Именно по его рецептам, считают многие аналитики, были совершены так называемые “цветные революции”, подорвавшие устойчивость политической системы мира.
Насколько технология “ненасильственных” методов свержения власти, изложенная в книге “От диктатуры к демократии” и других произведениях Шарпа, актуальна сегодня и верна ли она?
На эти и другие вопросы отвечают российский и казахстанский политологи.
Главное – как эту “кара жоргу” забомбасить в головы
Действительно ли Джин Шарп являлся отцом “цветных революций”? Вот что об этом думает российский эксперт, кандидат политических наук Виталий ХЛЮПИН:
– Шарп – безусловно, фигура знаковая и раскрученная (распиаренная) до предела. Великий и ужасный враг мирового тиранства, пред именем которого должны трепетать и трепещут последние Аркадаги Вселенной.
Но это так – фата-моргана, “веселая картинка”, ширмочка с кулисой…
Шарп и шарпизм – это всегда нагромождение слов и маскировка смыслов, шифрование пустоты, это русский подзабытый поэт-алкофутурист Крученых:
“глаза вылезли из кругом красные веки
убежала боком ищейки щеки
промелькнул хвост ракеты выписывая вензель
как над каской
стучат
отоприте
топро-пор
белый выкидыш…”.
Всю тактическую, если угодно, часть теории “цветных революций” дал классик Махатма Ганди.
Именно его сатьяграха — теория и практика неповиновения и ненасильственного сопротивления властям, описанная и успешно отработанная еще в конце XIX – начале XX веков, и есть суть “учения Джина Шарпа”.
Там уже все хорошо и толково расписано, кроме Интернета и IT-технологий: как мобилизовать толпу и лепить из нее боевую биомассу. Шарп просто пересказал английскими словами и более четко структурировал витиеватые мысли Махатмы. Убрал оттуда гуманистическо-философскую шелуху и добавил практических советов на уровне кулинарных рецептов.
Плюс, причем очень важный плюс, он изначально работал на заказчика, который и ждал от него подобной поваренной книги… инструментария грядущих побед.
Так что к “От диктатуры к демократии” можно смело добавлять – “топро-пор” и “белый выкидыш”. Абракадабрика современной политтехнологии, где выуживание бабла – важнейшее из искусств…
– Если смотреть на то, что отражено в трудах американского политолога, можно ли говорить о его одержимости американской демократией и жаждой насадить ее во всем мире?
– Что там хотел и думал Шарп на самом деле – да бес его знает.
Довелось лично слушать его семинары в Вильнюсе. Пока речь шла о конкретном инструментарии “нагрева” и “раскачки” улицы – все было понятно, просто и достаточно эффективно продумано. После занятий спускались толпой в Ужупис, это район такой в старом городе – “свободная республика” разных там хиппи, лесби, бомжей и прочих людей. Таких совсем свободных, удолбанных еще в молодости травкой до состояния милого скромного полуовоща.
Мужчин вообще нет – какие-то инфантилы в кедах с разноцветными шнурками; женская часть “граждан” на две трети – вышедшие на отдых ввиду истрепанности лет проститутки, и на одну треть – ушпиленные творчеством лесбиянки-художницы в поиске новых форм воплощения.
Вокруг – идиллия. Мосты и мостики, очаровательно всё – цветочки в горшочках, клумбы, картинки кругом. Революционность 1917 года в казахской степи основывалась на национализме — российский ученый
Всё время, что мы там семинарили, в Ужуписе проходила выставка искусства малых форм, из человеческих (и не только) экскрементов. Это было тогда популярно на Западе, мейнстрим поиска, по следам выдающегося какашко-живописца современности Мандзони. Экспонатов было навалено много, разных видов и форм, встречались и живописанные полотна, и небольшие кучки, почему-то дополнительно глазурованные и раскрашенные. И запах какой-то едкой цветочно-искусственной химии, лютый, видимо, чтобы перебить природный аромат произведений искусства.
А в фойе – столики с маленькими тостиками-бутерами на шпажках с флагами разных стран. Семинарист из Кыргызстана зачем-то набрал этих флажков и навтыкал прямо в малые формы. Вышел скандал – разъяренные лесбиянки, матерясь по-прибалтски, порывались свести его в полицию как опасного экстремиста. Пришлось спасать человека – материться в ответ, доказывать, что он тоже художник-творец, из далекой, но прогрессивной страны, тянется к новому искусству и дополняет его… как может.
У нас же демократия. Каждый волен срать, что вздумается и где захочет, а втыкание флажков в чужую срань – это тоже акт свободы духа.
Разбитные и веселые хохлухи-пиарщицы принялись звонко ржать. Грузинские коллеги – подхихикивать. Виновник скандала ничего не понял в современном искусстве, расстроился, даже обиделся. Шарп улыбался как-то виновато и, глуповато разводя руками, пошептался с лесби-организаторами, и дело тут же замяли. Кыргыза, как могли, успокоили – сейчас он у себя на родине министр (если не посадили).
– Шарп предлагает “ненасильственные” методы борьбы. Но так ли это? Разве в Грузии, Украине, Кыргызстане, Тунисе и других государствах, где произошли так называемые “цветные революции”, обошлось без крови?
– Кровь, жертвы – в политике и для политика, настоящего, невыдуманного, это, как для хирурга скальпель и резекция гнилой плоти, удаление больной ткани. Обыденность и необходимость. Вся “ненасильственность” нужна как способ уничтожить врага изнутри, минимальными средствами, на его территории, его же (в идеале) обезумевшими (дезориентированными) солдатами.
Шарп – мертв, живой пример – французский “философ” и пиар-исполнитель “арабской весны” через свержение Каддафи Бернар Леви – профессиональный борец за права угнетенных и свергатель тиранов, сын преуспевающего еврейского буржуа, нещадно эксплуатировавшего негров и вырубившего пол-Африки (его бизнес был – лесозаготовки).
Он последовательно был – марксистом, троцкистом, маоистом, сионистом, защитником униженных косоваров и умеренных джихадистов и черт-те кем еще. Компот в его голове – полнейший. Сегодня он чуть ли не живой гуру боевого ненасилия. Любая его статья – призыв кого-нибудь мочить, бомбить, наказать. Такой вот ненасильственник от топора.
“Ненасилие” – это средство и инструмент политборьбы, политтехнология, нежный скальпель для провинившихся режимов. Степень вины и ФИО наказуемого определяет заказчик. Нет у месье Леви, да и не было никогда, никакого истинного убеждения, кроме одного – не бывает грязных денег.
– В качестве отправной точки для борьбы с диктатурами Шарп советует использовать внутреннюю, институциональную неэффективность, личную вражду и конфликты между организациями и ведомствами. Насколько продуктивным оказался данный совет в странах постсоветского пространства, когда происходили “тюльпановая революция” и “революция роз”?
– Всё перечисленное – верно и вполне себе работает. Вообще, никакая “цветная революция” невозможна без качественно некачественной элиты.
Внутриэлитный “застой” порождает не только диктатуру и тиранию, но и еще более опасную (для государства) разновидность охлократии (власти толпы) – диктатуру убогих: какократию. От греческого “какос” – дерьмо. Мухтар Аблязов признался в финансировании "тюльпановой" революции в Кыргызстане
Тут нечего стесняться – это вполне себе научный термин, известный чуть ли не со времен Платона и Аристотеля, описывает генерацию демагогов, которые забалтывают народ все новыми безумными идеями, ничего не делая, и сознательно окружают себя такими же сподвижниками, причем еще более убогими, чем они сами. Такая вот селекция наоборот: тупой, еще тупее, серее, ничтожнее и так далее, пока не оборвется эта нить. Что там бедуин-самодур Каддафи с его шатрами, “Зеленой книгой” и тотальной зачисткой окружения. Пример поближе Аркадаги – Каракумское озеро, Рухнама, целованье рук раису…
Посмотрим на Украину, на современный Кыргызстан – другой вариант, но схожего политпроцесса деградации элит. Вырождение демократии в клоунаду Зеленского.
Времена нынче такие, маскарадные. Трамп – как высшее воплощение демократии. Отсюда и общий ландшафт власти убогих: Медведев, Макрон, Мэй… В некоторых странах, том же Кыргызстане, можно почти все правительство смело сажать – хоть в тюрьму, хоть в детсад, в любом случае им там будет самое место. Загнуть Меланью и стащить бюджетный миллион – мечты мечт большинства современных министров/госчиновников. “Мутьки” у власти. Время “песчаных сурков”.
– Виталий Николаевич, вы хорошо знаете ситуацию в Украине. Оправдались ли надежды украинцев на “светлое будущее”? Что сейчас происходит там? Почему так легко украинцы, точнее, часть граждан активно стала открещиваться от своего прошлого и даже признала героем Степана Бандеру? С чем связано это?
– Украина – это два мифа. Миф российских СМИ, что там все плохо, умирает, государство разваливается, экономика в полном ауте и скоро всем каюк. Миф местных СМИ, что все хорошо – есть вектор движения в Уеропу и не сегодня, так завтра, мы там будем, нам помогут, несмотря на временные трудности. Эти мифы соперничают в информационном пространстве и мусолятся СМИ остальных стран.
Между тем народ потихоньку живет и выживет, потому как миллионы (реально) трудоспособных людей выехали и работают на Западе и Востоке и более или менее кормят своими переводами оставшихся дома стариков и детей. Там, где есть натуробмен продуктами между городом и деревней и “Western Union”, макроэкономика не работает и не нужна.
Выскажу крамольную мысль – украинцы в ближайшей перспективе в большинстве своем будут счастливы, только не в Украине.
Те, кто остались (из молодых), – это уже вполне отшарпованные “патриоты”, живой пример эффективности идеологической машины – быть бандеровцем теперь не обзывательство, а гордость.
– Некоторые эксперты сходятся на том, что новой точкой для совершения “цветной революции” может стать наша республика. В качестве доказательства приводят факты активизации националистов по примеру Украины. Косвенным подтверждением тому служит активно используемая национал-патриотическая риторика, появление такого движения, как “Жана Казахстан”. И это все по рецептам Шарпа.
– Объектом применения шарп-технологий может быть кто угодно и где угодно: Китай, Мадагаскар, Уолл-стрит. Разницы для скальпеля нет, вектор движения задает рука (заказчик). Причем совершенно не обязательно, что этим оружием сегодня управляет рука Вашингтона или какого-то глобального буржуинского правительства. Отнюдь. Тот же Крым и Стрелков показали, как может работать в этой области Россия. У Китая свои методы применения “мягкой силы” еще со времен Сунь Цзы. Кстати, если внимательно прочитать некоторые его стратагемы, сразу ясен еще один источник сакрального откровения Шарпа.
Касаемо казахстанских нацпатов, безусловно, можно их “разыграть”, как пехоту.
“Кара жорга”, синее знамя с тенгрианским трезубцем, конная лава по мостовой цок-цок – “наши в городе”! Это красиво, экселенц. Бернару (Леви) понравилось бы… Был бы только заказ.
– Большинство казахстанских аналитиков сходится во мнении: последствия “цветной революции” в нашей стране могут оказаться весьма тяжелыми с учетом полиэтнического состава населения. Поддерживаете ли вы эту точку зрения?
– Увы, но это так. Как, впрочем, и в относительно моноэтнических обществах. Раскол через выдумывание новых народов (региональный автономизм) был успешно обкатан в той же Ливии, где арабов быстро нарезали племенными ломтиками от Киренаики до Триполитании. В государствах правящего какоса вообще легко и просто “прорастают” любые этнические, исторические, идеологические и т. п. конструкты.
Главное – как эту “кара жоргу” забомбасить в головы, но на этот случай и есть великий учитель Джин Шарп, разделы о роли и способах информ-войны в его пособиях прописаны предельно точно. Требование обязательного знания казахского языка — это главная фишка казахских нацпатов — Эксперт
“Давайте рассмотрим на примере нашего государства”
Казахстанский политолог Уразгали СЕЛЬТЕЕВ считает, что роль Шарпа как отца “цветных революций” преувеличена. И большей частью его труды – синтез того, что предлагалось ранее.
– Работы Джина Шарпа я изучил еще в университетские годы. Да, его позиционируют как идеолога “цветных революций”. Но я считаю, что единоличная роль чрезмерно преувеличена. Это, скорее, коллективные разработки. Не стоит демонизировать его образ.
Прежде всего Шарп был исследователем, который проанализировал накопленный исторический опыт протестов и сумел воедино систематизировать практические методы их проведения.
В отдельности все эти приемы существуют давно и применяются во многих странах гражданскими активистами, оппозиционными организациями, ведущими борьбу с действующей властью. Поэтому правильным будет называть его разработчиком тактики и технологий.
Кроме него, к так называемым отцам “цветных революций” я бы причислил Збигнева Бжезинского, занимавшегося на уровне мировой политики продвижением западной демократии на Восток, Джозефа Ная с его концепцией “мягкой силы”, Эдварда Люттвака, написавшего практическое пособие по осуществлению государственных переворотов. Научные труды этих политологов внесли вклад в создание инструкций, которые больше направлены на работу с ценностным измерением и касаются информационно-идеологического направления.
К примеру, если Шарп дает рецепты, как с помощью различного рода митингов и голодовок ослаблять власть, то Люттвак и Най предлагают решения по нейтрализации существующих идеологем в массовом сознании и внедрению новых.
Что касается причин возникновения очагов напряженности, во-первых, они могут быть обусловлены мотивами внешних сил, заинтересованных в смене того или иного политического режима. То есть ведущие державы мировой политики и транснациональные компании в борьбе за ресурсы и территории могут моделировать политические события в нужном ключе. Во-вторых, революции не возникают на пустом месте. Часто благодатной почвой становится переплетение социально-экономических проблем и обострение различных внутриполитических обстоятельств.
– Джин Шарп относил большинство государств мира к диктатурам. Но можно ли считать призывы свергнуть действующую власть, пусть даже и ненасильственными методами, демократическими?
– Такая постановка вопроса сложна и неоднозначна. Безусловно, любое внешнее вмешательство с попытками привить демократию носит антиконституционный характер. Подобные меры в своей основе предполагают целенаправленное возбуждение ненависти масс к действующему режиму.
С другой стороны, так называемые ненасильственные методы Шарпа не противоречат стандартным формам отстаивания прав граждан.
– Его последователи обещают своим сторонникам улучшить условия жизни, обеспечить высокие зарплаты, социальные и налоговые льготы. Но на примере тех стран постсоветского пространства, где происходили так называемые “цветные революции”, можно убедиться в том, что это далеко не так. Почему же в этих республиках произошли революции, что стало причиной победы оппозиционных сил?
– Главная причина – это наступление внутреннего кризиса в виде потери контроля над чувствами людей и игнорирования реальных запросов и настроений общества. Это происходит, когда имеет место недооценка смеси идеологических вызовов. Набор может быть разным – религиозный радикализм, ксенофобия, антиглобализм, традиционализм, резкое нарастание социального расслоения и т. д. Как бороться с вирусом радикализма в Казахстане, объяснил эксперт
Если прокачивать эти вещи по отдельности или в совокупности, можно сконструировать мощные дестабилизирующие эффекты, ставящие под вопрос само существование государственности.
При этом такой потенциальной опасности подвержено любое государство. Мы видим, какие масштабы приобрели протесты “желтых жилетов” во Франции, и неизвестно чем всё закончится. Сейчас в Тунисе, с которого в 2011 году началась “арабская весна”, вновь разворачивается похожий сценарий. В Судане идет волна массовых выступлений из-за роста цен на хлеб. В Сербии уже два месяца в разных городах непрерывно происходят многотысячные протестные марши за свободу СМИ и реформу избирательной системы. В Венгрии не утихают масштабные протесты профсоюзов против резкого повышения сверхурочных часов работы.
– Можно ли считать такими причинами неэффективность государственного аппарата и противоречия внутри элиты?
– Да, конечно, это основополагающие аспекты. Давайте рассмотрим на примере нашего государства.
Я считаю, что стабильное развитие Казахстана долгие годы обеспечивалось за счет трех базовых факторов.
Первый – широкая общественная поддержка курса Первого Президента, а точнее, высокий уровень народного доверия персонально Нурсултану Назарбаеву. Второй – динамичный экономический рост за счет высоких цен на нефть. Третий – относительное единство и договороспособность элиты. Сейчас из всего этого сохранил свою роль только первый фактор, остальные – в критическом состоянии.
Закономерно встает вопрос, на какие другие компоненты их можно заменить, как обеспечить долговременную политическую стабильность и эффективное развитие. Фактически эти процессы были переосмыслены еще в преддверии президентских выборов в 2015 году.
Могу с уверенностью сказать, что, когда разрабатывались Пять институциональных реформ, все эти аспекты были учтены. Более того, данная модернизационная программа имела под собой научную основу, как это ни странно. По сути, был обозначен переход на путь умеренной демократизации. Речь идет о курсе на формирование профессионального госаппарата, верховенстве закона и механизмах подотчетности. Стоит отметить, что как раз эти три направления Фрэнсис Фукуяма выделяет в качестве системо-образующих в политическом развитии.
Другое дело, что на практике реализуются они у нас очень медленно. Очевидно, что имеет место противодействие реформам внутри государственного аппарата.
Чиновники привыкли работать по упрощенной схеме. Их мышление ориентировано на осознание своих властных полномочий и извлечение из них соответствующих дивидендов, но никак не на служение государству и обществу в прямом понимании. Элитные группы также нацелены на личное обогащение и защиту нажитого.
В такой ситуации никакую модернизацию мы никогда не проведем. Психологически они не готовы к переменам, даже к имитации каких-либо механизмов подотчетности, которые на начальном этапе могут работать и формально.
Однако пришло время не для “кабинетной” и “бумажной”, а реальной модернизации.
Другими словами, чтобы не создавать “хорошие” условия для дестабилизации каким-либо заинтересованным силам, сейчас необходимо проводить реформы на системной основе. "Сокращать, конечно, нужно…": правозащитник Евгений Жовтис о грядущих изменениях в МВД
– Какие контрмеры могут приниматься в странах, чтобы не допустить возникновения “цветных революций”?
– Здесь надо различать два уровня действий. Первый касается того, как власть пытается защищаться от любых посягательств на дестабилизацию внутриполитической ситуации. Прежде всего, рост общественного недовольства нивелируется через раздачу социальных преференций гражданам, если это позволяют экономические возможности.
Надо признать, что жесткие меры по пресечению протестной активности тоже эффективны.
Ведь, если люди поймут, что наказания не столь сильны, они начнут выходить на митинги.
Поэтому недопущение каких-либо протестов на корню тоже дает свои результаты. Но это временные, тактические шаги.
Второй уровень – это системный реформаторский подход, который в реальности нацелен на укрепление государственности. К примеру, сейчас на критическое недоверие общества к правоохранительной и судебной системам требуется адекватный ответ в виде кардинальных и решительных реформ в этих сферах.
Алматы