И повел страну на войну против шведов. Но шведский король Карл XII переигрывал его по всем статьям. Молодой монарх мечтал о славе Александра Македонского и с удовольствием принялся кружить по Польше, разбивая армии панов и захватывая крепость за крепостью.
Проиграв очередную кампанию, Фридрих Август уходил к себе в Саксонию. В итоге получилась игра в кошки-мышки: шведы бьют поляков и немцев, Август прячется в Саксонии, куда Карл прийти не может – для этого надо нарушить границы Бранденбурга. Через полгода саксонцы набирают новую армию, возвращаются в Польшу, где снова с азартом убегают от шведов. Зато славы – хоть отбавляй.
Из-за такой “резиновой” войны Саксония постоянно была на грани банкротства. Курфюрст искал способы пополнения бюджета. Особенно он мечтал заполучить философский камень – мол, тогда он сохранит ему молодость, чтобы и дальше любить женщин, и превратит ртуть в золото, на которое он вернет себе корону Польши.
И тут в разгар борьбы за польский престол в Саксонии появляется алхимик из Берлина – Иоганн Фридрих Бёттгер. Он был, конечно, авантюристом, но хорошо образованным для своего времени. Его дед и отец были ювелирами и чеканщиками монет. То есть были специалистами высшей квалификации. Сам Иоганн Фридрих был учеником аптекаря. Тоже недешевая специальность.
Иоганн Фридрих БёттгерСаксонский курфюрст приласкал Иоганна Бёттгера, выделил ему лабораторию, дал денег и начал ждать. Но, видимо, подрядчик не особо стремился выполнить госзаказ, вел разгульную жизнь, тратил казенные деньги почем зря. И в том же 1701-м его арестовали и посадили под стражу в “золотой дом”. Здесь когда-то содержали другого алхимика – Иоганна Кункеля, который тоже обещал найти философский камень.
Так что научную “шарагу” изобрел не Сталин, а немцы. Еще в XVII веке.
Во время своей научной деятельности Бёттгер разработал теорию, что на конечной стадии создания философского камня температура внутри тигля должна быть выше, чем та, которую в состоянии выдержать обычный глиняный сосуд. И он занялся опытами по созданию высокотемпературной керамики. По легенде однажды алхимик обратил внимание на пудру, которой парикмахер обсыпал парики. На его глазах она тут же скомкалась. Иоганн решил для своих опытов вместо дорогой французской пудры использовать похожий по своим свойствам порошок из глины, которую добывали недалеко от Дрездена. Из этой глины экспериментатор и сделал нужные тигли.
В 1705 году Бёттгер изготовил первый сосуд-тигль. Керамика очень напоминала фарфор. Потом его назвали красным бёттгеровским фарфором. Он был тверд, поддавался шлифовке и гранению. О первом фарфоре Бёттгер доложил Августу в 1709 году.
Радости Августа не было предела. До этого восточную диковинку привозили голландские и португальские купцы, которые драли за диковинку дикие деньги. Сам курфюрст очень любил фарфор и тратил на него состояния. А тут появляется собственное производство, на котором можно заработать кучу монет.
Фарфор назвали мейсенским. Цены на рынке упали, и товар стал доступен не только королям, но и их придворным. Рынок быстро расширился, деньги потекли в Дрезден, приумножая богатства столицы Саксонии.
Научные изыскания – самое рисковое предприятие из всех возможных. Никогда не знаешь, что будет получено на выходе. То ли фарфор, то ли сырье для кирпича, то ли просто грязь.
Но финансировать науку надо. Причем постоянно. Без этих исследований общество гаснет, теряет интерес к окружающей действительности, в итоге деградирует. И получается общество не созидателей, а потребителей.
К сожалению, так можно описать нынешнюю ситуацию в Казахстане. В структуре экономики страны расходы на научную деятельность составляют всего 0,17 процента от ВВП. Это меньше, чем у большинства стран СНГ, и много меньше по сравнению с развитыми странами, которые тратят на науку в 30–40 раз больше.
Судя по данным министерства экономики, спрос на казахстанских ученых есть. Хотя самих исследователей осталось очень мало. На всю страну всего 18,5 тысячи человек. Из них только 2 250 докторов наук. Мизер, если мы хотим сделать свою экономику умной.
Алматы