Большие и маленькие роли в неоконченной пьесе

Тема северокорейского ядерного шантажа, разворачиваемого на фоне американского давления на эту страну, сегодня часто заслоняет даже иракскую проблему.
Свою точку зрения по вопросу вновь высказала официальная Астана. Недавно МИД республики сделал заявление, в котором говорится, что «В Казахстане обеспокоены намерениями Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) выйти из Договора по нераспространению ядерного оружия (ДНЯО)». В заявлении подчеркивается, что «Казахстан считает, что выход КНДР из ДНЯО нанесет серьезный ущерб безопасности и стабильности на Корейском полуострове и в Азиатском регионе и значительно ослабит режим глобальной безопасности».
Однако партийные лидеры КНДР не отреагировали должным образом на данную акцию. Об этом стало ясно после того, как северокорейцы в конце первой декады месяца заявили о своем выходе из Договора. После этого Северная Корея дала понять «всему миру» (т.е. США), что не станет в дальнейшем соблюдать мораторий на летные испытания своих баллистических ракет, более того, руководство страны, продолжая психическую атаку на Соединенные Штаты, заявило о том, что в случае «новых санкций, блокады или усиления давления правительство Корейской Народно-Демократической Республики осуществит доступные ему опции».
Что это за «опции» догадаться не сложно — среди них могут быть новые летные испытания ракет или запуск завода по переработке отработанного ядерного топлива для получения оружейного плутония и т.п.
Надо отметить, что с Казахстаном по северокорейскому вопросу в принципе согласны и другие страны, в частности, все пять так называемых контрагентов Пхеньяна: США, Китай, Япония, Южная Корея и, конечно, Россия. Последняя через свой МИД сделала заявление, в котором отмечается: «В Москве вызвали глубокую озабоченность появившиеся официальные сообщения о намерении КНДР выйти из договора о нераспространении ядерного оружия…Российская сторона выражает надежду, что в Пхеньяне прислушаются к единодушному мнению мирового сообщества, своих соседей и партнеров и сделают выбор в пользу соблюдения взятых на себя международных обязательств в области нераспространения, а также равноправного взаимовыгодного диалога со всеми заинтересованными сторонами по актуальным вопросам обеспечения национальной безопасности». Чуть позже, президент США публично обратился к Северной Корее с призывом отказаться от ее ядерной программы, пообещав в обмен на это помощь в сфере сельского хозяйства и энергетики. Дж. Буш особо подчеркнул, что Соединенные Штаты «невозможно шантажировать» и заявил, что рассмотрит вопрос помощи только после того, как «Северная Корея предпримет конкретные шаги в направлении свертывания своей ядерной программы».
Высказываний, подобных указанным выше, в последние недели было предостаточно: казалось, что их не сделали только самые ленивые или глупые из правительств. Сегодня, особенно после трагических событий в Нью-Йорке, стало общепринятой линией поведения объединяться перед лицом «новых вызовов», которые нередко персонифицируются в конкретных правящих режимах «стран — изгоев» (надо полагать, что списки этих изгоев и их лидеров будут пополняться из года в год). Однако, с легкой руки американских властей, именно в настоящее время, как никогда ранее, широко используемая гуманитарная и миротворческая терминология служит достижению определенных геополитических целей для всех более или менее активных участников международного политического процесса. При этом, несмотря на универсальность применяемой фразеологии, позиции отдельных стран зачастую противоречат друг другу и вызывают оживленные дискуссии в рамках различных международных организаций и форумов.
Совет управляющих Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), вероятно, поторопился принять резолюцию об осуществлении соглашения между агентством и КНДР о применении гарантий в связи с Договором о нераспространении ядерного оружия, в которой отмечается, что КНДР, являясь участником ДНЯО, должна строго выполнять свои обязательства по соглашению о гарантиях. Генеральный директор агентства Мохаммед аль Барадей даже заявил: «Шантаж — не лучший способ для проведения переговоров и не является правильным путем; только исполнение международных обязательств, а не угрозы могут привести к желаемому для КНДР результату». В ходе визита в Москву на прошлой неделе, глава МАГАТЭ обратился с призывом к странам (в том числе и России), имеющим возможность оказать влияние на процесс: «Нужны совместные усилия международного сообщества, чтобы помочь КНДР справиться со своими энергетическими проблемами: нужно тщательно посмотреть на озабоченности КНДР». Кроме того, аль Барадей подчеркнул, что несмотря на объявление Пхеньяном о выходе из договора о нераспространении, «юридически КНДР еще остается в ДНЯО», поскольку согласно условиям договора его действие на территории какой-либо страны прекращается только через три месяца после объявления о выходе. Как выразился руководитель МАГАТЭ, этого времени хватит для того, чтобы Северная Корея поняла необходимость вернуться в ДНЯО.
В ответ на предположения аль Барадея, в тот же день официальное северокорейское агентство ЦТАК выступило с заявлением, в котором говорилось, что «МАГАТЭ превратилось в инструмент в руках Соединенных Штатов для разрушения нашей страны. Теперь нет каких-либо причин оставаться в этой организации». Агентство подчеркнуло, что КНДР, «у которой нет ядерного оружия, подписала Договор о нераспространении и вступила в МАГАТЭ с главной целью — получить гарантии от атомной угрозы, которую представляют собой США. Однако теперь, полностью согласившись с американским мнением, МАГАТЭ обвиняет нас в том, что именно мы служим ядерной угрозой всему миру». А в пятницу 17 января посол КНДР в России Пак Ы Чун добавил, что Северной Кореи не нужно ждать трехмесячного срока с момента объявления о выходе из договора о нераспространении до формального выхода. Выступая на пресс-конференции в Москве он пояснил: «Наша страна уже вышла из ДНЯО. Это произошло 11 января 2003 года». Согласно версии Пхеньяна, которую изложил посол, 12 марта 1993 правительство КНДР уже объявило о выходе из ДНЯО, но 11 июня того же года, то есть за день до окончания определенного положениями этого договора трехмесячного срока, руководство Северной Кореи объявило о временной приостановке решения о выходе. Таким образом, следуя этой замечательной логике северокорейских властей, трехмесячный срок истек 11 января 2003 года, то есть на следующий день после официального заявления о прекращении действия решения о приостановке выхода КНДР из ДНЯО. Кстати, отвечая на просьбу журналистов прокомментировать, сделанное в четверг гендиректором МАГАТЭ заявление о том, что до выхода Северной Кореи из ДНЯО остается еще три месяца, посол отметил, что руководитель МАГАТЭ «грубо ошибся».
Политический процесс, как это уже было отмечено, характерен наличием разнообразных противоречий, и этот клубок противоречий обусловлен не только сталкивающимися интересами различных стран. Противоречиями насыщены действия, заявления и манера поведения руководства тех или иных государств. Так, правительство КНДР на протяжении последнего времени неоднократно заявляло об имеющейся в стране собственной ядерной программе и намекало о существующих ядерных зарядах. С другой стороны, через свои официальные СМИ (впрочем, иных в стране нет), оно периодически утверждает, что у КНДР «нет ядерного оружия» и развитие ядерной программы направлено исключительно на решение энергетических проблем. Хотя, разумеется, эти несоответствия являются условием и результатом политической игры Пхеньяна, который, вероятно, уже с самого момента подписания договора о нераспространении начал осознавать выгоды ядерного шантажа в борьбе за экономические интересы страны.
Такое же, внешне непоследовательное, поведение в отношении проблемы демонстрирует и Россия. Если ранее Москва воспринимала договоренности 1994 года между северокорейцами и американцами, как реальный и печальный факт ослабления своего влияния в регионе, то сейчас она призывает КНДР и США возобновить их действие. Заместитель министра иностранных дел РФ Г. Мамедов на днях отметил, что предлагаемый Россией пакетный план северокорейского урегулирования, выдвинутый недавно, «уже нашел благоприятные отклики в мире». В этой связи, Мамедов сказал, что экс-президент США, лауреат Нобелевской премии мира за прошлый год Джимми Картер также выступил с предложением о северокорейском урегулировании, в котором присутствуют «многие элементы российских предложений и, в частности, призыв к Пхеньяну и Вашингтону возвратиться к принципам рамочного соглашения между КНДР и США от 1994 года». Конечно, никакого противоречия на самом деле здесь нет. В условиях изменившейся обстановки России было бы более выгодно, если влияние США в регионе ограничилось этим договором. Весьма показательными стали слова бывшего госсекретаря США Джеймса Бейкера, опубликаванные на днях в «The Washington Post», где он практически излагает стратегию и планы нынешней администрации по северокорейскому вопросу. Критикуя рамочное соглашение 1994 года, он отмечает: «В реальности наша политика кнута и пряника в один миг превратилась в политику одного пряника. Северной Корее были обещаны нефть, чтобы помочь ее разваливавшейся экономике, два ядерных реактора и дипломатические связи. Более того, Пхеньяну дали еще пять лет, чтобы сделать то, что он уже согласился сделать в 1991 году, — позволить полную инспекцию своих ядерных объектов. Это соглашение оказалось всего лишь небольшим политическим щелчком, который в конце концов, на мой взгляд, был ошибкой, содействовавшей скорее уменьшению, а не укреплению безопасности на Корейском полуострове». Хотя более важным представляется следующее замечание: «Однако тот, кто критикует, обязан и предложить альтернативный подход. Так что же нам делать теперь? Вместо уступок перед воинственными угрозами Пхеньяна, я считаю, что США должны обратиться в Совет Безопасности ООН и добиться введения политических и экономических санкций против Северной Кореи за нарушение ее торжественных обязательств, во многом подобно тому, как мы действовали против Ирака в 1990 году, — увеличить наши вооруженные силы в Южной Корее до необходимых размеров, а также спокойно дать понять северным корейцам, что более 40 лет средства ядерного сдерживания США сохраняли мир в Европе перед лицом всесокрушающего превосходства обычных вооруженных сил СССР и что вполне готовы сделать то же самое на Корейском полуострове ради выполнения наших обязанностей в сфере безопасности перед Южной Кореей и Японией». Иными словами, речь идет о дальнейшем усилении влияния США в регионе, которые, к тому же, нацелены на увеличении доли «мускульных» доводов в их северокорейской политике.
Понятно, что все это крайне невыгодно России. Поэтому руководство этой страны по мере сил старается стать одним из ключевых участников переговорного процесса, однако не в качестве посредника между КНДР и США (эта роль не актуальна для Москвы), а в качестве полноправного заинтересованного лица, имеющего свои большие планы в отношении Пхеньяна. Российский вариант урегулирования озвучило российское министерство иностранных дел непосредственно перед поездкой в КНДР в качестве спецпредставителя президента РФ замминистра Александра Лосюкова, предложившее так называемое пакетное решение проблемы. Согласно этому варианту, США и международное сообщество получат от КНДР отказ от планов создать ядерное оружие и ее твердое обещание соблюдать ранее достигнутые соглашения, в обмен на гарантии безопасности для Северной Кореи. Суть российского предложения состоит в том, что эти гарантии могут быть многосторонними. Они должны будут исходить от США, в тоже время ряд других стран, и, прежде всего Россия и Китай, выступят перед КНДР в роли гарантов полного выполнения американцами своих обязательств. Насколько реальны эти российские предложения, покажут ближайшие месяцы и даже недели.
В переговорном процессе по урегулированию кризиса прямо или опосредствованно будут участвовать многие страны, даже те из них, которые не смогут оказывать значительное влияние на ход переговоров. Их роль во многом будет определяться необходимостью формирования мирового общественного мнения, поддерживающего или неодобряющего те или иные инициативы в данной области. В этой связи, определенное позитивное значение может иметь и позиция казахстанских властей по северокорейской проблеме. Например, в своем недавнем заявлении МИД РК отметил: «Как государство, добровольно отказавшееся от ядерного наследия бывшего СССР и внесшее весомый вклад в дело ядерного нераспространения, Казахстан призывает руководство КНДР к выполнению международных обязательств и надеется, что путем переговоров со всеми заинтересованными сторонами будет найдено решение, в том числе, касающееся безопасности КНДР».