Восточно-Казахстанская область недаром считается самой “богатой” на исправительные учреждения. Здесь располагается 12 колоний, в них находится около 4 тысяч осужденных. Понятно, что для этих людей, и так лишенных свободного передвижения и общения, введение режима ЧП в стране ужесточило правила пребывания – были отменены длительные свидания, передача посылок от родственников.
Когда нет рукам покоя
По словам начальника исправительного учреждения ОВ 156/6 подполковника юстиции Максата СЕЙТАХМЕТОВА, в колонии строгого режима контингент особый – с серьезными статьями и большими сроками.
Поэтому любое стремление к работе со стороны осужденных приветствуется – и делом заняты, и, когда не остается времени на дурные дела, срок быстрее проходит. Опять же зарплата на счет падает. Кому-то это позволяет в местном магазине продукты покупать, кому-то материальный ущерб, назначенный судом, выплачивать, а кому-то даже родственникам на воле помогать. Правда, последних случаев мало.
– Не устаю удивляться, глядя на работы наших умельцев, – говорит Максат Сейтахметов.
Признаться, посмотреть на результат такого творчества – панно во всю стену, нарисованное заключенными к дню рождения Абая, – мы и отправились в колонию строгого режима ОВ 156/6, расположенную за 200 километров от Усть-Каменогорска в городе Шемонаихе.
Несмотря на предварительную договоренность о нашем визите, проходим все процедуры, необходимые при посещении подобных закрытых учреждений. Мощные ворота приоткрываются тяжело, со скрипом, и мы заходим на территорию. На контрольно-пропускном пункте предъявляем удостоверения личности, ждем, пока выпишут пропуск. Потом нас через решетки на дверях, под лязганье открывающихся и закрывающихся замков заводят в комнату досмотра. Несколько человек в масках и перчатках проверяют сумку, осматривают фотоаппарат и диктофон.
– Телефон оставьте.
– Мне он нужен для работы, – зачем-то начинаю пререкаться и ловлю себя на мысли, что обстановка все-таки давит и хочется быстрее отсюда уйти.
– Не положено. Можете его выключить и положить в ячейку, туда же – сумку.
Сумка не помещается в ячейку. Пытаюсь ее запихнуть, но она слишком большая. Начинаю почему-то нервничать. Ловлю себя на мысли, что, наверное, очень глупо выгляжу со стороны. Улыбаюсь и протягиваю сумку:
– Куда ее? Могу так оставить, там ничего ценного нет.
– На сейф поставьте. Вы ячейку с телефоном не закрыли, – напоминает девушка в маске с погонами. – Ключ от ячейки тоже не забудьте.
Она же заводит меня в кабинку и руками проводит по бокам, рукам и ногам. Осмотр завершен. Выдали маску и повели дальше. Те же решетки на дверях, лязганье замков…
С облегчением выдохнула уже на территории. Кирпичные здания, в одном – дверь с надписью “Магазин”. Кто-то по делам торопится, кто-то тротуар подметает, котельная дымит. В общем, жизнь кипит. И только где-то вдалеке на заборе видна колючая проволока.
Красота спасет мир
В местной теплице нас встретил Евгений ЗУДИН, осужденный на 13 лет за убийство. В его распоряжении помимо зелени для местной кухни – цветы. Главная его гордость – на огромных клумбах каллы. Когда мужчина смотрит на белоснежные цветы, заполнившие большую часть теплицы, взгляд его теплеет – словно тают льдинки в его ярко-синих глазах, да и голос становится мягче.
– На воле я жил в своем доме, любил работать на земле. Для себя мы выращивали овощи, сажали цветы, но там были в основном розы и тюльпаны, а здесь вот каллы хорошо растут. Им влажность требуется и тепло. При таких условиях и правильном уходе цветы через 18 дней уже появляются, – рассказывает Евгений Зудин, поглаживая широкие плотные листы каллы.
В теплицу он приходит каждый день. Утро начинается с полива и прополки зелени, а это укроп, петрушка, лук, чеснок и помидоры для местной кухни – витамины круглый год на столе. Растет зелень быстро, урожай можно каждую неделю собирать.
– Люблю ухаживать за помидорами. Их надо вовремя защемлять, а то и до 3 метров могут вытянуться. А если в рост уйдут, то плодов мало будет. Но сердце отдыхает именно с цветами. Сразу родных вспоминаешь, дом, – продолжает рассказывать Евгений Зудин.
Помнит осужденный и свой первый букет. Говорит, что подарил его продавщице местного магазина – Ольге Михайловне. Кстати, цветы пользуются невероятным успехом у сидельцев. Они приходят за букетами, когда к ним на свидания приезжают мамы, жены, дочери.
– Своей жене каллы из теплицы еще не дарил. Она живет в Украине, еще пока не приезжала. Собираются с сыном приехать. Конечно, для нее соберу особый букет, – говорит Евгений.
Зудин отсидел 5 лет. Надеется, в 2023 году выйти на свободу по УДО. И тогда, говорит он, начнет работать на земле, выращивать свои любимые помидоры и цветы. Что касается местных калл, большая часть из них накануне 8 Марта порадовала обитательниц женской колонии, которая тоже имеется в Восточном Казахстане.
Вещи на века
У Сергея, Алексея и Александра увлечение более весомое, причем в буквальном смысле слова. Они оборудовали небольшой цех по изготовлению кованых изделий.
– Я здесь недавно, чуть более 4 месяцев, но сразу пошел в цех. До срока металлообработкой занимался, поэтому немного в теме. Ребята, с которыми работаю, помогли освоить азы. Мы на заказ делаем мангалы, коптильни, различные наборы из металла, – Сергей ВЕСЕЛОВ с удовольствием показывает плоды командной работы.
Огромный стационарный мангал для дачи, изящный каминный набор, раскладной мангал в виде сундука, украшенного орнаментом, особая гордость – небольшой металлический чемоданчик, в котором есть всё необходимое для приготовления шашлыка на отдыхе.
– Смотрите, как он открывается, – увлеченно начинает говорить Сергей, показывая содержимое набора, и, взвесив в руке, добавляет: – Знаете, не такой уж он и тяжелый. Думаю, очень удобная вещь. В машину закинул – и пусть катается. Выйду, себе такой же сделаю. Сам-то я из Шемонаихи, местным понравится. Думаю, дело пойдет, хочу попробовать.
Уверен, что особой популярностью будет пользоваться местное ноу-хау. Мастерам удалось совместить три в одном – коптильню, мангал и барбекюшницу.
Сколько стоят изделия? Зависит от материала, вот этот мангал обойдется тысяч в 40–45, – со знанием дела рассказывает Сергей.
Под звук домбры, аккорд гитары…
В мастерскую Евгения и Владимира пришлось подниматься по крутой лестнице и проходить через цех, где делают мебель. В небольшой комнатке, где работают мужчины, тесно. Поместились только 2 стола, пара стеллажей, заваленных заготовками. На стенах – деревянные рамки, домбры, гитары, всё – местного производства, да вот еще и лампочки для дополнительного освещения.
Евгений ЩЕРБАКОВ больше специализируется на резьбе. Он делает шкатулки, рамки для картин с замысловатыми узорами. Говорит, этому мастерству обучился в “тридцатке” – колонии в Усть-Каменогорске, когда сел первый раз. Сейчас узоры придумывает сам. Раскладывает набор инструментов – много ножичков, маленьких-больших резаков, шил…
– Ого! – только и успеваю воскликнуть и задаю дурацкий вопрос: – А вам это можно?
– Это же для работы. И потом все инструменты пронумерованы, все-таки колюще-режущие предметы… – терпеливо объясняет Евгений и, смахнув стружки с табуретки, широко улыбнувшись, предлагает: – Да вы присаживайтесь! Людоеды, насильники, убийцы: уникальный репортаж из колонии "Черный беркут", где живут смертники
Рассказывает, что во время работы думает о том, как будет заниматься любимым делом на свободе. Раньше с бригадой работал над оформлением интерьеров домов. Говорит, удавалось неплохо зарабатывать.
Его сосед, Владимир КОПЫРИН, менее приветлив. В углу, не обращая ни на кого внимания, он занимается домброй. Нехотя начинает рассказывать о том, что изготовить рамку для картины или домбру – абсолютно разные вещи.
– Прежде чем взяться за домбру, надо сначала нагнуть побольше заготовок. Важно учитывать толщину дерева, потом начинается склейка. Процесс трудоемкий, требующий терпения. Меня работать научили в этой колонии, когда сюда первый раз попал. Сидел тут мастер один из Жамбылской области. Так вот он говорил, что с плохим настроением за домбру лучше не браться – петь не будет. К гитаре это тоже, кстати, относится. В работе с музыкальными инструментами особый подход требуется. Их чувствовать надо, представлять, как на них играть будут, – начал раскрываться понемногу Владимир.
Из своих 10 лет заключения 5 Владимир уже отсидел. В следующем году рассчитывает выйти по УДО.
– Первым делом реанимирую свою мастерскую в гараже, до этого срока тоже домбры делал. Пользуются спросом у населения. На одну домбру неделя где-то уходит, на гитару больше времени требуется. Единственное – настраивать не умею, приходится приглашать тех, кто играет, но работу свою люблю, – вдруг широко и искренне улыбнулся Владимир.
Бабочка и голошейка
В колонии есть и небольшая ферма. Более десятка кур, петух, несколько десятков кроликов в клетках находятся в отдельном помещении.
– Летом было 150 кроликов. Когда они подрастают, набирают вес до 4–5 килограммов, их забирает местная предпринимательница, – рассказывает Арсланбек МЕЙРАМБАЕВ, поглаживая кролика, и вдруг прерывается: – Вот с этим аккуратнее, он сильно царапается. Это "бабочка", достаточно крупная порода.
– Бабочка? Что за странное имя для кролика?
– Это не имя, – как-то даже немного расстроившись, говорит Арсланбек и начинает терпеливо объяснять: – Это порода так называется. У нас их три – "бабочки", великаны и полевые. Мы их между собой скрещиваем. Вот сейчас есть 14 самок, родят по 10 крольчат – уже 140 будет, потом хозяйка приедет, заберет… Мы так уже 2 года работаем. Еще у нас инкубатор на 300 яиц есть, скоро закладку проведем. В клетках цыплят выращиваем. Гулять им все равно негде.
– А что у вас куры такие общипанные? Шеи вообще без перьев. Им витаминов не хватает?
– Почему не хватает? Всего им хватает, – вконец разочаровавшись в моих познаниях и не скрывая обиды в голосе, отвечает Арсланбек. – Это порода такая. Ну правда порода. Голошейка называется.
– Вам с кем больше нравится работать – с кроликами или курами? – пытаюсь вернуть доверие парня.
– На самом деле мне больше нравится присматривать за инкубатором. Там всё отлажено – температура, влажность. А маленькие кролики – слишком нежные существа, страшно за них, – делится Арсланбек.
Прикоснуться к прекрасному
Наконец-то заключительная точка нашей экскурсии – кабинет с изображением целой картины на тему жизни и творчества Абая. Здесь же под панно – два его автора и исполнителя: Рустам САЛИМОВ из Карагандинской области и Аскар ШОЛТЫНОВ, уроженец Семипалатинска.
– Художник я, – как-то по-особенному спокойно и вдумчиво отвечает на вопросы Аскар. – В 1993 году окончил художественно-графический факультет Семипалатинского пединститута. Идея нарисовать это панно пришла в голову мне. Всегда любил Абая, многие его произведения знаю наизусть. Захотелось как-то подчеркнуть вклад этого великого человека в казахскую культуру. Пришли с этим к руководству, нас поддержали.
Трудились над созданием панно Аскар и Рустам всего пару недель. Говорят, работа шла как по маслу – легко и с удовольствием.
Рисовал в основном Аскар, Рустам помогал, завершал фрагменты картины. Работой довольны. Именно таким – глядящим вдаль, как в будущее своего народа, на фоне степи с развевающейся на ветру травой, юртой и кружащими птицами, представлялся им Абай.
– Родина Абая – Семей. Это и моя родина. Вольная, как степь, а парящие птицы над ней, как ветер, как мысль, – говорит Аскар. – Хотелось это передать. Мне кажется, получилось.
В общем, в отличие от вольных карантинщиков, вынужденно отдыхающих от работы дома в период введения особых мер, в зоне мало что изменилось. Изолированные от общества осужденные, как и раньше, продолжают работать и даже творить.
Жаль, что у многих осужденных таланты и способности раскрываются только в местах лишения свободы.
УСТЬ-КАМЕНОГОРСК