Пока окончательного решения не принято, но, судя по всему, необходимость назрела. Чиновник указывает на дисбаланс, который существует на рынке: “По Аи-80 идут перетоки, люди покупают, потом добавляют присадки, повышающие октановое число. И соответственно спрос по Казахстану очень большой на Аи-80”. Получается, с одной стороны, регулятор видит необходимость в либерализации, чтобы рынок сам нашел равновесность, с другой – ограничен некими обязательствами, о которых говорить отказывается. За комментариями мы обратились к экономическому обозревателю Денису КРИВОШЕЕВУ.
– У “народного” в прошлом бензина есть главное предназначение, и об этом хорошо сказал чиновник из министерства энергетики. Благодаря государственному контролю за ценами “догонка” бензина стала выгодным бизнесом. Берете присадку и дешевый продукт, а на выходе получаете суррогат с высокой добавленной стоимостью. Эффект до 20 тенге с литра. Для другого Аи-80 в принципе не нужен. Практически весь парк современных автомобилей не заправляется бензином с таким низким октановым числом. Таким образом, получается, что государство собственными руками стимулирует развитие серого сектора. Мало того, эта позиция влияет и на общее представление о качестве топлива в стране.
– Но ведь, отменив предельные цены, можно спровоцировать резкий рост цен для конечного потребителя?
– Важно понимать, что рынок сам способен найти равновесие. У товара есть цена, которую потребитель способен платить и которая считается оптимальной для всех. Как только государство начинает вмешиваться в рыночные процессы, тут же случается перекос. Когда отменили предельные розничные цены на высокооктановые бензины, скептики говорили о скорейшем галопирующем росте цен, но, как мы видим, цифры на заправках значительно не изменились. Конечно, власть не оставляет рынок без внимания и “жмет” цены к нижней планке, используя политический ресурс, но это лучше, чем держать рынок под давлением законодательным. Здесь остается место торгу. Игроки постепенно доказывают необходимость роста цен, и тут государство либо уступает, либо нет. Так, за последние месяцы в некоторых сетях Аи-92 вырос всего на пару тенге, остальные терпят. Многие используют тот самый присаженный бензин, чтобы оставаться в рамках рентабельности.
– То есть вы считаете, что цена на топливо должна вырасти?
– Не просто считаю, а уверен, что мы опаздываем и тем самым наносим непоправимый урон бизнесу. Нефтепереработка – важнейший из секторов отечественной промышленности, и она не может развиваться вне рыночных условий. Рано или поздно мы вернемся к традиционному арбитражу в 50 центов за литр, по сегодняшнему курсу это около 160 тенге. Нефть уже не болтается внизу, подорожала и держится в районе 50 долларов за баррель марки Brent. Существует и фактор инфляции, который забывать не стоит. Достаточно напомнить, что в январе 2015 года бензин стоил рекордные 60 центов, а сегодня он на уровне 37. При этом в России с ценой на топливо никто не церемонится. В среднем литр “народного” стоит 35 рублей за литр, или 54 цента. При таком раскладе отправлять нефть на перегонку невыгодно.
– Можно объяснить почему?
– К примеру, стоимость переработки нефти на отечественных НПЗ выросла. С октября в Атырау перегнать тонну нефти в бензин стоит 22 961, а не 13 244 тенге, как раньше. Выросла почти вдвое цена и в Павлодаре – с 9 678 до 16 682 тенге. Таким образом, конечный продукт должен был бы подорожать минимум на 4–5 тенге. Примерно на такую же сумму должен был сделать бензин дороже рост акцизов. С ноября 2015-го на тонну – 10 500 тенге, тогда как ранее он составлял 4 500. Цена же на конечный продукт с сентября 2015 года не менялась и крутится вокруг 125 тенге за литр. Фактически рынок работает в убыток. Не помогает и импорт. На границе стоимость литра варьируется от 115 до 103 тенге в зависимости от завода-производителя и транспортного плеча. Продукт нужно доставить до “пистолета” и дать заработать бизнесу. Плюс налоги, которые никто не отменял. Так что и здесь цена не помещается в 125 тенге. Поэтому нужно снижать политическое давление на нефтяной рынок и идти к его реальной либерализации. Большинство компаний, что добывают нефть в стране, сегодня видят нецелесообразным оставлять добытый объем в Казахстане, перерабатывать его и продавать. Сложилась та ситуация, когда конечный продукт не приносит достаточной добавленной стоимости и сырье продавать быстрее и проще.
– Что следует ждать, если не откорректируют цены?
– Казахстан в весенне-летний сезон потребляет 270–280 тысяч тонн ежемесячно. Даже если учесть, что со второго квартала НПЗ выходят на максимальную мощность, то производство Аи-92 в апреле – июне будет находиться в районе 212–214 тысяч тонн ежемесячно. При этом сложно оценить влияние на рынок потребления роста количества автомобилей, точных цифр пока нет, но давление будет значительным. Соответственно дефицит придется покрывать за счет импорта, но условная предельная цена настолько низка, что это становится практически невозможным. Да и бесконечно заставлять давальцев перерабатывать бензин в стране у государства нет рычагов. Гораздо проще будет приостановить вообще добычу, чем генерировать убытки и фактически работать на бюджет. Компании и так выполняют обязательства по льготному обеспечению топливом предприятий, входящих в сельскохозяйственный кластер. Так что необходимо перестать играть в кошки-мышки с рынком. Рынок топлива, как и любой другой, не место для благотворительности.
– Определите цену, которая была бы оптимальна.
– На мой взгляд, нужно возвращаться к арбитражу в 45–50 центов за литр, это от 145 до 165 тенге за литр, но я так понимаю, что загнанный в угол бизнес готов работать на уровне рентабельности и рад был бы и 135–140 тенге за литр. Цены за год на непродовольственные товары выросли в среднем на 20 процентов, на продовольственные – на 15, даже цена на нефть выросла. Единственное, что осталось неизменным, это цена на топливо. Рано или поздно придется уступить, но лучше сделать это с минимальными потерями. Понятно, что тылы защищены, есть государственные запасы Аи-92, в апреле они были на уровне порядка 300 тысяч тонн, но, если ничего не предпринимать и удерживать текущие розничные цены на уровне не выше 125 тенге, последствия могут быть самыми неприятными. В России останавливаются на плановый ремонт приграничные НПЗ, через которые мы покрываем дефицит. Стоимость на наших заправках такова, что стимулирует приграничные регионы к серому импорту. Доходность у “контрабандистов” фантастическая – от тридцати тенге на литр. А качество товара при этом то же самое, зачастую все это российский бензин. Так что нужно ускоряться, не допускать дефицита, не субсидировать за счет бюджета и перестать воспринимать вопрос с топливом как политический. За цены должен отвечать профильный комитет, в данном случае – антимонопольный. Следить за отсутствием сговора.
Муса САТАЕВ, Алматы