С финансами, в принципе, было не так сложно. Они в Московии были. Нужно было монетизировать плоды земли русской. Это меха, лес, хлеб, пенька, лен, икра, смола, щетина. Когда надо было сконцентрировать валютные потоки, царь попросту подписывал указ, и часть экспорта переходила в государственную монополию. Чаще всего это были лес, пенька и смола – товары, необходимые для морского флота.
Или отдавал на откуп иностранным компаниям торговлю отдельными группами товаров. Англичанам, например, передал монополию на табак. Сам государь продвигал табакокурение собственным примером.
Совсем плохо было со специалистами. Это была беда еще со времен Рюриковичей. Европа, вернее Польша и Ливония, не желали делиться знаниями с соседями. И активно мешали московитам просвещаться. Что делать было легко – достаточно закрыть границы.
Москва, напротив, стремилась к свету знаний и завлекала иностранцев с мозгами.
Самый известный конфликт на этой почве – дело Ганса Шлитта. Этот немец по поручению Ивана Грозного завербовал 300 иноспецов: докторов, кузнецов, бронных мастеров, оружейников, металлургов, геологов и просто книжников. Ливонцы экспатов тормознули, Шлитта – в зиндан. Так началась Ливонская война. "Казахов учат повиноваться" — американец, который знает об Алматы больше, чем ТЫ
Эстафету подхватил Петр. В Великом посольстве в Европу царь вербовал всех специалистов, которых не было в отечестве: корабелов, плотников, офицеров, артиллеристов, инженеров…
Видимо, там же, в Голландии, научился чистому прагматизму лютеранства. Нидерланды того времени были единственной страной Европы, где евреи пользовались всеми правами граждан. А где евреи – там торговля. Значит, и деньги…
Приехав домой, Петр развил бурную деятельность. Предстояла война со Швецией. Сотни тысяч мужчин были оторваны от дома. Часть ушла в армию. Другая – на строительство каналов, фабрик и города Санкт-Петербурга. С одной стороны, это был пик могущества новой державы. С другой – социальный кризис.
Десятки тысяч семей были разорваны. Одинокие женщины не могли сами прокормить семейство. По Руси пошли вдовы и сироты.
Моральные устои рушились – женщины вступали во внебрачные связи. Это была сексуальная революция в миниатюре.
Появилось множество незаконнорожденных детей. В Европе их называли бастардами. В России деликатно окрестили ублюдками.
Рост маргиналов Петр не мог не заметить. Более того, с 1714 по 1724 год было издано четыре указа о защите прав таких детей. Император обязал некоторые церкви создавать госпитали для призрения (воспитания) незаконнорожденных. Разрешалось приносить младенцев к госпиталям и тайно класть их в специальное окно. Указ от 1 февраля 1720 года устанавливал денежное жалованье незаконнорожденным детям и их кормилицам, находившимся в построенном в Москве госпитале.
Женщина могла и оставить ребенка у себя. В этом случае Петр стремился поднять ее социальный статус. Известно несколько случаев, когда царь был крестным отцом таких детей.
На их содержание выделяли небольшие деньги. Это резко поднимало их в глазах общества, даже несмотря на позорные обстоятельства. Что было дикостью на взгляд иностранцев. Бастарды в Европе не получали прав законнорожденных. А чтобы монарх стал их крестным отцом?
На самом деле Петром Алексеевичем двигал чистый прагматизм. В беседе с одним из посланников на вопрос, почему он так отмечает именно бастардов, император ответил по-простому: “Мне нужен солдат, который будет держать в руке мушкет, или грамотный чиновник. А как он появится – не важно”.
Для безродных детей солдатских и рабочих было создано несколько школ, где из них готовили нужных стране специалистов и за казенный кошт.
В конечном итоге эти “ПТУ” стали садком, который давал стране профессионалов и налогоплательщиков. Одним из последних желаний императора стал указ Сената от 23 октября 1723 года “О раздаче безродных младенцов на воспитание с вечным за воспитателями укреплением”. Этот документ в жесткой форме предписывал “малолетних… которые от десяти лет и выше, писать в матрозы и присылать в Санкт-Петербург в Адмиралтейство”… Малый бизнес – способ выживания, средний – дойная корова
Судя по действиям акиматов нашей страны, таким бастардом, извините, для них стал малый и средний бизнес. Любое желание властей для МСБ становится приказом.
Захотели убрать киоски с улиц городов – убрали. Надо заполнить пустующие торговые центры? Туда их. Не желают? Что мы, с ИП не справимся?
Государство предпочитает доить коз, а не бегемотов. С последними тяжелее спорить.
Пока только Алматы может похвастаться тем, что МСБ дает большую часть налогов в бюджет. Другие областные бюджеты зависят от крупных налогоплательщиков. Тем не менее отношение к мелким предпринимателям везде примерно одинаковое.
Вклад отдельного ТОО или ИП в бюджет – мизерный. Несколько десятков тысяч тенге в год погоды не делают. Гораздо легче и приятнее работать с бизнесом крупным, где обороты в миллиарды. А остальные так, мелочь.
Но МСБ выполняет важную функцию – он дает работу тысячам людей, которые выпадают из государственных программ.
Это снижает безработицу. А при удаче мелкий бизнес быстро растет и превращается в солидный, давая работу сотням людей и платя такие же большие налоги.
Поэтому, если хотите увеличить денежные поступления, пожалуйста, используйте опыт Петра Алексеевича, создавайте условия для роста, помогайте, развивайте. А иначе все так и останутся ублюдками.
Алматы