Действующие в Казахстане законы позволяют упечь в интернаты даже вполне здоровых людей и развязывают руки корыстным опекунам.
Слова нет, а проблема есть
К таким выводам после исследования ситуации с правами недееспособных в РК пришли представители международной правозащитной организации “Amnesty International”.
Автор доклада “Мы как мертвые души: жизнь без дееспособности в Казахстане” исследователь “Amnesty International” по Центральной Азии Хеза МАКГИЛЛ презентовала итоги работы по результатам встреч в Алматы, Астане и Уральске с лицами, признанными недееспособными, их родственниками, психиатрами, НПО, юристами и чиновниками минздрава, минтруда и соцзащиты.
– Действующие законы страны позволяют объявлять недееспособными людей с психосоциальной или интеллектуальной инвалидностью и передавать их в полное распоряжение опекунам. И как только человек объявляется недееспособным, он в буквальном смысле перестает существовать юридически, – говорит Хеза.
Кстати, в английском языке нет слова “недееспособность”. А в Казахстане, по официальным данным, между тем насчитывается не менее 16 тысяч лиц, лишенных дееспособности по решению суда и помещенных под опеку.
– Такой правовой режим опеки противоречит правозащитному подходу к инвалидности, который закреплен в Конвенции по правам инвалидов, ратифицированной Казахстаном в 2015 году, и влечет за собой катастрофические последствия. Это пережиток старой системы, когда людей с инвалидностью прятали подальше от глаз общества в специализированные закрытые учреждения, – считает представитель “Amnesty International”.
Отметим, в Казахстане действует 31 психиатрическая больница и медико-социальные интернаты. По данным 2017 года, в них находилось около 18 тысяч лиц с психосоциальной и интеллектуальной инвалидностью.
Согласие не требуется
Будучи однажды признанным недееспособным, человек лишается права совершать имущественные, банковские и иные операции, вступать в брак, поступать в учебные заведения и трудоустраиваться.
Более того, врачи больше не нуждаются в его согласии на медицинские манипуляции и могут лечить и госпитализировать его с согласия опекуна!
Система проверки таких решений в законодательстве отсутствует, и восстановить дееспособность практически невозможно – только если суд постановит, что человек выздоровел, либо по соответствующему заявлению опекуна или прокуратуры.
Согласно статистике, предоставленной “Amnesty International” министерством труда и социальной защиты, в период с 2014 года по 1 апреля 2018 года дееспособность удалось восстановить лишь 14 лицам. «Хотел служить в армии, но попал в психушку» — казахстанец раскрыл тайны существования в сумасшедшем доме
– После признания недееспособными люди попадают в порочный круг: они зависят от воли опекуна, не имеют права обратиться в суд, чтобы вернуть себе дееспособность либо сменить опекуна. Если при этом они находятся в интернате, шансов выйти из него практически нет. Те же, кто с чьей-то помощью пытается восстановить свою дееспособность, сталкиваются с унизительными и абсурдными тестами на психическую дееспособность, – констатирует Хеза Макгилл.
Правозащитница подчеркивает: критерии для лишения человека дееспособности расплывчаты, и под них нетрудно подвести широкий круг лиц.
– Специалисты, с которыми мы беседовали, не смогли назвать даже источник, где эти критерии были бы четко сформулированы. Сотрудники Республиканского центра психического здоровья сказали только, что такие критерии можно найти “в любом учебнике московского Института имени Сербского”. И все судебные решения, с которыми мы ознакомились, ссылаются на расплывчатые формулировки закона, – говорит она.
Челюсть отвисала
Психоаналитическая ассоциация Казахстана с 2011 года реализует проект по поддержке молодых людей – воспитанников детдомов, живущих в закрытых психиатрических учреждениях.
– Мы наняли юриста, и когда от нас стали поступать заявления о восстановлении дееспособности, судьи просто обалдевали, у них отвисала челюсть, они говорили: “Что это? Мы 25 лет лишаем людей дееспособности, и вдруг вы требуете, чтобы мы ее восстанавливали!” – рассказывает член ассоциации Анна КУДИЯРОВА.
Одному из участников проекта удалось восстановить дееспособность, однако двое не прошли психиатрическую экспертизу (это первый шаг в процедуре восстановления дееспособности). По мнению Анны Кудияровой, это результат в первую очередь педагогической запущенности. В тех учреждениях, где эти люди жили, их плохо учили, если учили вообще: они плохо умеют писать, у них очень мало общих знаний.
Сравнительно честный способ отъема имущества
Созданная под предлогом защиты недееспособных система опеки часто открывает дорогу для корыстных опекунов, продолжают в “Amnesty International”.
– Психиатры одной из психиатрических больниц Алматы рассказали нам, что за последние годы как минимум четыре их пациента лишились жилья из-за мошенников, – отмечает Хеза Макгилл.
Маргариту Л. лишили дееспособности по заявлению брата в 2014 году, который теперь живет в принадлежащей ей квартире и является ее опекуном.
– Несмотря на недееспособность, у женщины есть свой маленький бизнес, она живет самостоятельно, контролирует собственные финансы и ухаживает за 75-летней матерью-инвалидом. На заседании, где слушалось ее дело, Маргарита не присутствовала, а о решении суда узнала случайно несколько месяцев спустя. К тому времени сроки подачи апелляции истекли. Психиатрический конвейер. Как из детей делают “овощей”
Женщина сумела добиться продления срока подачи апелляции, но брату удалось ее госпитализировать, из-за чего она опять пропустила сроки обжалования.
Во втором полугодии 2015 года снова на заочном заседании суд оставил в силе решение о лишении ее дееспособности, – рассказывает эксперт “Amnesty International”.
Диагноз как приговор
Николай К. работает в тренинг-кафе, созданном в рамках проекта Психоаналитической ассоциации. Часть своего детства он провел в государственных детских учреждениях, а в проект попал, когда уже жил в психоневрологическом интернате для взрослых.
– Из-за того, что его лишили дееспособности, Николай не может работать, поступить в образовательное учреждение, жениться, обратиться в суд для защиты своих прав, голосовать на выборах. Ему поставлен диагноз “умеренная умственная отсталость”.
Он инвалид по слуху, но его никогда не учили общаться посредством языка жестов или читать по губам.
Но, несмотря на эти сложности, способен жить самостоятельно с минимальной помощью, – делится историей Хеза Макгилл.
На смеси примитивного языка жестов и слов мужчина объяснил представителям “Amnesty International”, что хотел бы работать и жить самостоятельно.
– Николай хорошо умеет чинить мобильные телефоны и надеется, что когда-нибудь сможет работать в мастерской по их ремонту. Во время встречи с нами он был полон надежд на то, что ему удастся вернуть дееспособность, завести семью, официально трудоустроиться.
В августе 2018 года все его надежды рухнули – Николай не прошел судебно-медицинскую экспертизу.
Психиатр, входивший в состав комиссии, сообщил, что у него нет никаких признаков улучшения и что нет причин ставить под сомнение предыдущие заключения врачей, – говорят правозащитники.
В сентябре суд постановил, что Николаю требуется опекун.
– Многие специалисты рассказывали нам, что психиатры боятся оспаривать существующие диагнозы, так как это означает, что кто-то из их коллег ранее допустил ошибку. Как показывает случай Николая К., люди оказываются в абсурдном положении, когда им приходится доказывать, что они в состоянии осуществлять свои права, – говорит Хеза Макгилл.
Пример Николая и других показывает, что признанные судом недееспособными люди в состоянии вести нормальную жизнь вне стен государственных интернатов.
Отменить опекунство!
Правозащитники убеждены: в Казахстане необходимо отменить институт недееспособности. Психиатрические проблемы Алматы
– Одновременно все те, кто был объявлен недееспособным, должны получить право представлять себя в суде, требуя отмены решения о лишении дееспособности или замены опекуна. Важно развивать новые системы, институты социальной поддержки, и делать это нужно с теми, кого признали недееспособными, а не игнорируя их, – резюмируют правозащитники.
Отметим, в Грузии институт опекунства уже отменили.
– Грузия полностью поменяла систему. В первую очередь мы просто-напросто отменили опекунство как институт. Теперь в их законодательстве нет ни одного упоминания об этом. Вместо этого мы создали систему так называемой помощи при принятии решений – институт поддержки.
Те люди, которые раньше были недееспособны, теперь получили правоспособность, имеют право голосовать, заводить семью, подавать в суд.
Сейчас мы в процессе этой реформы. Не все еще хорошо и идеально, но система лучше, чем прежде, – рассказала представитель НПО “Партнерство за права человека” Анна АБАШИДЗЕ.
Астана