Извилины совершенно отказываются шевелиться в мозгу, ноги – ходить до респондентов и обратно, руки – подниматься над клавиатурой. Дурно мне.
Все, на что я способна в эти майские дни – укорять себя в собственной недееспособности. Авитаминоз бьет по живому – я стала раздражительнее, придирчивее к людским недостаткам, злее. Но если бы нехватка А, В, С сказывалась только на моем самочувствии…
— Бляха-муха! Кто спер мои блокноты из этого ящика?
В офисе все замерли. «Не я», «я не брала», «понятия не имею», — послышался шепот.
— В них была важная информация для меня! Я спрашиваю! Кто вытащил ежедневники? Всех утоплю!
— Наверное, уборщица наводила порядок… — сказал кто-то.
Я вопила как резаная скотина. Рекламные менеджеры, менеджер по сбыту, наборщица и два водителя смотрели на меня, опешив.
— Уборщица? Где она! Щас я ей устрою Варфоломеевскую ночь!
И я устроила. А потом поднялась к шефу и «устроила» ему – жестикулируя руками и брызгая слюной, пытаясь выяснить – почему в номер не пошел мой материал с креном в криминал, который так ценится нашим руководством. Директор пытался мне объяснить, но я и слушать ничего не хотела.
Признаюсь, вот уже вторую неделю в редакции все сходят с ума – Анжела взбесилась. Босс уже напрямую сказал мне, что его это «стало нервировать». Да, я на самом деле охамела. Прилюдно осмеиваю статьи других авторов, ошибки в знаках препинания, которые нечаянно пропустил корректор, ржу над очками одной из сотрудниц, посылаю всех далеко, с интервьируемыми разговариваю, как будто они мне чего-то должны, да и вообще, езжу на интервью весьма неохотно.
— Анжела, ты, конечно, молодец, пишешь лучше вместе всех взятых, с таким талантом тебе бы в Москву. Но так продолжаться дальше не может. Хватит истерить, унижать корреспондентов, орать на бедную Марию Николаевну, пререкаться со старшими, воротить морду от редактора! Я не стану терпеть долго, — спустил меня с небес на землю босс в приватной беседе.
Я с ним полностью согласна – то, что я творю в последнее время – непростительно. Мария Николаевна вообще не при чем, она замечательная женщина, очки у нашей девочки-репортера тоже нормальные. Я сорвалась с цепи, и самое ужасное, что прекрасно это понимаю. И ладно мне бы просто было плохо.
Реветь в подушку по ночам, испытывая ощущение ненужности, профнепригодности, осознавая себя уродом и бездарностью, а потом вытирать слезы и выходить на публику, надев на себя маску с улыбкой в тридцать два зуба – еще куда ни шло. Но выплескивать эмоции наружу – большая ошибка. Я уяснила это теперь, когда стояла на краю пропасти.
— Я боюсь остаться без работыыыы!- ныла я в мамино плечо. – Бессердечный, неужели он и вправду меня уволиииит? Он говорит, мои статьи в последнее время стали неинтересными, режет материалы или вовсе не ставит их в номер. А ведь еще месяц назад я была в авторитете, часами пропадала у него в кабинетееее! А сейчас я что – чемодан без ручки: нести тяжело, а выбросить жалкоооо, даааа? – хлюпала я.
— Анжел, секса тебе не хватает, — приятельница решила «открыть мне Америку».
— Может быть. А где его взять? Не пойду же я по городу с табличкой на груди: «ищу мужика».
— Ты бывай чаще в компаниях. Торчишь дома целыми днями, просиживаешь в кресле дырку, строчишь- строчишь- строчишь…
— Бабки зарабатываю.
— Куда ж ты тратить их собралась? На собственные похороны?
— Смешно, если бы не было так грустно.
— Тут в «агенте» со старым другом встретилась, просит помочь найти половинку. Не хочешь?
— Не-а. Опять притираться, конфеты-фантики, а потом все вдребезги?
— Тебя скоро парализует от злости, в старуху превратишься…
Еще две недели прошли как в тумане. Не помню, что и как писала, где бывала, что делала. Держалась, срывалась, просила прощения. А однажды после работы, ярая противница кафешных посиделок, рванула в бар. Две кружки янтарного напитка ударили в голову. «Тэк-с, надо домой».
— Я провожу.
— Да иди ты в ж…, — недолго думая ответила я на предложение симпатичного паренька.
Молодой мужчина был настойчив. Хотя позже оказался милым и без претензий. Проводил и ушел, даже не спросив номер телефона и своего не дав.
— Анжела, к телефону, — рано утром секретарь уже горланила на всю редакцию.
— Это Женя. Как твои дела.
— Какой еще Женя? Отвали, не до тебя.
— Вчера провожал тебя до дому. Ты рассказала, что работаешь в этой газете. Решил позвонить.
Я сменила гнев на милость и почти тут же согласилась на встречу.
Женя оказался не таким как все (поверьте, я знаю, о чем говорю). Он разговаривал мало и по существу, хотя не дурак – прекрасно понимал, что женщины любят ушами. Не баловал, но угощал. Мы быстро перезнакомили друг друга со своими родственниками. Я цвела.
— Да ты цветешь! Что с тобой? – спросила у меня как-то приятельница, ищущая невесту для своего старого друга.
— Успокоительные пью.
— В редакции ходят слухи, что ты влюбилась. Неспроста перестала донимать народ.
Я промолчала. Перестала – и перестала. Теперь я могла молчать подолгу, думая о новой встрече с моим Женей. Я и с Женей молчала, нам было хорошо вдвоем – без слов… Пока в один прекрасный день после долгой разлуки – Женя уезжал в командировку – у меня не случился бзик.
— Тебе интересно только мое тело. Я человек – у меня есть свои потребности. Мне, например, хочется пирожных!
— Ни кричи, Анжел. Я уже понял, чего тебе хочется и чего тебе не хватает. Все будет сделано.
До чего я его люблю! Теперь в моем доме не переводились виноград, апельсины, лимоны, киви, ананасы и другие экзотические фрукты. «Кушай витаминчики», — писал он мне смс. Соки, поливитамины в капсулах и ампулах – я питалась исключительно полезными продуктами и принимала препараты. Однако спустя время – заметила, хандра не становится меньше. Значит, все эти рассказы про лечение авитаминоза через желудок – вранье.
— Ну, чем тебе помочь, девочка моя?
— Помочь? Я не инвалид! Я сама себе помогу!
— Не кипятись. Придумаем что-нибудь.
И в ближайший выходной после его приезда мы отправились в магазин. Яркие газовые платочки, бейсболки, брючки всевозможных расцветок, маечки и сарафаны – все это радовало мои глаза ни много ни мало – пару дней.
— Ты опять скисла. Ну скажи, чего ты хочешь!!! — Женя тряс меня за грудки, а я рыдала в голос. — Ну, не плачь же! Почему ты плачешь? Ты же самая красивая на земле, ты же самая умная – посмотри, как пишешь… Давай почитаем вместе, вслух твои произведения. Это же шедевры!
Или ты из-за Маньки плачешь, потому что она назвала твою фигуру слоновьей? Она тупица! У тебя ни фигура – гитара, на тебе любая вещь – как на модели. Ты у меня королева красоты!
Он называл меня самой-самой. Я ревела — Женя, мой любимый Женя, молчун Женя, сказал мне эти важные слова! Наконец-то!
Я чувствовала, как навалившаяся на меня весенняя хандра, начала покидать нутро.
И ведь точно — не надо никакого секса, таблеток, фруктов. Лучшее лекарство от грусти – красивые, а главное – искренние слова, после которых хочется летать, петь, творить чудеса, любить людей!