Булат СУЛТАНОВ: Без усиления роли государства в экономических процессах нам не обойтись

— Булат Клычбаевич! Недавно Ваш Институт отметил 15-летие. Аббревиатура КИСИ известна всем, кто регулярно читает казахстанские общественно-политические издания, благодаря, в первую очередь, научным конференциям по самым различным экономическим и политическим вопросам. Но вряд ли ошибусь, если скажу, что о самом Институте за пределами экспертного сообщества знают немногие.
— Действительно, большая часть граждан нашей страны имеют смутное представление о том, чем занимаются институты подобного профиля. Начать говорить о Казахстанском институте стратегических исследований надо с главного — он является аналитической структурой при Президенте РК и его Администрации. Институт проводит аналитические исследования, касающиеся стратегических вопросов развития Казахстана: его внешней и внутренней политики, угроз его безопасности, отношений с соседями и великими державами, экономических процессов в регионе и мире, затрагивающих развитие нашей экономики… Круг проблем, исследуемых в КИСИ, чрезвычайно широк. Приоритет отдается наиболее острым и актуальным, решение которых не терпит отлагательства. Результаты разработок института поступают непосредственно руководству страны и в соответствующие ведомства в форме аналитических и информационно-аналитических докладов, записок, справок. Стоит подчеркнуть, что, поскольку между КИСИ и Администрацией Главы Государства нет промежуточных структур, которые начальствовали бы над нами, мы не «лакируем» ситуацию, а описываем ее так, как мы реально видим. Еще одно наше отличие от других отечественных институтов, занимающихся общественно-политическими вопросами. Мы, в отличие от многих, не уходим в абстрактные изыскания, в «седую древность». Изыскания сотрудников КИСИ всегда ориентированы на актуальные проблемы, что, на мой взгляд, должно быть в центре внимания всего нашего экспертного сообщества.
КИСИ непосредственно взаимодействует с такими министерствами и учреждениями, как МИД, Министерство обороны, Министерство экономики, Министерство информации и рядом других, а также Советом Безопасности, КНБ, различными отделами Администрации Президента, Парламентом. В круг партнеров КИСИ входят также областные и районные администрации, политические партии и движения. Таким образом, степень востребованности аналитической продукции КИСИ очень высока.
— Какие из отечественных исследовательских структур наиболее близки КИСИ «по духу»?
— Однозначно, это Институт мировой экономики и политики при Фонде Первого Президента РК. Решение о его создании было очень правильным шагом: нам нужен крупный научный центр по изучению президентской власти как таковой и по изучению парламентаризма, взаимодействия четырех ветвей власти — исполнительной, законодательной, судебной и СМИ. Последнее звено у нас обычно выпадает из системы приоритетов и больше того — делаются порой попытки изобразить СМИ как некую враждебную силу по отношению к обществу, к политической элите. Это большая глупость, но, тем не менее, порой такое приходится слышать.
— Не скрою, мне, как журналисту, очень приятно это слышать из уст руководителя такой структуры, как КИСИ. И, пользуясь случаем, замечу, что с журналистской точки зрения, проблем в отношениях с властными органами немало.
— Нам нужны СМИ, которые очень остро и критично оценивают те или иные действия исполнительной власти. Конечно, при этом СМИ должны не просто критиковать, но и предлагать некие альтернативные предложения. Их позиция должна оставаться принципиальной и гражданской. И помнить при этом, что в их руках очень потенциально серьезное «оружие». Вот, например, одна отечественная газета недавно процитировала одного общественного деятеля, который заявил о себе, что он — казахский национал-социалист. Если бы эта газета выходила в Германии, это означало бы конец политической карьеры для такого общественного деятеля.
Газеты должны быть очень грамотными, очень профессиональными, особенно в условиях транзитного периода, когда, например, вокруг Астаны и Алматы стихийно создаются проблемные поселения, состоящие из компактно селящихся переселенцев из других стран. Кто-то из них имеет только казахстанское гражданство, и больше ничего — ни профессии, ни сбережений. Кто-то не имеет вообще никаких документов, как, к примеру, таджикские цыгане-люля. Миграционные процессы, их этническая составляющая, это только один пример того, где ответственность и профессионализм журналистов должны быть очень велики, что бывает не всегда.
— С другой стороны, стоит журналистам обратить внимание на конфликты, в которых есть межэтнический аспект, тут же следует грозный окрик с предупреждением.
— Да, в части межэтнических отношений у нас, порой, можно услышать, что в стране все хорошо, и касаться этой темы вообще не стоит. Но опыт постсоветских стран, еще когда они были советскими республиками, да и не только их, показал, что любая серьезная общественная проблема чревата неожиданными всплесками конфликтов в межнациональных отношениях. Поэтому эти процессы нужно постоянно мониторить, и экспертам, и СМИ. Но, вновь подчеркну, профессионально и ответственно.
Межнациональные отношения не должны быть сферой деятельности тех фигур, которые в силу своей некомпетентности или каких-то ошибок, оказались выбиты из политической жизни, а теперь пытаются вернуться на политическую арену, используя проблематику межэтнических отношений. Нам необходимо тем проблемам, которые возникают из-за поляризации нашего общества на супербогатых и супербедных, не дать перейти из социальной плоскости в этнополитическую. Здесь особая ответственность ложиться на гуманитарную, творческую интеллигенцию. Стоит напомнить, что у истоков нынешних конфликтов в Грузии и Азербайджане стояли высоко образованные, творческие люди, например, писатели Эльчибей и Гамсахурдиа.
Что же до конкретной роли СМИ в той или иной ситуации… Вспомним конфликт в Маловодном. Почему-то, в наших СМИ оказался обойденным ряд важных вопросов, например, о роли местных органов власти и правопорядка в этом конфликте. Почему они разрешили одной семье иметь огнестрельное оружие? Почему они позволили им осуществить передел земли? Вот на что нужно обращать внимание журналистам. Вместо этого СМИ иногда начинают гоняться за «жареными фактами» и изображать ту или иную проблему только с позиции одного этноса.
— То, о чем Вы сказали, затрагивает уже другую нашу важнейшую проблему — борьбу с коррупцией. И здесь у прессы объективно «руки коротки», и в силу законодательства, и… Сколько у нас говорится о борьбе с коррупцией, но о крупных процессах, за единичным исключением, не слышно.
— Все это так. Всерьез бороться с этим злом нужно системно, в том числе, и ужесточая законодательство за коррупционные преступления. Здесь небезынтересен опыт Китая, где и масштабные социально-экономические преобразования проводят, и с коррупцией борются вполне успешно. Но там, в силу исторических традиций, законопослушный народ. Мне очень нравится китайская пословица: «умному — закон, дураку — палка». А у нас? Проблему в борьбе с коррупцией составляет и наша ментальность. Ведь у нас глубоко укоренилось мнение, что если агашка решит ту или иную проблему, значит, это не коррупция; но фактически-то такие «решения» идут в антиконституционном русле.
Например, очень много говорят у нас о коррупции в вузах. Я не думаю, что там крутится очень много денег, но зато очень распространена система, которую можно охарактеризовать словами «как не порадеть родному человечку?». Пример: бывает, что студент учиться где-то за рубежом, параллельно — в нашем вузе, приезжая сюда раз-два в год, прекрасно сдавая экзамены, и в итоге получая два диплома, здесь и за рубежом.
— Мне кажется, ссылаясь на ментальность в этом вопросе, можно «расхолодить» любые усилия по борьбе с коррупций. Мол, «неизбежное зло», чего тратить усилия на него.
— Действенной формой борьбы против коррупции может стать нормальная партийно-политическая система, когда в парламенте будут представлены как правящая, так и оппозиционная партии. К сожалению, сейчас такого у нас нет. Те партии, которые заявляют о себе как об оппозиции, активно действуют только в период парламентских или президентских выборов. А потом их нет, фактически исчезают. У нас нет реально действующих политиков, прошедших все ступени представительной власти и доказавших свой профессионализм.
— Откуда же им взяться при нынешней системе?
— Действительно. Ее надо менять. Возможно, начав с районных маслихатов — их депутаты должны избираться раз в два года. А то избираем раз в четыре, и через короткое время уже не помним, кто за что отвечал, и что предлагал во время выборной кампании. Когда в районном маслихате будет видна работа депутатов от разных политических партий, тогда и ясно будет, какая из них достойна стать парламентской.
Подчеркну, что в интересах власти создавать реально действующую оппозиционную партию.
— И сейчас что-то делается для этого?
— Конечно. Я думаю, серьезной частью этого процесса является заявление нашего Президента на Парламентской Ассамблее ОБСЕ о том, что мы пойдем по пути России, где существует правило, согласно которому если никто кроме одной партии не преодолел на выборах проходной барьер, вторая по количеству собранных голосов партия получает определенную квоту депутатских мест.
Я считаю, что стоит снизить избирательный барьер с нынешних 7% до 5%, может быть, даже до 4%. Но не ниже. Иначе у нас может получиться как на Украине, где в парламенте много депутатов, представляющих массу партий, которые никак не могут работать координировано.
Вот эти, и ряд других мер, приведут к появлению в Казахстане действительно профессиональной оппозиции. А что она нужна, уверяю Вас, у нас прекрасно понимают.
— Булат Клычбаевич! Вопрос, который нельзя не задать руководителю аналитической структуры. Почему в Казахстане с рынком недвижимости и рядом сопутствующих ему сфер случилось то, что случилось? Ведь прогнозов, что «предел близок», было много, очень много. Что же — они плохо «поднимались» по властной вертикали, или обратное движение было медленным? Не хотелось бы думать, что такого движения вообще не было.
— Проблема в том, что правительство очень медленно реагировало на предупреждения экспертов и СМИ. А это, в свою очередь, возможно объяснить тем, что многие наши чиновники тесно связаны личными интересами со строительными компаниями и финансовым сектором. Нам надо очень четко отслеживать ситуацию, при которой государственные чиновники имеют «интерес» в бизнес-процессах. То есть, мы опять возвращаемся к теме коррупции.
Стоит заметить и следующее. Ряд СМИ у нас очень тесно аффилированы с финансово-промышленными группами. Может быть поэтому и не было достаточно четкой картины прогноза перспектив рынка недвижимости.
Есть примеры того, как действует эта аффилированность и сейчас. Правительство Масимова совершенно правильно вводит экспортные пошлины на нефть, нужно принимать такие же меры по пшенице. Но — в ряде СМИ эти меры, вполне логичные и оправданные в нашей ситуации, подвергаются нападкам.
Я абсолютно уверен, что государству нужно усиливать свое влияние на экономические процессы, в том числе и административными мерами. Например, в вопросах ценообразования на бензин и дизельное топливо на внутреннем рынке. Это только один пример.
— Хотя у нас в обществе уже нет той идейно-рыночной эйфории, что была в 1990-х, когда считалось, что рынок сам все решит, лишь бы ему государство не мешало, но, думаю, Ваши слова об усилении влияния государства, все же, могут многих смутить.
— Я в качестве ответа приведу такой пример. Когда Путин стал президентом, золотовалютные резервы России составляли 10 млрд. долларов, а на 1 января 2008 года они превысили 500 млрд. долларов. Полтриллиона! За счет чего это было сделано? За счет, в первую очередь, жесткого государственного регулирования экспортной деятельности нефтедобывающих компаний.
Вспомним, что проблемой Казахстана является то, что у нас действуют транснациональные корпорации, заинтересованные в минимальных вложениях в Казахстане и в максимальном вывозе сырья. И они же «содержат» и чиновников. Без усиления роли государства в экономических процессах нам не обойтись, тем более, что это общие процессы в сегодняшнем мире.