Он поведал о том, что ему было сложно выполнить последнюю волю своего отца, который изъявил желание быть кремированным после смерти. Но в Алматы крематория нет до сих пор.
— Мой отец — Анатолий Никитович Бондарев — был замечательным и известным человеком в нашем городе, — начал свой рассказ Евгений. — Он родился в 1945 году. Он был, как в те времена было модно говорить, истинным коммунистом, входил в руководящий состав партийных органов и очень активно занимался последние 30 лет научными трудами. В феврале 2009 года его не стало.
— Оставил ли ваш отец завещание?
— Мой папа по личным соображениям изъявил волю, чтобы его после смерти кремировали. Мне на то время это обошлось, по тем подсчетам, порядка в два миллиона тенге, он захотел, но он даже не удосужился посчитать, сколько это может стоить.
— Наверное, он знал, что вы это потянете…
— Не знаю…Он был такой человек. Есть же выражение: «Проблемы индейцев вождя не волнуют». А это был 2009 год, мой бизнес накрыла волна кризиса. Я сел, почесал затылок и вспомнил, что воля усопшего должна быть исполнена. «Ну надо так надо», – подумал я и начал перебирать все имеющиеся возможности, и с удивлением обнаружил, что городской акимат выпустил первое постановление о том, чтобы на территории Боралдайского кладбища организовать крематорий. Но, к сожалению, некоторые люди в правительстве заблокировали это решение, объяснив это с точки зрения ислама.
И я столкнулся с огромной проблемой: «Крематория нет, что делать?».
Совершенно случайно в Алматы я нашел похоронное бюро, которое специализировались на предоставлении подобных услуг.
Там мне ответили, что могут все организовать в новосибирском крематории. Я не знаю, сколько раз они проводили подобные услуги, или я с такой просьбой был у них первый.
У отца был друг детства — Женис Каримович, занимал высокую должность в системе железных дорог Казахстана. И вот тогда даже он не смог посодействовать мне провезти тело отца. Я ему рассказал, что в ритуальном бюро мне дали понять, что эту церемонию можно провести в Новосибирске.
Но туда же надо доехать! И тогда я еще не понимал, какие это проблемы, мол, гроб с телом вкати в вагон и там, в Новосибирске, получи.
Выяснилось, что в то время очень процветал наркотрафик. И тогда ни самолетами, ни поездами, ни чем-то еще без сопровождения перевозить тело было запрещено. По правилам могут не ограничиться документами, что внутри гроба находится тело, и захотят досмотреть. И те вещи, которые будут делать с вашим близким человеком, — лучше об этом не знать. На это разве кто-то пойдет?
Все: от оформления документов до привоза праха сюда, в Алматы, — входило в эту общую сумму — два миллиона тенге.
— Что включали эти услуги?
— Выделялся сопровождающий человек из ритуального бюро. Тело отца после отпевания они загрузили в машину и отправились в Новосибирск. Мы с мамой ехали отдельно поездом. В город мы приехали раньше, сняли квартиру, нам позвонили, сказали адрес, куда приехать. Полностью вся процедура была организована очень цивильно, мне очень понравилось, начиная от сервиса и до выдачи урны с прахом. Заходишь в помещение, там ассортимент всяких специальных ритуальных вещей, урн и прочего. Я не знаю, что можно там придумать, чего там нет. Потом нас ввели уже непосредственно в зал, где проходит процедура кремации: там стоит печь, гроб на специальной тележке, потом дают время попрощаться с покойником, гроб, конечно, открывают, потому что мы должны же убедиться, что там кто-то есть, что он в той же одежде, и тому подобное. Все, кто смог приехать, приехали, поплакала мама, и все. Потом мы вышли оттуда, забрали урну. И думали, что ее повезем с собой, но из бюро позвонили и сказали: «Вы как уехали, так и возвращайтесь, не переживайте, эта машина привезет урну с прахом в целости и сохранности. А потом по приезде в Алматы вы у нас ее заберете».
— Что вы испытали, находясь там, в крематории?
— Когда выходишь из крематория, на его территории есть мемориал, то есть возможно оставить прах прямо там. Человек может туда прийти, совершенно цивилизованно посидеть, а не ставить оградки и так далее. И есть возможность ставить эти урны в высоту два метра. Это место называется колумбарий. Там устанавливаются фото, таблички. Это очень удобно, отпадает необходимость в таком уходе, как этого требует могила на кладбище. И еще большой плюс: по желанию можно вообще на кладбище не закапывать, потому что урну с прахом можно дома поставить.
— Что было, когда вы забрали колбу в Алматы?
— Я приехал один, уже без мамы, забрал и поехал выполнять вторую часть завещания. Папа завещал развеять его прах на все стороны света на горе Коктобе. Тогда там еще не было такого благоустроенного парка, как сейчас. Я еще купил компас, чтобы правильно все распределить. В каждое направление кинул по несколько ложек праха. Мама захотела другую половину праха закопать на кладбище, и я спорить с ней не стал. Поехали на кладбище, там пришлось под эту колбу сделать ремонт. Выкопали ровно столько, чтобы ее закопать, и сверху установили надгробие. Я думаю, что мы выполнили волю отца, и моя совесть чиста.