Среди гостей фестиваля, на этот раз посвященного кинематографу, оказался бессменный Д’Артаньян – Михаил Боярский. На сцене его встречали юноши в костюмах гвардейцев кардинала и мушкетеров, которые, конечно, же, постарались повторить сцену сражения из «Д’Артаньяна и трех мушкетеров», и конечно же, мушкетеры победили… и под сопровождение песни «Как жили мы, борясь» в исполнении коллектива аэромобильных войск Республики Казахстан долгожданный Д’Артаньян появился на сцене, выехав на нее верхом на коне!
Михаил Боярский все тот же, красивый, мужественный, как всегда, в традиционном черном костюме и в черной шляпе, и снова поёт наши любимые песни «Пора-пора-порадуемся…» и «Зеленоглазое такси», от которых целый стадион начинает улыбаться, пританцовывать и подмигивать друг дружке.
А за кулисами его ждут журналисты, и Михаил Сергеевич уделяет им целых полчаса для интервью.
Тема фестиваля «Алматы – моя первая любовь» в этом году – кино и театр. Нравится ли она Вам?
М. Боярский: Фестиваль – вещь интересная и радостная. Я обычно избегаю таких праздников, ну вот разве что у вас согласился. Меня часто приглашают на кинофестивали, но я там не появляюсь. У меня впечатление, что на фестивале нужно не отдыхать, а работать. А там работы нет, там только пьют водку, это просто общение близких друзей, где, возможно, завязываются какие-то рабочие узы, но я не любитель тусовок, все эти красные дорожки я не люблю. Я в последнее время зачастил к вам, это связано не только с обостренной дружбой между нашими странами, но ещё и с тем, что у вас здесь очень красиво, такая природа потрясающая. И атмосфера. Люди очень чистые, доверчивые, искренние.
Боярский всегда ассоциируется с Д’Артаньяном. Планируете ли вы сыграть какую-то роль, которая может быть переплюнет Д’Артаньяна?
М. Боярский: Не переплюнет. Ну, вот тут уж ничего не попишешь. Дело в том, что сам по себе персонаж, не ваш покорный слуга, а Д’Артаньян — он очень крутой, лихой, он обожает женщин, он смелый, он молод. Назовите мне какого-нибудь ещё мужчину лихого, который был бы круче Д’Артаньяна. Я таковых не припоминаю. Ни Ромео и ни Гамлет не были таковыми.
Что касается вашего покорного слуги, я, конечно, играю в театре совершенно другие роли, и в кино снимался в других ролях. Мне дороже, скажем, очень интересная роль Тартюфа — это всё-таки французская классика.
На сегодняшний день пока интересных предложений нет, а размениваться на плохой материал не хочется. В основном встречаются очень плохие сценарии, прочесть их очень сложно, потому что там серий по 8, а то и больше. Зачастую режиссер не знает, чего он хочет от той истории, которую он начал снимать. В среднем это 12-16-серийные фильмы. Я не привык к сериалам, у меня был горький опыт съемок в такого рода фильмах. На мой взгляд, это халтура, я не успеваю серьезно поработать над персонажем. В день снимается Бог знает какое количество материала и очень быстро, потому что в основе таких фильмов лежит коммерческое начало. Нужно быстро снять и быстро показать.
Ваши любимые фильмы из мирового кино?
М. Боярский: Наверное, «Крестный отец». По большому счёту, я там увидел такую потрясающую актёрскую игру и такую драматургию Марио Пьюзо! И режиссер фантастичный. Это был период, когда я ещё ничего не видел западного и впервые вытащил «крупного козыря». Я увидел, что артисты играют совсем по-другому, что оператор снимает совсем не так, что драматургия может быть более разнообразной. Правда, я бы своим детям не стал такое читать. Вот мушкетеров я бы прочел, потому что они во главу угла не ставят убийство.
Недавно фильм «Три Мушкетера» был переснят. Как вы оцениваете нового Д’Артаньяна?
М. Боярский: Каждый Д’Артаньян по-своему хорош. Плохих Д’Артаньянов не бывает.
Михаил Сергеевич, Вы достигли такого уровня, когда сами выбираете сценарии фильмов, в которых бы Вам хотелось сниматься. Какую роль Вы хотели бы сыграть и с каким бы режиссером хотели поработать?
М. Боярский: Уже ничего не сыграешь. Разве что новые роли в театре — это может быть Король Лир, или может быть Полоний — не важно, потому что играть благородных отцов — для этого нужен хороший материал. Я думаю, что это могла бы быть, скорее всего, классика и русской и западной литературы. В современных сценариях я не видел интересных возрастных персонажей.
В последнее время Вы очень часто появляетесь в различных шоу на Первом канале. Вам больше нравится быть в качестве участника, как это было на проекте «Две звезды» или в качестве судьи?
М. Боярский: Судьей попроще. Малое количество сил затрачивается, я представляю себя педагогом на приемных экзаменах в театральный институт. Примерно так. Это не так сложно в общем, и это очень малые затраты по времени.
А как вы относитесь к пародиям на Вас и какую из них считаете наиболее удачной?
М. Боярский: Лицом к лицу лица не увидать. Зрителям это лучше видно, но немножко смущаюсь, хоть и не показываю. Иногда вижу какие-то отрицательные черты в пародиях на себя.
Санкт-Петербург для творческого человека является шагом к вдохновению. Что для Вас Санкт-Петербург в Вашем творчестве? Когда Вы возвращаетесь в любимый город, даёт ли он Вам новый заряд для творчества и вдохновения?
М. Боярский: Нового нет, но есть приятное возвращение к старому. Там и любовь к отечественным гробам, любовь к этому пепелищу. Просто я сам себе всегда говорю: «Господи, неужели ты не видишь, в какой красоте ты живешь?»
Настолько привыкаешь к тому, что рядом с тобой Эрмитаж, Дворцовая Площадь, Атланты, Мойка, Нева, Фонтанка, что и не замечаешь. Идёшь в гастроном за картошкой и не видишь ничего вокруг. Я, когда иду мимо Спаса на Крови, туристы ходят и говорят: «Миша, здравствуйте, какой Вы счастливый человек! Мы ходим и не можем надышаться, Михайловским садом, Летним садом, домом Пушкина», а я думаю: «Какие они счастливые, что впервые это чувствуют». Я себя так впервые чувствую за границей, хожу и восхищаюсь, и стараюсь как можно больше посмотреть. А в Питере я в музее Пушкина последний раз был очень давно, а ведь живу напротив. Стыдно.
Вы когда-нибудь думали о том, чтобы всерьез заняться педагогикой, набрать курс?
М. Боярский: Мне предлагали преподавать в театральном институте, но я отказался, потому что педагог – совсем другая профессия, в отличие от актера. «Делай так, как я умею» – это не преподавание. Более того, нужно отдать 24 часа в сутки тому, чтобы находиться со студентами, за которых ты должен отвечать по окончании обучения. А просто так получить профессора или ходить раз в месяц на просмотр эпизодов и этюдов — нет.
Я не умею преподавать. Я бы с удовольствием пошел к Алисе Бруновне Фрейндлих, если бы она вела курс мастера, а я бы подмастерьем пошёл учиться. Это слишком ответственно — брать на себя судьбы людей. Я завидую тем, кто учится у Табакова, он действительно умеет учить.
Ваша дочь Лиза сейчас достаточно известная и востребованная киноактриса. Вы как-то вмешиваетесь в её творческий процесс? Критикуете её игру в кино?
М. Боярский: Ни в коем случае. У нас очень разные представления о театре, об искусстве. Критикую, конечно же, но я обычно крылья не подрезаю, а говорю: «Ты молодец, я бы вот здесь вот так попробовал». Но на это она мне может сказать: «Папа, ты ничего не понимаешь».
А вам не предлагали вместе с Лизой в кино сыграть роли отца и дочери?
М. Боярский: Мы снимались в нескольких фильмах, но на съемочной площадке мы не родственники, мы персонажи. Я не сторонник играть на сцене с родственниками, будь то жена, отец, мать…
Но тем не менее, Вы играете в спектакле «Интимная Жизнь» вместе с Вашей женой Ларисой Луппиан. Не сложно ли переключаться с семейной жизни на жизнь на сцене?
М. Боярский: Мы играем вместе в двух спектаклях. «Интимная жизнь » и «Смешанные чувства». Я уже привык к ней как к партнерше, это удобно, в конце концов. Мы с ней ругаемся после каждого спектакля, это даёт повод для примирения и создает нормальную атмосферу в семье.
Вашу семью всегда представляют в СМИ как эталон образцовой семьи. Какими качествами должны обладать мужчина и женщина, чтобы суметь сохранить эту чистоту отношений?
М. Боярский: Нужно уметь терпеть друг друга, пытаться прощать очень многое. У меня на неё зуб есть, она не идеал, я уж тем более не идеал. Я отходчив, когда я один я думаю: «Ну, я тебе покажу». А потом подумаю: сколько она делает, готовит, и с внуком, и с детьми, и в магазин, и убирать, и в театре!… Бедная девочка, что-то я зря так на неё. И потом снова думаю: «Да что ж такое, хлеба нет дома. Надо исполнять свои обязанности супруги и хозяйки!». Сам я, как мне кажется, идеальный мужик, в плане того, что всё, что от меня требуется, я делаю. До копейки всё приношу в дом, не прихотлив в еде, трудоголик, но и алкоголик в разумных пределах. Так как я пью, может пить каждый. Я пью так, чтобы это не было в ущерб работе и семье. Лариса вообще ненавидит, когда я беру рюмку. Вот такая женщина. Но это помогает мне держаться в форме. Да, это меня раздражает. Но у меня нет опыта второй-третьей жены, я не знаю, как это бывает. Лучше или хуже? Зато у тех, кто женат семь раз, нет такого опыта, как у меня, потому что всё-таки вино настаивается выдержкой.
Вы политикой интересуетесь?
М. Боярский: Нет, постольку, поскольку я к политике имею небольшое отношение. Мой сын Сергей в курсе всех событий, потому что он генеральный директор канала «Санкт-Петербург», это правительственный канал. Он умный политик, в отличие от папы, и соображающий во всем. Но не говорливый, молча и профессионально делает своё дело. Что касается Лизы, она – женщина, и она чувственно относится к пониманию себя в профессии, в городе, в стране.
Мы давно не видим Вас в шарфе любимой команды. Вы разочаровались в ней?
М. Боярский: Ничуть, просто я переложил его в карман около сердца, чтобы поближе к сердцу было.
Как вы относитесь к тому, что особо популярные панк-группы в России выражают свои политические мировоззрения очень экстравагантным образом? Вспомнить только одних «Пусси райот»…
М. Боярский: Я не помню таких групп. Я их не знаю. Я никогда не обращаю на них внимания и говорю только о том, что мне по душе. Я знаком с Полом Маккартни, знаком с Криссом Норманом, знаком с Маршалом, с Расторгуевым. Со многими прекрасными певцами с Ивановым и Пресняковым, а вот что называете Вы, я даже не знаю, кто это. Никогда их не слышал. А чем они там занимаются — это их личное дело, у нас свободная страна. Обсуждать это — дело профессионалов, а я дилетант.
У вас есть несколько ролей, которые сыграны для детей. В какие образы труднее вживаться: для взрослой или детской аудитории?
М. Боярский: Станиславский сказал: «Для детей нужно играть так же, как и для взрослых, только лучше». Мне повезло просто, тогда не было коммерческого кинематографа и спектаклей коммерческих, тогда можно было сняться в фильме «Мама» и в «Новогодних приключениях Маши и Вити», и я был рад озвучивать разные мультфильмы. Сейчас коммерчески не выгодно снимать детские фильмы. Но сниматься в них большое удовольствие, там очень острые харáктерные роли, будь то Советник или Снежная королева. Всё с плюсом, но нужно, так чтобы они поверили. Но поверьте мне, дети — не самый лучший зритель. Это такие сволочи, которые кидаются конфетами, корчат рожи. Однажды детские утренники я сыграл два подряд: в 11 часов и в 2. Это что-то невероятное. Кто их приводит с утра после нового года? Я не знаю. Измученный артист выходит, а они кричат, пищат, визжат и нужно уметь захватить их внимание, и это не так легко.
Приходит ли вам каскадерские трюки выполнять самостоятельно?
М. Боярский: Самые элементарные — да, но я не трюкач.
Когда вы в первый раз попали в Алматы? Может быть, Вы помните какие-то впечатления о том приезде?
М. Боярский: Первое впечатление не помню, хотелось всё запомнить и увидеть, а я приехал всего на один день и уже – раз! и опять в аэропорту. Когда спокойно приезжаешь — в горы поехал посмотрел на рассвет на просторы фантастические . Я высылал все время своим близким фотографии, чтобы они хоть чуть-чуть почувствовали, где я нахожусь. Один в вышине над такими просторами. Это невероятная красота. У вас, наверное, и душа такая у всех нараспашку.
У нашего фестиваля название «Алматы — моя первая любовь». А у вашей первой любви есть имя? Это город или человек?
М. Боярский: Мама! Как и у всех нормальных людей. Если и существует любовь бескорыстная, то только к матери, всё остальное замешано на других, побочных чувствах, а это так Богом создано, что мама — самое близкое, родное существо, которое живёт в тебе даже после того, как уходит из жизни. Плоть и кровь отца и матери — ты сам. Я не раз был свидетелем: когда люди уходят из жизни, они зовут маму на помощь.
А какой бы фильм понравился вашей маме?
М. Боярский: Всё! Мама — она настоящая мама, ей нравилось всё! Она всегда говорила: «Какой ты! Ты лучше всех! Ты самый красивый! Самый талантливый, ты с хорошим вкусом!» Мама всегда окрыляла, папа с братом реагировали на мои успехи по-мужски и более сдержанно. Моя жена тоже говорит Лизе только восторженные слова. Я в воспитании повторяю всё то, что делали мои близкие. Они позволяли мне ошибаться. Вы ведь знаете, что двоечниками были все — и Толстой и Энштейн. Они были все неуклюжими, неоперившимися сумасшедшими юнцами, и не только они. Так что дайте детям спокойно сделать свои ошибки, чтобы потом наверстать упущенное.
