Фальшиво жить не запретишь

— Да, ваша честь. В 1578, 1799 и 1964 годах.
Давеча моя любимая приобрела в крутом бутике костюмчик из разряда тех, что «если не куплю — умру». Все было — закачаешься: и многочисленные бирочки на чисто кожаных шнурочках, и обвернутые в тончайшую замшу пуговицы… Хотелось не мять это льняное произведение искусства на коленках и локтях, а повесить его в красный угол нашего враз поблекшего жилища и любоваться, любоваться…
Но наш мелкий дотошный детеныш, уязвленный непокупкой очередных джинсов, обследовал едва не с микроскопом все швы и на задворках фирмовой юбки обнаружил-таки ме-е-ленькую надпись «Мade in China». Обновка померкла.
Надо ли говорить, что почти все журналистские расследования, посвященные подделкам, начинаются приблизительно с таких красочных описаний развалившихся в ближайшей луже «Salamander» и сдохших после первого пука батареек по цене настоящего «Panasoniс».
Запад столкнулся с проблемой фальсификации товаров на несколько десятилетий раньше, чем мы. Мир подделок — великий мир. Здесь можно нажить мгновенное состояние, а можно проскучать за решеткой нелогичное с точки зрения осужденного количество лет. Здесь можно купить за смешную цену абсолютно швейцарские часы — и служить они вам будут надежно и долго, и только специалист (ну, или очень уж знающий человек) определит по одной-единственной крохотной детали, что часики собраны в Гонконге. Индустрия подделок расцвела и окрепла настолько, что конкурирует с крупнейшими фирмами качеством своей продукции. Потребителю ведь, в сущности, все равно, где сделана вещь — главное, чтобы это было качественно и дешево.
И потому специалисты мирового бизнеса с нарастающей тревогой говорят об угрозе экономической безопасности ведущих стран-производителей, поскольку потребительский рынок оказывается в искаженном, нездоровом состоянии, и торговля подделками выкачивает из него гигантские средства. По данным ООН, в прошлом году 36 процентов от общемировых продаж музыкальной продукции составили пиратские записи.
Теневой оборот контрабандного табака в мире достигает 16 миллиардов долларов в год. Из-за контрабанды сигарет, к примеру, бюджет Италии ежегодно теряет на налогах 4 миллиарда евро, английская казна — 3,9 миллиарда. Только европейские производители одежды и обуви теряют в год порядка 7,5 миллиарда евро в результате продаж контрафактных товаров. Потери рынка программного обеспечения оцениваются в Западной Европе в 3,8 миллиарда евро в год.
Годовые потери мировой фармацевтической индустрии в результате подделки лекарств — порядка 12 миллиардов долларов.
Многие страны третьего мира только и живут подделкой популярных брэндов, шпионским перехватом лекал супермодных новинок одежды и прямой откровенной фальсификацией раскрученных марок. Армани еще только раздумывает, какую ткань лучше пустить на производство имевшей шумный успех модели, а в крохотных китайских мастерских она уже строчится с безумной скоростью, пакуется в несусветных количествах и шуруется в мир. В том числе, и в Казахстан.
У нас в стране производство и реализация фальсифицированной и некачественной продукции превратились в один из прибыльнейших видов бизнеса наряду с наркоторговлей. Проблема в том, что за этой кажущейся анекдотичностью ситуации с подделками на самом деле стоит глобальная проблема. Особенно, по мнению мировых экспертов в области контрафакта, болезненна она для развивающихся стран с низким уровнем жизни. А наша республика, к тому же, чрезвычайно удобна для черного рынка по своему транзитному географическому положению в Центральной Азии.
Теневой оборот сегодня вышел из разряда чисто экономических угроз — это проблема безопасности общества и имиджа государства. Невинная на первый взгляд подделка костюмчика влечет за собой повышение уровня криминализации экономики, недополучение бюджетом государства миллиардов тенге. Плюс расцвет коррупции.
Немного истории. Советская экономика давным-давно во многом существовала благодаря краденым западным технологиям. Но в те времена нарушение чужих прав на интеллектуальную собственность государством поощрялось — шла неравная борьба за мировое лидерство. Своих мозгов хватало, но не хватало тяму для раскрутки чего-либо эксклюзивного. Модно было то, что «у них». Так называемое кооперативное движение есть не что иное, как откровенное воровство западных брэндов (были кое-какие и собственные разработки, но они быстро увяли по причине дороговизны и отсутствия поддержки со стороны государства. Использовать чужие идеи во все времена было удобнее). Активнейшее развитие рынка подделок — причем очень низкого качества — происходило в 1991-96 годах. «До 65 процентов населения имело доходы ниже прожиточного минимума. Естественно, это создало отличную почву для производства и продажи в стране предельно дешевых фальсифицированных и контрафактных товаров, — говорит директор института экономических исследований при МИЭТ РК Арыстан Есентугелов, — иностранные фирмы начали через «челночников» завозить залежалый товар в Казахстан».
Народ, измученный советским дефицитом, с визгом и слезами благодарности хватал клеенчатые кроссовки и метающие искры штаны. Хорошо было бы сказать, что вся эта дрянь осталась в прошлом, и теперь мы, как цивилизованная страна, заботящаяся о своем имидже и желающая участвовать в солидных международных организациях, решительно боремся с фальшивками. Увы! Они процветают. Процесс продолжается на фоне зарегулированности государством нашей экономики. Просто теперь все это называется «оптовка-барахолка». Хотя, судя по костюмчику моей супруги «от Gas», поддельный бизнес имеет куда более солидный размах.
Специалисты говорят о том, что малоизвестные марки, естественно, копировать никто не станет — невыгодно. Только раскрутившаяся фирма будет удостоена чести получить неожиданный «подарочек» в виде выброса на рынок огромной партии не своей продукции. Тогда начинается лихорадочный поиск мер дополнительной защиты. Защищаются — но лишь на время. Судя по постоянству появления подделок в том же Казахстане, считают менеджеры, существуют глобально налаженные каналы, по которым фальшивая продукция систематически поступает на рынок, как из-за рубежа, так и из местных «цехов». Масштабы поставок огромны. В то же время совершенствуются и технологии: «мистеры сэконд» понимают, что нынче на одном лишь двадцатичетырехчасовом трудолюбии дешевых рабочих за гигантами-кормильцами не поспеть. Да, они и впрямь похожи на рыбок-прилипал, которые следуют за акулами в море, питаясь остатками пищи и прикрываясь угрожающими челюстями монстра.
А, может быть, не все так страшно?
Далеко не каждый казахстанец в состоянии позволить себе ботинки из крокодиловой кожи, а лейбл для понту на спину не привесишь — поди, определи, от Диора пиджачок на тебе или от Хунь Линя. На самом деле этот процесс нарушает закономерность развития мировой промышленности: себестоимость, скажем, ручной продукции у легальных производителей очень высока, и потенциальный покупатель об этом знает. Как только на рынок выходит хищник-поддельщик с вовсе не худшим качеством и ценой в десятки раз меньше — все, фирме нужно либо закрываться, либо платить нахалам отступные. Такая практика в мире уже есть.
Что делать? Все эксперты, говоря о проблеме теневого потребительского рынка в Казахстане, прежде всего указывают на законодательно-правовые предпосылки, то есть на неразвитость законодательной базы, регулирующей отношения производителя продукции, ее реализатора и потребителя. По мнению представителя Международной коалиции по правам интеллектуальной собственности по Казахстану и Центральной Азии Толеша Каудырова, казахстанские законы попросту не работают, нет механизмов, классифицирующих правонарушения в области контрафакта.
И главный недостаток законодательных актов — в том, что они направлены на контроль легально действующих производителей, тогда как фальсификацией занимаются как раз таки официально не зарегистрированные предприятия, большая часть которых находится вообще вне правового поля Казахстана.
Юристы считают, что в отечественном законодательстве невнятно прописаны сами понятия контрафактной и фальшивой продукции. Хотя правовая база для регулирования этого вопроса в нашем законодательстве есть: в свое время Казахстан подписал Мадридскую и Парижские конвенции о защите прав авторской собственности. Оба документа содержат современную юридическую трактовку вопросов, связанных с фальсификацией фирменной продукции. Но…как часто бывает в нашей стране, подписание каких-либо конвенций вовсе не означает активной работы по их исполнению.
Так что не удивляйтесь, обнаружив, что ваша довольно дорогая вещица сделана на Малой Арнаутской улице, как говаривал Остап Ибрагимович.
Государству нет до этого никакого дела. А меж тем, по оценкам экономистов, оно теряет на этом 18-20 процентов ВВП.