6.45 – подъем. Уборка постели. Зарядка – по усмотрению. Завтрак – по звонку. Так же, как и обед и ужин. Это не казарма. Это детский дом.
СИРОТА ОБЩЕСТВЕННАЯ
Находиться долго в детском доме сложно – даже в таком образцово-показательном, как детский дом №2 города Алматы.
Нет, детей не истязают и не притесняют. Просто детство здесь уходит куда раньше, нежели у ребят, обласканных родительским вниманием и заботой.
Все слишком пропитано казенным духом. Несмотря на то что администрация, да и спонсоры делают все, чтобы навести здесь уют и придать некоей «домашности». Выкрашенные полы. Кроватки в ряд. На втором этаже – мальчиковый корпус, на третьем – девчачий. В одной комнате от 6 до 14 койко-мест.
В детском доме №2 проживают 95 детей, самому младшему из которых 12 лет. Как и в большинстве учреждений подобного рода, у многих воспитанников есть родители или потенциальные опекуны.
Но родственники посчитали этих детей обузой: именно в этот момент для маленького человека внезапно начинается взрослая жизнь. Правозащитники такой контингент отказников назвали общественными или социальными сиротами.
В детский дом дети распределяются решением суда и остаются жить до 18 лет. После чего ребенка направляют в Дом юношества, где он находится до 23 лет. Еще шесть лет ему выплачивается пособие. В 29 опека государства прекращается – считается, что взрослый человек может сам себя содержать.
На деле многие из бывших детдомовцев, привыкших к тому, что беспокоиться о пропитании и крыше над головой не нужно, остаются не у дел.
Но, как заметил социальный педагог Максат Несиппаев, содержать здоровых 40-летних иждивенцев, которые от государства получили достаточно помощи, – нерационально, «поэтому самой моей главной задачей является не обеспечение хороших условий детям здесь, а работа по определению их в семьи, патронат, к опекунам. Все-таки детских домов не должно быть по определению, а адаптация ребенка в здоровую среду – это наша первоочередная задача».
ПОБЕГ – ЛАЗАРЕТ – ПСИХУШКА
Первый этаж. Здесь за одинаковыми (сразу и не отличишь) дверьми располагаются кружки по интересам, швейная мастерская, столовая, медпункт.
Лазарет разделен на несколько отсеков. После недолгих колебаний нас проводят в самый дальний. Три миниатюрные кровати втиснуты в комнату площадью не более 5 квадратных метров. Здесь изолируют от коллектива детей с инфекционными заболеваниями. А также тех, кто не любит в коллективе жить.
Мальчуган лет семи в маечке и спортивных штанишках хлопает огромными глазищами, оглядывая вошедшую делегацию: «Это наш разбойник Саша, – треплет его по плечику Гульнара Байдаулетова, заместитель директора по учебной работе. – Он у нас граф Монте-Кристо – не уследишь».
Саша опять сбежал. Нашли. Уличные забавы вместе с «повзрослевшими» товарищами: клей, попрошайничество, бродяжничество. Таких изолируют от остальных ребят на время медицинского обследования. Кто знает, чем обернулись дни и ночи на грязных задворках…
Как утверждают психологи, те, кто часто сбегает из детского дома, страдают одним из видов расстройства личности – «асоциальным бродяжничеством».
– Дети должны ходить в школу, придерживаться режима дня, содержаться в санитарных условиях. А многие так не привыкли. Вот и сбегают, – говорит Бакитжан Шужеев, заместитель директора по воспитательной работе.
Тех, для кого побег становится нормой, определяют в психдиспансер, для того чтобы там детей обследовали на предмет их душевного равновесия и вменяемости.
– Не люблю, когда пугают психушкой. Там страшно! – говорит нам одна из воспитанниц.
Те, кто не любит, как правило, не сбегают. Но есть и неисправимые бунтари – они ничего не боятся.
ОН НЕ ЗАРАЗНЫЙ!
После занятий в школе или колледже воспитанники возвращаются в интернат (сказать «домой» язык не поворачивается). До обеда есть немного времени. Можно поиграть. Мы с фотокорреспондентом и ребятней отправляемся на игровую площадку. Дети ходят парами, реже – группами.
– Друзей не бывает, – говорит мне 12-летняя Надя, – я вот только с Иркой подружилась. Жалко ее. Она здесь недавно. Никого не знает, пришлось учить.
Смуглая Ира согласно кивает подруге. Надя, после того как попала в детский дом, сбегала несколько раз. «А просто так! – она азартно щурит левый глаз. – Сначала интересно было, один раз просто надоело, в третий раз подружка укрывала. Она домашница. Неделю искали», – довольно вспоминает девчонка.
Для этих детей мир без полутонов, но вместо привычного «черное-белое» мерилом добра и зла им служит наличие или отсутствие родителей. Есть только «домашники» и «детдомовцы». Вторые – свои, но с ними надо держать ухо востро, первые – чужие, но «лохи».
– Да, ну вы не знаете, что такое улица, – морщится, глядя на меня, Женя. – А раз не знаете, значит, и жизни не нюхали, что с вами разговаривать, – сплюнув себе под ноги, 15-летний малец совершил показной демарш в сторону гаражей, выявив определенное желание с прессой не общаться.
Возле гаражей у детей есть свое маленькое счастье. Приблудившиеся и прикормленные собаки. Они – родное, живое, понимающее. Три дворняги Шарик, Фиона и Найда и симпатичный пушистый клубок – щенка еще не назвали. Юля хмыкнула в ответ на мой вопрос: «Ну, можете вы назвать. Тотошкой. Вам же мама на ночь сказку про Элли читала?».
Понятно, сказка на ночь – это излишества, так балуют «домашников». Новоявленный Тотошка льнул к девочке, а та, чмокнув щенка в блестящий нос, спрятала животину за пазухой. Фотокор Иван поморщился: «Ну зря ты так. Он же уличный, скорее всего, какая-нибудь зараза налипла». Мне показалось, или это два недобрых чертика все-таки ожили в глазах девочки?
– Он – не заразный! – отчеканил ребенок.
НА ДЕРЕВНЮ – К БАБУШКЕ
– А ты подтягиваться умеешь? – спрашиваю у Руслана. Руслан – ударник. Вместе со своим другом – единственным в детском доме отличником Лешей – мальчики составляют гордость воспитателей и администрации детского дома. После короткой паузы Руслан соглашается продемонстрировать физподготовку. Девять раз на перекладине – это на один меньше, чем Леша.
Родители Руслана, по его словам, живы. Мама «скоро освободится», а вот про папу мальчик ничего не знает. Его другу повезло меньше: спокойно и по-взрослому Леша рассказывает, что его мама умерла от туберкулеза.
А мальчик Саша рассказывает свою историю: «Мама собиралась замуж, бабушке трудно было меня воспитывать. Хотела меня в платный пансионат пристроить – да мест не оказалось. Но я каждые выходные к ней в гости приезжаю». Его перебивают насмешливые детские голоса: «Да нет у него никакой бабушки, вранье это. И не ездит он никуда…» Саша молчит. Он верит в свою бабушку и в то, что мама его заберет. И я говорю, что верю…
Такие ноские носки
На детдомовского ребенка в год положено четыре пары носок. Мало, конечно. Некоторые учреждения, особенно в глубинке, этим и ограничиваются. Южной столице в этом плане повезло больше: спонсоры и меценаты не оставляют без поддержки. А администрация делает все, чтобы в 18 лет воспитанники не оказались на улице. В этом году акимат заверил 12 ходатайств представителей детского дома из 24 на постановку воспитанников на учет в очередь за жильем. И хотя очередь на квартиру – это еще далеко не квартира, раньше таких случаев не было в принципе.
– Детский дом в Алматы – это не детский дом в Талгаре или под Кызылордой. Нам помогают, и мы стараемся не оставлять своих воспитанников, – рассказывает нам директор детского дома Дуйсенбай Алдакеев. – В прошлом году, например, свадьбу одному своему выпускнику сыграли, в этом, думаем, еще одна свадьба будет.
Кстати, в Казахстане насчитывается более 93 тысяч социальных сирот, из которых 17 тысяч целиком и полностью находятся на попечении государства.
И если у малышей еще есть слабая надежда обрести семью, то у ребят постарше ее практически нет.
Гульнара Байдаулетова рассказывает, что на ее практике был случай, когда мальчика пробовали усыновить три раза. И трижды возвращали обратно. На четвертый – он сам не согласился. Дело не в мальчике – дело в родителях. Сложно забрать из детского дома уже сформировавшегося ребенка и сделать его абсолютно своим.
Девочек иногда берут – преимущественно в семьи, где есть младшие дети, за которыми нужен присмотр, а по дому необходима помощница. Из таких семей детей забирают обратно в детский дом. Ведь им нужна забота, а не чужие проблемы.
…В 21.00 по графику общая линейка – пересчет воспитанников и отбой.
Один день в детском доме по взрослым законам подошел к концу.
Я не знаю, что снится детям, заснувшим в казенных постелях, но мне в ту ночь снилось, что меня выбросили за борт и я захлебываюсь в холодной черной воде. В сознании билась только одна мысль: неужели никто не подаст руку?..
Зарина АХМАТОВА, Иван БЕСЕДИН (фото)