Как сообщил исполнительный директор “Фонда Евразия Центральной Азии” Ринад ТЕМИРБЕКОВ, создан специальный фонд – наш аналог USAID. В общем, сейчас денег для местных НПО стало значительно меньше, чем ранее. Встал вопрос: как быть дальше?
– Ринад, государство который год говорит о важности НПО. Вы уже почувствовали собственную значимость?
– У нас в стране всегда после одного шага вперед следуют два шага назад. Мы сейчас видим улучшение законодательства: например, по местному самоуправлению – если раньше акимов можно было только выбирать, то теперь маслихаты могут ставить вопрос и об его увольнении. Появились общественные советы. Но все это работает пока еще не до конца. Поэтому могу сказать, что мы видим, что интерес к неправительственному сектору сейчас растет, но еще многое надо сделать.
– Например?
– Общественным советам нужны бюджеты. Это позволит отбирать в них тех людей, которые действительно могут что-то предложить, а не просто потому что ими удобно управлять или они больше всех кричат, как правило, тот, кто больше всех кричит, ничего не может предложить конкретного.
Поэтому, как мне кажется, сейчас со стороны государства должно быть больше системных шагов. Если они доверяют неправительственному сектору, то надо это показывать.
С другой стороны, нынешнее время – это некая лакмусовая бумажка для всех НПО. Смогут ли они взять на себя те функции и полномочия, которые им дает государство? Для этого общественным организациям надо развиваться.
Также необходимо разобраться с вопросами коррупции, неэффективного использования бюджетных средств, мониторинга и прозрачности.
Сейчас вроде бы у нас есть мониторинг, на бумаге. Но реальных примеров, когда государство заказывало бы оценку влияния, достаточно мало. Обычно у нас как? Смотрят, все ли деньги ушли по назначению. Но этого мало.
Например, оснащение больницы. Вроде все верно, деньги потрачены на оборудование, какие-то курсы повышения квалификации для сотрудников, но что в результате произошло? Что это улучшение дало населению? Заметил ли народ инновацию? Нужно также смотреть с позиции рентабельности: вложили доллар, а что получили на выходе? Сколько сэкономили или получили возможность заработать?
И общественные организации, которые умеют делать такой мониторинг, будут заинтересованы в проектах.
Исполнительный директор “Фонда Евразия Центральной Азии” Ринад ТЕМИРБЕКОВ– А много у нас таких подготовленных? Вы сами недавно провели своеобразный курс повышения квалификации для НПО, на который “зашли” 40 организаций, а до финиша добрались всего 13. Остальные не справились с заданиями, среди которых как раз таки были мониторинг и личный аудит?
– Вопрос не в том, много или нет. Главное, что они есть. Если смотреть с точки зрения масштабов нашей страны, то таких НПО у нас мало. А если с точки зрения количества населения – терпимо.
Проблема в том, что эти НПО у нас расположены неравномерно. Если в Алматы толковых и стабильно работающих больше десятка, то в регионах гораздо меньше. Но, с другой стороны, все они будут развиваться, если это станет требованием времени. Когда тот или иной проект финансировала международная организация, то оценка влияния была одним из основных условий получения средств. Сейчас в рамках проектов, финансируемых нашей страной, такого требования просто нет. Разговор идет лишь о целевом использовании средств.
– Получается, от нашей страны деньги получить проще, чем от международных организаций?
– Как вам сказать… Сейчас ситуация такая: с одной стороны, есть деньги, которые выделяются в рамках государственного соцзаказа, при министерстве по делам религий и гражданского общества РК создано акционерное общество, через которое идет финансирование. Туда же можно отнести определенные региональные конкурсы. Государство старается этот процесс как-то централизовать.
Второй источник финансирования НПО – это бизнес. Наши казахстанские, особенно те, которые связаны с “Самруком”, тоже выделяют деньги через АО – “Самрук-Казына Траст”. То есть и здесь мы видим тенденцию централизации. У этого всего есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, централизованное распределение позволяет более эффективно распределять деньги и избежать дублирования. Кроме того, исчезает возможность у руководителя НПО обратиться напрямую к руководителю той или иной компании. С другой стороны – если распределение средств будет непрозрачным, то возникает масса вопросов.
Я пока не буду говорить, хорошо это или плохо, потому что время покажет. Просто пока как данность – идет централизация.
Можно рассчитывать также на деньги международных компаний – “Шеврон”, “Эксон Мобил” и так далее. Эти организации выделяют деньги нецентрализованно и на те проекты, которые были заранее оговорены в их контрактах с Казахстаном. Но объемы финансирования этой категории сокращаются, потому что кризис. Потому что цена на нефть, объемы добычи падают и так далее.
Третий источник финансирования деятельности НПО в Казахстане – это международные организации: ПРООН, USAID, посольства и так далее. Они дают гранты. Тут пока всё без изменений, кроме одного факта – денег стало меньше. Потому что Казахстан теперь позиционируется как страна-донор.
– Мы, что, тоже стали выдавать кому-то гранты на развитие?
– Есть такие задумки. Создан фонд развития Казахстана – наш аналог USAID. В общем, сейчас денег для НПО стало значительно меньше, чем ранее. И встал вопрос: как быть дальше? Поэтому в казахстанских НПО набирает силу тренд оказания платных услуг конечным реципиентам.
Многие НПО основаны людьми, которые попали в какую-то сложную жизненную ситуацию и с успехом выбрались из нее. И теперь они, зная, как бороться с той или иной бедой, могут предложить обществу какие-то готовые методички, тренинги. И, как показывает практика, люди, которые ищут способ решения аналогичной проблемы, готовы платить за эти знания и опыт. Если стоит разумная цена, она будет востребована. И чем больше мы мобилизуем таких практиков, которые решили проблему и делятся своим опытом с другими, тем более устойчивой будет модель гражданского общества. И тем меньше казахстанские общественники будут зависеть от сторонних финансов.
АСТАНА