Отпечаток сороковых
– Как отразилось на вашем творчестве военное лихолетье?
– Великая Отечественная война пронзила жизнь каждого, кто соприкоснулся с ней. До сих пор перед глазами дороги, по которым мы, малолетние детишки, бежали от войны. Помню разбитые опустевшие города Украины и улочки городка Янгиюль в Узбекистане, где мы пережили время оккупации Донбасса. День Победы я встретил уже на родине. Не было, пожалуй, более желанного гостя в нашей коммунальной квартире, чем почтальон. Его встречали с криками, радостью, а провожали порой со слезами. Почтальон и принес маме известие о гибели ее родных братьев. Но то победное утро было необычайно шумным. Глянул в окно: все обнимаются, плачут, смеются. И мамин голос: “Сынок, война закончилась!”. Я был совсем ребенком, но свой отпечаток война наложила на меня навсегда. Я никогда не изменю своему детству, своему творчеству, народу. И послевоенные песни, на которых я вырос и которые вошли в золотой фонд моего репертуара, – особенные песни. Они полны искренности и душевной боли. Красивее их нет. Они учили ценить и любить. Назовите сейчас хотя бы одну современную песню, которую бы подхватили все разом?
– Помнится, вы уже прощались со сценой в свое 60-летие…
– Верно, я хотел подать пример своим коллегам. Уйти, когда тебя еще помнят и ждут. В тот год меня как раз избрали депутатом в Госдуму, до этого я занимался бизнесом. В общем, дел хватало. Но не получилось уйти. Меня приглашали выступить мои друзья-артисты на их юбилейных вечерах. Профессия артиста – наркотик. Тянуло на сцену, и я сдался. Вообще я всегда прагматично и трезво отношусь к своей профессии и всегда знаю, когда пою хорошо, а когда не совсем. Сейчас я уже ощущаю, что творческих сил меньше. Думаю, расстанусь со сценой тогда, когда перестанут звать на выступления.
Патриотизм стал “неформатом”
– Желание посвятить себя сцене появилось тогда же, в годы детства?
– Знаете, я и не помышлял о карьере артиста. Думал, стану геологом, поступил в Днепропетровский горный техникум. Желание пришло позже, когда в армии попал в ансамбль песни и пляски Закавказского военного округа. Вот тогда и решил, что стоит попытаться. Сегодня как профессор Гнесинской академии сам учу песенному мастерству молодых исполнителей.
– За что радеет душа народного депутата?
– В России, к сожалению, недостаточно внимания уделяют воспитанию патриотизма. Об этом красноречиво сказал один факт. Мы разработали программу “Дни школьных детских каникул”, которая включала конкурсы на лучшее сочинение, лучшую картину на патриотическую тему. Так ее отказались выпускать в эфир, мотивируя тем, что “неформат”! Но без конца транслировать сериалы, пропагандирующие криминал, негатив, и разлагать духовную нравственность детей, выходит, формат. Меня часто обвиняют в ностальгии по комсомолу, я предлагаю его не реанимировать, а создать аналогичную организацию с целью воспитания патриотизма и гражданской активности подрастающего поколения.
– Вам довелось видеть и общаться с политиками разных эпох, включая Иосифа Сталина…
– И ведь действительно так… Помню, как выступал в десятилетнем возрасте перед самим Иосифом Виссарионовичем! Волновался! А вообще, знаете, критиковать политику всегда легче, чем эту политику вершить. Почему-то забывается, что Хрущеву удалось избежать ядерной войны в Карибском бассейне. Я лично знал Брежнева, деятельность которого ознаменовалась многими демократическими преобразованиями…
Семейные ценности
– Как пережили расставание с отцом?
– Война пощадила отца, но домой он так и не вернулся. Он остался жить в Москве с новой семьей. А мама воспитывала троих сыновей одна, пока не встретила нашего отчима, человека необычайного, сумевшего стать нам родным. Наша семья расширилась до восьми человек: у нас появились еще два брата, потом родилась сестра. Став уже известным артистом, я встречался с родным отцом, но, признаться честно, никаких чувств не испытал. Больнее я переживал уход отчима, которого боготворил. Но фамилию Кобзон оставил только я. Братья взяли фамилии своих жен.
– Тем не менее разводы не обходили стороной и вашу судьбу…
– Да, к главному союзу своей жизни я шел долго. Первый брак с актрисой Вероникой Кругловой моя жена Неля в шутку называет “тренировочным”. Вероника была целиком занята своим творчеством, а я – своим. Разногласия, недомолвки, недоверие сделали свое дело. Со второй супругой – выдающейся актрисой Людмилой Гурченко – мы прожили три года и расстались по тем же причинам. Связующего звена – общих детей – у нас не было, но недолгое время я воспитывал дочь Людмилы. С Машей у нас до сих пор хорошие отношения. Стало ясно, что двум творческим людям не построить крепости. На этом настаивала и моя мама. Мама была для меня всем – и богом, и религией, и другом. Неля сразу ей понравилась. Я не раз замечал, как удивительно похожи самые дорогие мне женщины по духу и взглядам.
– В семейной жизни последнее слово за вами?
– Есть такой анекдот. Еврейский ребенок пришел из школы и говорит: “Мама, сегодня у нас в драматическом кружке раздавали роли. Мне досталась роль еврейского мужа!”. А мама говорит ему: “Ты не мог попросить роль со словами?”. В нашей семье – как в этом анекдоте. Я прислушиваюсь к советам супруги, доверяю ее мудрости и ничуть этого не стесняюсь. Мы вместе уже 42 года. И, что бы ни случилось в жизни, я всегда знал: никогда не уйду из семьи, не оставлю своих детей и человека, которому обязан многим, – свою жену. Дважды я был в состоянии клинической смерти. А когда врачи выходили из реанимации и, разводя руками, признавались, что бессильны, Неля буквально приказывала: “Он должен жить. Он нужен мне и людям”.
Астана