үміт” и трудотерапия – здесь женщин обучают вязанию, вышивке, шитью, плетению.
– Некоторые всю жизнь провели у плиты и за воспитанием детей, у них нет образования. Через центр занятости мы их обучаем и трудоустраиваем кассирами-контролерами, пекарями, швеями. Со временем у них появляется возможность зарабатывать, снимать жилье, – говорит Зарина Абикаева. Я должна сидеть дома, готовить, читать Коран и терпеть — откровения казахстанки, сбежавшей от побоев мужа
Также в центре и за его пределами мы организуем для женщин и детей культурный досуг – приглашаем артистов, клоунов, выезжаем на концерты, в основном это бесплатные благотворительные мероприятия. Недавно провели день именинника – поздравили всех ребят. Помогают нам и волонтеры, “Клуб добряков Астаны” и другие организации.
К слову, сюда наведываются работники салона красоты – делают дамам прически, макияж, преподают краткий курс по стилю. А еще подопечные обучаются компьютерной грамотности.
По пятницам обитатели центра ходят в баню, расположенную здесь же. Также есть бассейн, тренажерный зал. В случае если женщина работает, она оставляет детей с воспитателями. Проживают мамочки с детьми в одной комнате, бездетные – с другими “сестрами по несчастью”.
Срок проживания – до шести месяцев. Возрастной ценз – до 58 лет.
Самая молодая подопечная центра – 19-летняя Толкын – на днях выписалась отсюда с ребенком. Женщина, которую избивал муж, оправилась после нахождения в кризисном центре, устроилась на работу, сняла жилье. Попутно развелась и подала на алименты.
География насилия
В кризисном центре находятся как жительницы Астаны и Акмолинской области, так и представительницы других городов и регионов – Караганды, Темиртау.
– Адрес никому не даем, все участковые его знают. Мы находимся в шестиэтажном здании за высокими воротами, и охрана не пропускает посторонних на территорию нашего закрытого учреждения. Мы, сотрудники, заходим сюда утром и покидаем территорию только вечером, – рассказывает Зарина Абикаева.
Телефон доверия (49-78-89) работает круглосуточно. Ближе к Новому году и в другие праздничные периоды поток женщин в центр увеличивается.
– Центр рассчитан на 50 человек, но бывает и более 70, все звонят, просят принять, – говорит работница “Үміт”.
Женщины, жертвы насилия, приходят к воротам “Надежды” (именно так переводится “Үміт”) сами, либо их направляют участковые, а также госорганы (управления здравоохраения, занятости). Обязательным условием является наличие заявления от жертвы насилия в правоохранительные органы.
– У нас есть стандарт, по которому мы принимаем услугополучателей. По балльной системе социальный работник выставляет от 0 до 50 баллов обратившейся, фиксирует, является ли она жертвой физического, психологического насилия. Наш медик осматривает женщину, потом отправляет в больницу, где снимаются побои. Бывает, некоторые приходят с просьбой дать им крышу над головой – нам негде жить, говорят. Таких мы не можем принять, – говорит юрисконсульт кризисного центра.
Их бьют – а они рожают
Первые 72 часа женщины проводят в карантине. За это время приходят медицинские анализы на туберкулез, ВИЧ/СПИД, из наркологии, документы о наличии / отсутствии судимости. Если все в порядке, человек переводится в комнату.
– То есть женщина с судимостью к вам попасть не может?
– Может. У нас была такая услугополучательница, пришла как жертва насилия, одна, потом вернулась – уже с ребенком. Также была еще одна женщина с судимостью – как и ее муж. Несмотря на то что он ее регулярно избивал, родила ему пятерых детей! К нам в центр попала вместе с ними.
– За четыре года, судя по отчетам центра, 183 женщины примирились с мужьями?
– Да, семьи воссоединились. Мужья приходят, просят жен о примирении, заходят к руководству. В большинстве случаев женщины согласны. В таких ситуациях мы берем контакты родственников, узнаем, как складывается жизнь наших подопечных после примирения, живут ли с мужьями или их выгнали из дома. Если работают, то после выписки из нашего центра приносят трудовые договоры, чтобы мы убедились, что они имеют заработок.
Я хотела бы отметить, что любая женщина может стать жертвой насилия, вне зависимости от возраста, социального статуса. В нашем центре находятся не только домохозяйки, но и госслужащие, предприниматели. Хотя и в меньшинстве.
Вовремя обратиться за помощью казахстанкам мешает пресловутый уят – что скажут родственники, окружающие, подчеркивает Зарина Абикаева:
– А родственники, кстати, чаще не поддерживают жертв семейного насилия, особенно если муж состоятельный. Или свекровь на мольбы невестки о защите заявляет: “Разве это битье?! Вот когда тебя скалкой побьет…”. О чем говорить с ними после этого?..
Кровавые полосы
Юрисконсульт кризисного центра рассказывает историю мигрантки, пострадавшей от рук мужа. Мракобесие накрывает нашу страну — эксперты о новом казахстанском тренде "как правильно бить жену"
– Женщина из Кыргызстана приехала на заработки в Астану, сошлась здесь с мужчиной намного старше себя. Она стала его третьей женой, родила двоих детей. Глава семейства постоянно поднимал руку на молодую жену, а потом и на детей. Будучи в нашем центре, сынишка этой женщины все время боялся возвращаться домой, говорил: “Мама, давай не пойдем к папе”.
А 9-летняя дочка, на спине которой были кровавые полосы – следы от отцовского ремня, напротив, порывалась вернуться домой.
У ребенка уже сформировалось представление, что такое поведение отца – норма… – рассказывает Зарина Абикаева.
С детьми, как и с мамой, забитой мужем-насильником, усиленно работали психологи центра. А после выхода из приюта женщина с ребятами вернулась в Кыргызстан. Некоторые обитательницы центра долгое время находятся в депрессивном состоянии, по две недели могут плакать в своих комнатах. Потом приходят в себя и начинают обдумывать, как жить дальше.
Дети также бывают настолько напуганы, что не произносят ни слова, а потом резко начинают плакать и выговариваются.
– Папа бил маму, я была рядом, все слышала и видела, – рассказывают маленькие свидетели и жертвы семейного насилия. И твои собственные проблемы кажутся незначительными, когда узнаешь истории жертв: как девочку из детдома била приемная мать, а после – муж, – говорит психолог центра Алтын БАЗАРБАЙ.
Сходила замуж. Неудачно
Гульнара обратилась в приют после неоднократных избиений гражданского мужа.
– Я хотела еще зимой прийти сюда, но тогда не было мест. Поехала к 85-летней маме. Поздно вышла замуж – в 35, родила в 38. Я трудилась на трех работах – на полставки в поликлинике, акушеркой в роддоме и еще страховым агентом. В месяц 270 тысяч тенге выходило.
Как-то муж уговорил меня взять кредит на машину. Сам был безработным.
Таксовал, в день мог 20 тысяч заработать, а мне принести две тысячи на хлеб и молоко, какую-то мелочь, – рассказывает Гульнара. – Или говорил: “Привезу фарш на обед, приготовь манты или котлеты”, а сам на двое суток пропадал.
А мы дома с дочей голодные сидим, даже на хлеб денег не было.
Возвращается, спрашиваю: где фарш? А он: “Фарш превратился в шашлык”. Ну это нормально?!
До выхода в декрет Гульнара сама оплачивала автокредит, после рождения дочери уже не могла. За восемь месяцев набежала пеня, которую после суда помог погасить брат женщины.
К этому времени она уже знала, что муж вдобавок ко всему игроман – проигрывает деньги в букмекерской конторе, а еще дважды женат и имеет детей – взрослых и маленьких.
– У нас в семье девять детей, я самая младшая, никогда скандалов не было. А отец мужа был несколько раз женат, родных братьев у моего мужа пятеро, он их бросил, а сколько сводных! – рассказывает женщина.
Накануне первого дня рождения дочери она поехала с мужем к его мачехе: она должна была провести обряд тусау кесу – разрезание пут. Однако та отказалась, из-за чего супруги поссорились.
– Мы в нервном состоянии возвращались домой, поссорились. Я решила продать машину, погасить кредит и оставшиеся средства вложить в жилищную программу. На что муж сообщил: если продам машину, он уйдет. Тогда я поняла, что у него ко мне только материальный интерес. В машине он несколько раз ударил меня. Муж и ранее занимался рукоприкладством.
Мог избить, закрыть в доме, забрать телефоны, и я даже побои в больнице не могла снять.
Три года назад я уже писала заявление в полицию, но, оказывается, его не регистрировали – квиток не давали. Когда муж бил меня до рождения малышки – думала, ревнует, любит. Прощала его. А потом он стал на дочь руку поднимать… – вспоминает Гульнара.
Сейчас женщина мечтает скорее забыть о том, как “замуж сходила”, выйти на работу и обеспечить счастливое будущее дочери.
Все сбудется, поверь
Наша героиня, Анель, мечтает о том же.
– Сейчас у меня много идей, хочу выучить английский язык, программы компьютерные. Мне бы хотелось заниматься административной работой. Можно выучиться на повара, у меня выпечка всегда хорошо получалась, готовить – это все, что, наверное, умею. Но я устала это делать. Есть курсы бесплатные для женщин с детьми, в сентябре начинаются, может, туда запишусь. Посоветуйте, чем можно заняться, – спрашивает меня она. Курс на новую жизнь: зачем жертвам бытового насилия в Алматы требуется системная помощь
Отвечаю, что возможностей масса, в том числе для мам с малышами. Грамотная речь Анель и умение писать тексты – хороший вариант стать копирайтером.
– Да, мне тоже уже говорили об этой профессии. Надо учиться, вот только дочь подрастет младшая, ей нет еще и года.
Старший сын сейчас находится у свекрови – каникулы, да и просила она очень, чтобы мы вместе приехали. Я отказала. А муж вообще хочет на попечение сына забрать. Сначала я была против, но потом с мамой обсудили: если я хочу работать, пусть помогает в воспитании детей, – говорит она.
На прощание я обнимаю Анель и говорю, что все получится. Как, надеюсь, получится у тысяч других жертв семейной тирании в Казахстане, которые поняли, что насилие и любовь – понятия несовместимые.
АСТАНА