Земля у них была, деньги предлагало государство. В том, что при его усердии и ответственности сын легко вернет кредит, я даже не сомневалась. Да я и сама бы впряглась в работу, чтобы помочь ему. Поэтому, когда для получения кредита понадобилось залоговое имущество, без опасений согласилась использовать в этом качестве наш дом.
Я ведь с государством собиралась иметь дело, какие могли быть страхи?
На всякий случай сын все-таки съездил в АО “Аграрная кредитная корпорация” и спросил, есть ли такая кредитная линия. Ему ответили, что есть.
Он сделал заявку на кредит, и в октябре 2016 года нас пригласили для подписания документов. Подписывала я, как владелец залогового имущества. Меня завели в комнату, все документы уже были готовы, лежали на столах в 4 больших папках. Их открывали передо мной одну за другой, листали страницы и говорили: “Давайте, апай, подписывайте, через неделю уже кредит получите. Надо сегодня сдать документы”. Поймите меня: большую часть своей жизни я жила при социализме и привыкла безоговорочно доверять людям, которые находятся на службе у государства. Аграрная кредитная корпорация была создана постановлением правительства – чего же еще надо? С моим плохим зрением (видит только один глаз, и то на 25 процентов) я и не смогла бы прочесть написанное в бумагах. Просто не сомневалась в порядочности людей, наделенных властью. И сына так воспитала. Нам в голову не приходило, что нас могут обмануть – не базар же! А всё так закрутили…
Подписанные документы велели быстро отвезти в ЦОН. Мы сами же и отвозили. Только потом я спохватилась, что нигде не видела фамилии сына. Он говорит: “Мама, они мне сказали, что со мной потом кредитный договор заключат”. А я подписала какой-то четырехсторонний. Как выяснилось в суде, это был договор залога. О выдаче сыну кредита в нем, конечно, не было ни слова.
Копии договора нам не дали, но мы отмели все сомнения и стали ждать деньги. Сказали ведь, что кредит на подходе. Но время шло, денег не было. 8 месяцев сын ходил в кредитное товарищество и спрашивал о них. Потом поехал в Агрокорпорацию и потребовал расторгнуть четырехсторонний договор и вернуть документы на дом. (Никакого другого договора с нами так и не заключили.)
И тут – в июне 2017 года – выяснилось, что КТ “Қазығұртнесие” получило деньги еще в декабре 2016-го.
Начались суды. После одного из них я пошла на прием в маслихат и спросила: “Разве вам не обидно, что в нашей стране, в нашем городе такое творится?” Депутат, который со мной разговаривал, даже вскочил: “Да вы что, апа, это же беспредел!” Но раз вы так считаете, говорю, помогите мне, у меня отбирают дом. “А нам нельзя вмешиваться в работу судов”, – ответил он. Потом я эту фразу слышала много раз. Обращалась даже в “Nur Otan” – и там не помогли. А один из следователей, работавших по делу, прямо сказал: “Куда вы ни пойдете, всё равно ничего не докажете”.
Никто не хочет заниматься этим. Говорят, я сама подписала договор, сама предложила дом в залог.
Но ведь я не дарила свое единственное жилье! Я хотела получить кредит под залог недвижимости. И не получила, потому что столкнулась с мошенничеством.
Этот факт давно доказан судом. Виновный, который незаконно распорядился кредитными деньгами, осужден и отбывает наказание. Вину признал. Тогда в чем же дело? Почему деньги не взыскивают с него? Почему хотят продать наш дом и оставить семью без жилья? Потому что с нами справиться проще?
Мы прошли через 3 суда. Первый же признал залоговый договор недействительным и освободил нашу недвижимость. Мы так обрадовались! Всем говорили, что правда все-таки есть. Но судебная коллегия Шымкентского городского суда решила, что “имущество было освобождено от залога, хотя потерпевшая об этом не просила”. То есть меня осчастливили без спроса! Может, кому-то сейчас смешно, но я день и ночь плачу, вспоминая эти издевательские слова. Выходит, я обратилась в суд совсем не для того, чтобы сохранить дом? А зачем?!
Я стучалась уже во все двери. Судиться дальше у меня нет ни сил, ни финансовых возможностей. И агрокредит сломал жизнь не только моей семье. От мошеннических действий осужденного бывшего руководителя “Қазығұртнесие” пострадали еще 18 человек.
Кто теряет дом, кто – землю, кто – магазин. Разве это в интересах государства, чтобы нормальные люди превращались в нищих и бомжей?
Мне 80 лет, 45 из них я отработала в строительстве. Считаюсь ветераном труда. Зачем так со мной? Дайте мне уйти из этой жизни спокойно.
Калиева Клара Бекназаровна, г. ШЫМКЕНТ”
(Контактные данные есть в редакции)