Дайте это, дайте то, и ботинки, и пальто!

Спонсоры вдруг заметили, а социологи из центрально-азиатского фонда системных исследований подтвердили замеченное при помощи сбора фактических данных: средства, выделенные на благотворительность, уходят в черную дыру. Вроде бы просителей много, да и средства выделяются крупными компаниями солидные, а пользы от таких подачек мало.
Более того, практика доказала, социальная ответственность при неправильном понимании сути, запросто может превратиться в социальную безответственность. Отсюда и вопрос: нужна ли нам такая благотворительность, и если все-таки нужна, то, как ее правильно оказывать?
Нет, это не пособие для начинающих спонсоров. Каждый для себя решает сам, кому и сколько давать. А вот как это делать, пожалуй, стоит задуматься. Майра Салыкова, директор фонда, убеждена, что благотворительными деньгами надо распоряжаться правильно, иначе очень легко превратить подаяние в социальную взятку.
Объясняет, если сейчас обществу не разъяснить тонкости механизма истинной благотворительности, ориентированной на развитие социальной сферы жизни, денежная помощь может по-своему развратить общество.
Экономический разврат
Как выглядит сей феномен, знают все. Деньги жертвуются неизвестно кому, по точечному принципу: средства затыкают брешь в чьей-то жизни, на какое-время решают чью-то проблему, при этом никто не отслеживает эффективность подаяния.
Компании не умеют давать. Зачастую они не видят конечного результата своей помощи, не понимают, как их вмешательство может улучшать социальное положение человека вообще. Что остается просителям? Умело пользоваться чужой добротой, что и делается в последнее время повсеместно.
Просители превращаются в профессиональных попрошаек, которые просят на хлеб, а истратят деньги на что-то другое. Все равно никто не спросит за расход. Кроме того, в сознании закрепляется мысль, что рука дающего не оскудеет, а рука просящего не отсохнет.
Поэтому в трудную минуту можно не напрягаться, достаточно протянуть руку. Есть еще один вариант «разврата»: легкие деньги усыпляют нравственность. Кто-то детям жертвует компьютеры, но пять из десяти не доходят до интерната. Однако никто ни перед кем не отчитывается за пропажу, поэтому в следующий раз у просителя вырастает аппетит и он просит еще больше, а детям достается все меньше и меньше. Это ставит в иждивенческую позицию просителей. Между тем люди должны понимать, на что они хотят получить средства, как они ими распорядятся, как правильно отчитаться перед деньгодателями? Те, кто просит, и те, кто дает, должны стать профессиональнее, социально ответственнее.
На чужой каравай
Благотворительностью можно и нужно управлять, но не сверху, как это делается у нас. По звонку из акимата «рекомендуется» выделить деньги на конные состязания, взять на соцобеспечение с десяток одиноких стариков, оказать посильную поддержку тем или иным мероприятиям.
Компании больше не хотят играть в эти игры, они начинают отстаивать свою позицию, открыто заявляя: «Мы платим налоги, выполняем соцобязательства, поэтому не надо командовать нашими спонсорскими деньгами! Наш благотворительный бюджет — это добрая воля компании. Хотим — даем деньги, не хотим, не даем».
Позиция, кстати, верная и зрелая. Однако, отвоевывая большую независимость, сами компании не совсем понимают, куда направить свою волю и как распорядиться средствами на благо общества?
Спонсорская политика: война или мир?
Российская практика показала, что их крупные компании и фирмы тоже прошли свой путь выяснения отношений с губернаторами. Последние также пытались подмять благотворительность под себя и управлять ею. У них ничего не вышло. Такие крупные компании, как Лукойл, Сибнефть создали социальную инфраструктуру — некие советы, в которые вошли представители местной власти. Эти советы заключили соглашения, и четко прописали все варианты возможной спонсорской деятельности. В Казахстане ничего подобного еще нет. Но вполне может быть завтра. Что нам для этого нужно сделать?
Майра Салыкова говорит, что, прежде всего, нужно изучить саму проблему. «Наш фонд проводил в Казахстане исследование программ по выделению пожертвований и спонсорству нефтегазовых компаний. Мы взяли крупные международные компании, хотели определить, насколько эффективно взаимодействие их спонсорской политики с местными органами власти. Что с этого получают люди, и какова реальная социальная помощь региону? Также исследование должно было выявить объемы благотворительности, приоритеты, по какому принципу жертвуются деньги в регионе, есть ли политика или стратегия, ставят ли компании перед собой долгосрочные цели.
В результате было выявлено, что в обществе довольно много популистских наездов на нефтяные компании. Мол, понаехали, разграбляют наши недра, и ничего взамен не дают. Исследование показало: все компании вкладывают довольно большие средства в социальную политику. Исправно платят налоги, выполняют обязательные социальные программы, оговоренные в контрактах, и занимаются благотворительностью».
Майра Салыкова убеждена, что население обязано знать правду. Это в интересах людей и компаний. Было бы правильно, если бы компании открыто говорили, сколько налогов они платят в бюджет, какую социальную помощь и в каком количестве оказывают согласно контракту, и сколько средств выделяют на нужды региона по доброй воле, исходя из альтруистической политики компании.
Мухи — от котлет
Спонсорская помощь — не является обязательной, но в рамках социальных процедур по международным стандартам она существует во всех, даже очень маленьких компаниях. Сколько, кому, на что и зачем — определяет сама компания. Это ее добрая воля. Если компания что-то недовыполнит по контракту, ей можно реально попенять, и даже надавить. Но когда речь идет о благотворительной спонсорской помощи, им могут сказать лишь: «Дайте, пожалуйста».
Выявились интересные тенденции. Все компании жертвуют и немалые деньги. Приоритеты определяют по-разному. Одни ориентируется на запросы акиматов, поскольку последние хорошо знают нужды региона, другие дают средства напрямую НПО или физическим лицам. Спектр финансируемых проблем, достаточно широк: культура, образование, здравоохранение, спорт.
Что характерно: компании не работают с долгосрочными проектами, не специализируются на социальных проблемах. Это делает благотворительность хаотичной, а помощь — бесполезной.
Спрос и предложение
Как признавались сами спонсоры, благотворительность хромает потому что, в Казахстане не развит сектор рынка хороших социальных проектов. Плюс компании не видят, что их благотворительность каким-то образом влияет на репутационные характеристики. Никаких имиджевых дивидендов от спонсорства они не имеют.
По идее, в стране должны проводиться глубинные социально-экономические исследования, определяться потребности в помощи основных целевых групп.
Компании должны знать спрос и закладывать в свою помощь перспективы развития региона. Все это могут вместить в себя социальные проекты, «заточенные» под определенный регион. Но социальных инженеров у нас мало. Отрасль социальной ответственности — в зачаточном состоянии. В стране огромный дефицит специалистов именно в области социальной инженерии, а не, к примеру, государственного управления.
Мы пойдем своим путем
Майра Салыкова считает, что компаниям невыгодно давать деньги людям, которые создали, предположим, нарисовав на коленке цели и задачи, НПО по защите кошек и собак и просят денег, не имея базы для решения конкретных проблем.
Спонсорские средства могут питать только те организации, которые даже если и будут защищать кошек и собак, то только с пользой для региона. И еще. Хорошо бы ввести специализацию на благотворительность.
Скажем, некоторые организации специализируются на оказании определенной помощи.
С ними и надо сотрудничать. Тогда деньги дойдут до целевой аудитории, и можно будет говорить о таком понятии как «рынок благотворительных услуг».