Проблему эту стыдливо стараются не замечать, хотя в Казахстане работают 102 коррекционные школы, около половины из которых занимаются воспитанием и обучением детей с нарушением интеллекта. Причем этот диагноз оставляет обоснованную надежду на то, что в будущем такие дети смогут адаптироваться в жизни. Им по силам физический труд, они легко справляются с монотонной, однообразной работой, большинству из них даже инвалидность не дают. Однако обманчивая легкость диагноза оборачивается тем, что решение многих проблем таких детей отложено на неопределенное “потом”.
Пусть меня научат!
Во вспомогательных школах не изучают сложные дисциплины, такие как физика или химия. Зато ведется профессиональное обучение, детям даются навыки по тем специальностям, которые разрешены медиками для данной категории воспитанников. К примеру, во вспомогательной школе-интернате Семея ребят учат швейному, столярному, слесарному, обувному делу. Но беда в том, что эти профессии давно утратили свою актуальность. Если раньше Семипалатинск был центром легкой промышленности с десятком фабрик и заводов, где выпускники специнтерната без труда находили себе работу, то сегодня устроиться куда-нибудь с такой специальностью крайне трудно.
– Можно было бы начать учить детей более востребованным профессиям – таким как мастер по укладке тротуарной плитки, штукатур-маляр или санитарка, но для этого необходима обновленная материальная база и новые учебные профильные программы, которые должны разрабатываться и утверждаться Министерством образования и науки, – говорит директор вспомогательной школы-интерната города Семея Мадина НУРАШЕВА. – Таких специальных программ по трудовому обучению нет…
Не хватает в школе-интернате и учебников, особенно на казахском языке. В некоторых случаях педагоги до сих пор вынуждены пользоваться обучающими пособиями, изданными еще в советское время.
Выпавшие из социума
– Еще большая проблема – это дети, которые обучаются на дому, – считает педагог-психолог вспомогательной школы-интерната Елена ИВАНОВА. – Среди этих ребят – не только инвалиды, но и дети с нарушением эмоций и поведения, как правило, не имеющие инвалидности. При этом в силу специфики своего диагноза они не могут учиться в детском коллективе, посещать реабилитационные центры для инвалидов, заниматься в творческих кружках и общаться со сверстниками. Эти дети лишены социальной защиты, и у многих родителей опускаются руки.
Между тем, по статистике, почти треть детей с нарушениями эмоциональной сферы можно вернуть к полноценной жизни, если своевременно начать работать с ними.
– Для сравнения можно привести опыт Израиля, – отмечает Елена Иванова, – где есть не только коррекционные детские сады, но и диагностические, куда ребенок поступает в достаточно раннем возрасте. Мы же приступаем к работе, когда ребенку уже пять-шесть лет. Много лет в Семее работает детский сад с коррекционными группами для детей с нарушениями речи и слуха, опыт этого детского сада показывает, что ранняя диагностика и коррекция дают потрясающие результаты. Подобные дошкольные учреждения необходимы и для детей с интеллектуальными и поведенческими проблемами. А они есть далеко не в каждом городе.
Сочувствия недостойны?
Воспитанники коррекционных и вспомогательных школ редко становятся участниками благотворительных детских мероприятий. Меценаты намного больше сочувствия проявляют к детям-инвалидам, а среди 224 учащихся Семейской вспомогательной школы такой статус есть только у 72 детей.
– Главная же проблема наших воспитанников – трудоустройство, – подчеркнула Мадина Нурашева. – Может быть, нужна система государственных льгот для предпринимателей, например, снижение налогов за определенное число работников с ограниченными возможностями. Эти ребята готовы работать на несложных работах, они могут и себя обеспечить, не требуя чего-то от государства, и быть полезными обществу. Только и обществу нужно сделать шаг им навстречу.
Семей