— Недавно вы вместе с другими экономистами сделали прогноз, что Казахстану грозит стагфляция. Что в экономике говорит об этом? Прогнозы Нацбанка, наоборот, говорят, что в Казахстане все в порядке, и за 9 месяцев ВВП вырос на 2,8 процента.
— Почти 3 процента. Согласен, вроде неплохо. Но Нацбанк немного лукавит. Он использует данные с накопленным эффектом за 9 месяцев. Если же взять краткосрочный экономический индикатор от Бюро национальной статистики, то там темпы роста уже 2 процента и общий тренд на снижение темпов роста. И это у нас сентябрьские данные: экономика еще не успела адаптироваться под рост ставки Нацбанка. Причем очень сильный рост. Ставка растет, экономика все ниже. Факторов, которые бы изменили этот тренд, нет. Но есть факторы, которые показывают, что инфляция будет.
Почему я говорю, что инфляция будет расти? Или как минимум — не спадать. Основной фактор роста инфляции – российский кризис. Валютный канал – это раз. Другими каналами выступают сокращение производства потребительских товаров в России (отсюда товаров просто становится меньше, что толкает инфляцию), проблемы с транспортировкой товаров и нарастание инфляции в РФ.
Когда полторы тысячи транснациональных компаний уходят из России или приостановили свою деятельность, понятно, что санкции – это надолго. Это не ситуация 2014 года, когда вроде и санкции были, но в значительной степени по-легкому.
Давление будет усиливаться. США лишили Россию статуса страны с рыночной экономикой. Это показывает тренд на усиление. Россию понемногу выпиливают из мировой экономики. Дальше еще будут усиливаться эти вещи. Как следствие, проблемы с транспортировкой товаров через Россию будут усиливаться. А мы торгуем со всем миром через Россию. Мы физически возим грузы через их порты и по их железным дорогам. Поэтому выпиливание России из мировой экономики — проблема для нас. Товары стало возить труднее. Они стали дороже. А некоторые вообще уже не провезешь. Быстро перестроить логистику невозможно.
Многие компании открывают для себя коридор через Грузию на Турцию и далее. Но мощностей казахстанских портов на Каспии недостаточно. Мы понимаем, что встает вопрос расширения наших железных дорог, которые идут до порта Актау и Курык. Нужны суда, которые будут ходить по Каспию. Грузинские железные дороги тоже надо расширять и как-то договариваться. Надо запускать совместные вещи с тем же Китаем, Узбекистаном, Кыргызстаном и др. Но пока такого не слышно. Снова нужны деньги и время. Все эти проекты можно было бы сделать быстрее, если бы процентные ставки по кредитам были ниже. Но вы помните про ставку Нацбанка?
В прошлом году наши компании активно кредитовали с российского рынка. У соседей был бум развития фондового рынка. Больше 10 процентов населения начали инвестировать на фондовом рынке. И активно развивался рынок корпоративных облигаций. И наши многие компании там размещались, привлекали оттуда деньги. В этом году, мягко говоря, этот источник финансирования встал. Его нет для нас. Это сделало для нашей экономики повышение процентной ставки НБ РК еще более болезненным. Это третий фактор.
И, наконец, Москва провела мобилизацию, то есть растут военные расходы. Значит, будет напечатано больше денег. Значит, будет в России нарастать инфляция, и она будет снова идти к нам.
Поэтому я полагаю, что инфляция у нас будет усиливаться. Старые резервы мы подъели. Теперь все по новым ценам. Многие торговые компании попросили наверняка попридержать цены до выборов. Все-таки электоральный цикл. После, видимо, цены будут расти. А при такой банковской ставке и ограничений по логистике экономика будет снижаться.
С другой стороны, в экономике многое не поменялось. Например, у нас сохранились монополии. Они все так же процветают, увеличивая инфляцию. Вот и получается рост шансов получения стагфляции.
Справка «Каравана»
Стагфляция – это симбиоз двух понятий: инфляции и стагнации. Во время стагфляции одновременно падает производство и растут цены. Признаки стагфляции: быстрый рост безработицы из-за снижения спроса на рабочую силу, падение курса национальной валюты, быстрый рост цен, упадок экономики и энергетический кризис.
— Западные экономисты считают, что бороться со стагфляцией надо прежде всего, остановив инфляцию. Потом заняться экономикой. Можно сделать так же у нас?
— Думаю, не в нашем случае. Инфляцию пока не остановить, так как она из-за проблем с логистикой, которые быстро не решаются. Пока это недостижимая цель.
Это важно понимать — подобные неверные предпосылки, что мы остановим инфляцию, а потом решим вопросы с экономикой и уровнем жизни населения, ведут к еще большим проблемам. В частности, правительство приняло проект бюджета на 2023 год, в котором хочет сократить государственные расходы с 19 до 16 процентов от ВВП.
Номинально наш ВВП вырастет до 100 трлн тенге. Но основной рост показателей произойдет не за счет самой экономики, а за счет инфляции. Например, социальные расходы сокращаются с 9 до 6 процентов ВВП. Это в районе 3 трлн тенге или 7 млрд долларов. И это будет очень болезненно для населения, ведь, кроме роста цен на продукты питания, люди стали больше тратить средств на свое лечение. Расходы на лечение выросли на 54 процента по сравнению с прошлым годом (до 17 % от всех расходов на медуслуги – это рекорд независимого Казахстана). Вроде глупость, у нас же есть медицинское страхование. С 1 января мы платим не 1 процент от дохода, а два процента на ОСМС. Плюс 1,5 процента с работодателя. А почему так произошло? Так очереди кругом. В здравоохранения очевидны проблемы. А в следующем году госрасходы сократят, и кто опять будет за это платить?
Надо помнить, что госрасходы — это не только инструмент для поддержания уровня благосостояния граждан, но и мощный фактор экономического роста. Это стимул для бизнеса. Если уж сокращать госраходы, то сопровождать его резким повышением качества госуправления, а с этим у нас большие вопросы.
— Когда проявятся первые признаки стагфляции?
— Когда – сказать не могу, но, видимо, в ближайшие несколько месяцев. Как это повлияет на других наших олигархов, на их уверенность? На их бизнес и желание вкладывать в производство?
Драйверов экономического роста не особенно много. Релокация российского бизнеса вроде идет. Но выстрелит ли это? И потом, если мы не наладим логистику через Каспий по разумным ценам…
— То есть выстраивание новой логистики – это, по-вашему, сейчас самое главное?
— Да! Мы же не самодостаточная экономика. А в условиях конфликта оказались еще и в транспортной изоляции. Мы экономика малой страны. Если вы что-то не можете произвести, что вам надо для бизнеса, то и бизнеса у вас не будет. Россия тоже не самодостаточна. Ее программа импортозамещения, начатая в 2014 году, тоже не сыграла. А это страна с населением в 140 млн человек. А у нас только 19 млн. Пытаться все делать самим – просто нереально.
— Ключевые партнеры в этой ситуации – Азербайджан и Грузия? А мы связаны в ОДКБ и ЕврАзЭС с Россией и Арменией…
— Да, вопросов с нашими межгосударственными договорами много. Например, что сейчас можно быстро сделать, чтобы поддержать население? Самое простое — опустить таможенные пошлины на ввоз автомобилей и сельхозтехники до уровня 2010 года. Тогда иномарки б/у упадут в цене раза в два.
— Как в Киргизии?
— Например. Или в Армении. Или в Грузии. Это же будет прекрасно для экономики. Это значит множество людей смогут подзаработать. В любом бизнесе есть транспортная составляющая. В туризме надо возить людей и их багаж. На селе – продукцию для переработки. В малом бизнесе – сырье и готовую продукцию. Да хотя бы таксистом.
На селе цена на комбайны за последние 7-8 лет выросла раза в три. А если уронить цены на эту технику в два раза – это же будет прекрасно для страны. Новый капитал пойдет в АПК. Сейчас ООН говорит о высоком риске продовольственного кризиса в мире. А у нас появляются свободные земли. Что надо для начала нового дела? Допустим, 5 комбайнов, 5 тракторов с навесным оборудованием и несколько грузовиков. Допустим, это стоит сейчас 3-4 млн долларов. Снимут пошлины — и тогда цена входа в бизнес упадет до 2 млн долларов. Понятно, уже больше компаний сможет работать на земле. А это уже будет влиять на инфляцию.
Что мешает опустить таможенные пошлины? Евразийский союз? Значит, надо приостановить свое членство в этом объединении, чтобы появились факторы экономического роста. Надо менять союзы. ЕврАзЭС нас сейчас явно тормозит.
Россия под санкциями. И мы ей особо ничем помочь не можем. Только вместе страдать. Семь тысяч километров общей границы никуда не денешь. Если у нас будут товары, они будут хоть что-то покупать.
— Какие еще направления по борьбе с инфляцией можно отметить?
— Внутри страны надо убирать всевозможные монополии. Мало какие компании могут завозить товары в страну. В недавней ситуации дефицита сахара все уперлось в одну-единственную компанию, которая завозила его в страну. Это ненормально. Надо открывать рынок страны. Бояться, что мы так разгоним инфляцию еще больше – неразумно. 19 млн человек – очень небольшой рынок. Мы не так много потребляем, если сравнить нас с мировым рынком в 7 млрд человек. Мы революции не сделаем, если чуть больше к себе завезем.
Другой момент — вопросы интеграции на уровне Центральной Азии. Мы все испытываем те же проблемы с инфляцией из-за российского кризиса. А совместный рынок стран Центральной Азии под 65 млн человек, что делает его уже привлекательным для тех же транснациональных компаний, которые уходят из РФ.
Стоит вопрос повышения эффективности работы квазигосударственного сектора. Сколько институтов поддержки бизнеса вы знаете? Основная масса предпринимателей знает четыре-пять: «Даму», палата «Атамекен», «Казагро», Банк развития Казахстана, «Kazakh Invest». А их 29! Все они исправно осваивают бюджет. Всех их надо выводить в прозрачную среду, менять их работу, требовать эффективность.
Надо работать с селом. В регионах сложились огромные агрохолдинги. Они управляют землей (паями) миллионов наших сограждан, то есть, по сути, миноритарных акционеров, и являются компаниями общественного интереса, но работают непрозрачно. Где их отчетность?
Для села они играют ту же роль, что и градообразующие предприятия для малых городов. Они этим пользуются и платят пайщикам по 20-30 долларов за пай земли в год. Это в 10-20 раз ниже, чем за землю платят небольшие фермерские хозяйства, у которых нет «эффекта масштаба».
Но ведь холдинги не просто ТОО-шки. Это предприятия с огромным количеством акционеров. Здесь государство должно подключиться и эти вещи сбалансировать, чтобы агрохолдинги стали прозрачными на уровне публичных предприятий и платили. Это компании публичного интереса. Пусть публикуют отчетность. Государство может и отдельный закон принять, который будет регулировать эти отношения, так как это вопросы социальные.
Ключевой тренд этого года — падение уровня жизни наших сограждан. И эти доходы будут падать и дальше. Меры, заявляемые правительством, малоэффективны и не меняют тренда. Поэтому надо сделать все, чтобы дать возможность согражданам заработать. Здесь проблема упирается в наличие «политической воли».