Стоявшая в торговом зале возле окна с парнем круглолицая девушка в темном платье вся сжалась от стыда. А ведь еще минуту назад ее глаза-смородинки блестели от счастья. Но после раздавшегося крика она как будто превратилась в испуганного зверька. Айман схватила цветы, которые только что подарил Болат, и хотела выбежать на улицу, но хозяйка успела выскочить и схватить работницу за рукав. Она резко дернула: букет выпал из рук девушки. “А, вот ты где, дрянь, пропадаешь. Шуры-муры тут крутишь с покупателями. А кто будет полы мыть в подсобке?! Пригрела гадину. Ну-ка бегом за ведром и тряпкой!”. Девушка сама была готова нестись куда угодно, лишь бы подальше от этого ужасного крика. Валявшийся на полу букет хозяйка швырнула в ящик для мусора. “Без этого веника грязь везде. А эта бесстыжая, вместо того, чтобы прибирать, крутит хвостом перед каждым”, – не унималась она.
“Апа, зачем вы так? Это я принес букет. Хотел пригласить Айман сегодня в кино”, – пытался заступиться за подругу Болат. “Ищи себе подстилок в другом месте. Мне и так забот хватает. Еще не хватало, чтобы эта дура в подоле принесла. Пошел вон отсюда”, – сыпала ругательствами хозяйка. Парню стало неловко, и он вышел из лавки.
Женщина продолжала концерт перед оставшимися в торговом зале покупателями. “Навязали на мою голову эту непутевую. Самим не нужна в поселке, а я должна ее, видите ли, содержать. Продуктов не напасешься на такую, ест, как слон. Еще и работать не хочет. Сегодня подсобку три раза продраишь, поняла?”– не унималась она. Было видно, что ей нравится позорить перед всеми “непутевую” племянницу. Под раздачу попал и грузчик, который замялся, не зная, куда поставить коробку с колбасой.
Но Айман уже ничего не слышала. Из ее глаз катились потоком слезы. Ей не хотелось жить. Она понимала, что домой назад, в поселок, ее не примут. После того как умерла мама и отец привел в дом другую, она стала лишней. Под предлогом, что станет помощницей сестре отца, которая в городе имела несколько торговых точек, Айман выпроводили из дома. “Сама тоже там подучишься коммерции и пробьешься”, – сказал на прощание отец и ни разу за год не поинтересовался, как там дочь.
Айман же стала просто служанкой в доме богатой тети. Весь день только и раздавались команды: “Айманка сюда, Айманка туда. Дай то, убери это”. Болат был единственным лучом света в ее невеселой жизни. Он несколько раз закупал продукты по оптовой цене, и ему приглянулась круглолицая помощница хозяйки. Айман понимала, что больше он не придет. “Кому нужна такая непутевая дура, как я?”– думала девушка, и слезы отчаяния текли по ее щекам. Болат, действительно, не пришел после этого случая.
Айман прослужила в доме у тети семь лет. Семь лет унижений и позора. Она уже давно не плакала и даже не сжималась, слыша проклятия. Ей казалось, что ее настоящие имена – “гадина, тварь, дура Айманка”. И если вначале девушка и мечтала о добром принце, который заберет ее из этого ужаса, то потом поняла: этому никогда не будет конца, и она умрет в этом доме под проклятия тети и жен ее сыновей. Она даже не служанка: у служанок есть выходные, и они могут уволиться, а она стала предметом мебели в этом доме.
В солнечный августовский день сноху хозяйки выписали из роддома. Родилась девочка. Уже второй день все бегали в радостной суете. “Присмотри за ребенком, пока я помоюсь”, – строго приказала сноха и, еле переваливаясь от лишнего веса, вышла из комнаты.
Крохотная девочка лежала на краю огромной тахты с нарядным покрывалом. Рядом стопкой стояли подушки и корпе. Когда мамаша выходила, из-за сквозняка покачнулась гора криво поставленных шелковых одеял, и они повалились на спящего ребенка. На стопке сверху лежало что-то громоздкое. Айман всё это видела, но почему-то не шевельнулась. Ей всего лишь нужно было быстро вытащить ребенка из-под навалившегося груза, но она стояла как вкопанная. Айман поняла, что ей давно хотелось сделать что-то ужасное в доме хозяйки, чтобы все выли от горя и помнили до конца своих дней. И вот случай представился. Она не считала, что убивает. Это несчастный случай, месть всем тем, кто над ней столько лет издевался. Она просто не вмешалась и позволила случиться тому, что случилось. Айман думала именно так и не сдвинулась с места.
Очнулась она уже от крика снохи, которая зашла в комнату и бросилась к тахте. Но ее крохотная дочка уже задохнулась под одеялами и была мертва. Женщина взвыла, и все сбежались. “Это она, она ее убила!” – кричала мамаша с мертвым ребенком на руках. Айман не чувствовала, как ее били. Как во сне она была, и когда ее увозили в милицейской машине. Перед ее глазами был тот злосчастный букет, который тетка выкинула в ящик. Ей казалось, что вместе с этими цветами родственница погубила и ее жизнь, ведь Болат мог стать ей мужем. Она могла нарожать деток и быть счастливой мамой. То, что она сделала с внучкой старухи, ей казалось справедливой местью за годы тоски и отчаяния в чужом доме. Месть детей бывает страшной
В суд никто из родственников не пришел. Не было и поселковой родни: никто не приехал, даже если бы Айман судили за украденную булочку. А услышав о том кошмаре, который натворила “дура-Айманка”, тем более никто не стал утруждаться приездом в город. Приговор огласили в полупустом зале. Она шла в сопровождении конвоиров и понимала, что у нее не было настоящей жизни и уже никогда не будет. Всё, что было в ее судьбе, это встреча с Болатом и тот злосчастный букет, который она подержала в руках ровно три минуты. Именно эти три минуты она была по-настоящему счастлива.
Алиса СУЛЕЙМАН