В начале сентября весь мир облетели новости из Мьянмы, в которых говорилось об ужасных массовых убийствах мусульман. Было заявлено практически о 400 убитых, хотя по неофициальной информации их количества могут доходить до нескольких тысяч.
Позже глава Чеченской Республики Рамзан КАДЫРОВ и президент Турции Реджеп Тайип ЭРДОГАН высказались с резкой критикой происходящего и назвали это геноцидом.
Чуть позднее МИД РК выразил свою озабоченность по поводу событий в Мьянме и прозвал происходящее «исламофобией».
Множество людей по всему миру выступили с заявлениями в поддержку угнетаемого народа, но к сожалению, подобные настроения продлились недолго. Буквально через две недели после страшных событий большая часть людей просто забыла о происходящем.
Корреспондент медиа-портала Caravan.kz поговорил с казахстанским политологом Аскаром НУРША дабы понять, почему интерес к конфликту в Мьянме так быстро иссяк и что на самом деле стоит за проблемой, существующий уже более 20 лет, но привлекшей внимание мировой общественности лишь совсем недавно.
— Почему интерес к Мьянме возник только в сентябре этого года, хотя сам конфликт длится более 20 лет? Почему эта тема заинтересовала в том числе и казахстанскую общественность?
— Интерес к Мьянме вызван несколькими факторами: Во-первых, это Саммит ОИС в Казахстане по науке и технологиям, надо понимать, что Турция является председателем этой организации – задачей Турции было обратить внимание на этот конфликт. Казахстан, сделав заявления по Мьянме, выступил в повестке дня.
Во-вторых, тема экстремизма и терроризма, которая будоражит глобальное сообщество в контексте тех терактов, которые происходят в европейских странах и той сложной ситуации, которая происходит на Ближнем Востоке. Поэтому тема экспорта терроризма на данный регион, в частности на территорию Мьянмы, является актуальной.
В-третьих, сыграл свою роль китайский фактор. Дело в том, что Мьянма играет большую стратегическую роль в реализации проекта «Один пояс – один путь». Естественно, появился интерес к тому, насколько ситуация в Мьянме повлияет на данную инициативу.
В-четвертых, это всплеск исламской солидарности на фоне празднования «Курбан айта».
Представьте, что на фоне широкой популистской компании, где идут обвинения в адрес тех или иных стран, что они являются спонсорами терроризма, на фоне вспышек террористических актов в разных уголках планеты и того, что во всем этом обвиняют исламский мир – Мьянма — это тот случай, когда мусульмане выглядят жертвами и понятно, что этот фактор был использован для своеобразной контрпропаганды.
— Почему интерес к Мьянме так быстро иссяк?
— Для предотвращения эскалации конфликта подключились международные организации, включая ООН, которые надавили на правительство Мьянмы и вынудили его отреагировать на происходящее. Подключились ведущие державы, в том числе Россия и Китай.
Существенную роль сыграл, конечно же, Китай, ведь именно им в первую очередь не нужно обострении ситуации на своих границах.
— Многие считают, что конфликт в Мьянме был искусственно раскачан, а его освещение в таком свете является «заказом», направленным против Китая и проекта «Один пояс – один путь», как вы думаете это действительно так? Или это довольно надуманные идеи?
— Да, китайский фактор здесь присутствует. В последнее время мы видим, что активное пропагандистское продвижение китайского проекта «Один пояс – один путь» начало сталкиваться с определенным сопротивлением.
Например, один из показателей – это отсутствие представителей Индии на Пекинском форуме, который проходил в мае.
События в Мьянме также укладываются в эту канву. Это один из тех регионов, в котором эскалация конфликта может больно ударить по интересам Китая и при определенных обстоятельствах все это может быть использовано против китайской стороны.
Если в Мьянме вспыхнет серьезный вооруженный конфликт, то на ближайшие несколько месяцев он поставит крест на продвижении китайских проектов на территории Мьянмы, как транспортных и энергитических.
Поэтому я понимаю, почему возникают такие мнения, они имеют место быть.
— Можно сказать, что помимо геноцида мусульман в регионе хватает и других проблем?
— На мой взгляд, фактор религии в Мьянме вторичен. На первом месте идет обостряющаяся проблема миграции и демографических сдвигов в Азии. На примере Мьянмы мы видим обозначившийся тренд, который имеет довольно долгосрочную перспективу. Этот тренд будет затухать, периодически обострятся, но этот тренд уже существует. Мы увидели направление, в котором эта проблема может развиваться. Ситуация в Мьянме показывает, что азиатский регион оказался неготовым к подобным критическим ситуациям.
Многие эксперты уже давно говорили о том, что демографический взрыв будет провоцировать миграцию, рост социальных, экономических и пограничных проблем. Мьянма является первой ласточкой во всем этом процессе. Мы видим, что в плане управления рисками регион оказался к этому попросту не готов, хотя об этих проблемах говорилось уже очень давно.
На миграционный кризис будут наслаиваться экономические, социальные и религиозные проблемы. В Мьянме, как мы видим, происходит наслаивание религиозного аспекта вокруг ситуации с рохинджа. Как мы знаем, народ рохинджа проживает на данной территории довольно длительный период времени, но несмотря на все эти десятки и даже сотни лет они до сих пор воспринимаются пришлыми и чужими. Они по-прежнему слабо интегрированы в общество Мьянмы.
Если анализировать все те выступления, которые делали представители Мьянмы, то можно понять, что они опасаются, что вместе с беженцами через границу будут пребывать и новые миграционные потоки. Все эти информационные вбросы о минах на границе – все это делается для ограничения миграционных потоков. Как Казахстан должен реагировать на геноцид мусульман в Мьянме – эксперт
— Накануне лидер Мьянмы выступила с заявлением о том, что готова урегулировать конфликт и позволит беженцам вернуться на свои земли, но только если они пройдут процесс верификации. Можно ли считать, что конфликт исчерпан или же он ещё даст о себе знать?
— В этой ситуации руководство Мьянмы столкнулось с серьезными репутационными рисками в глазах международного сообщества. Также понятно, что был и своеобразный нажим со стороны заинтересованных организаций и держав для того, чтобы руководство Мьянмы предприняло меры и не допустило дальнейшей эскалации конфликта.
Само заявление про «верификацию» — это достаточно существенная оговорка. Как эта верификация будет проходить? Ведь здесь тоже очень много технически слабо осуществимых моментов.
И за всем эти скрывается много нюансов, с одной стороны мы видим давление на беженцев рохинджа, но с другой стороны мы наблюдаем то, что среди рохинджа происходит процесс радикализации. Те условия, в которых они проживают, становятся почвой для взращивания новых ростков экстремизма.
Ситуация в Мьянме опасна тем, что создает условия для импорта террористических организаций из других регионов. Одной из угроз является то, что после того как проблема ИГИЛ будет локализована в Сирии и Ираке, эти боевики в качестве своей жертвы могут выбрать именно этот регион или же найти там своих сторонников. Тогда ситуация выйдет на совершенно другой уровень.
— Как вы думаете, является ли затишье, которое происходит сейчас, временным? Стоит ли ожидать развития конфликта?
— Все будет зависит от того, насколько успешно правительство Мьянмы справится с вопросом интеграции рохинджа, с интеграцией этого народа в свое общество. Если же этого не произойдет, то нас ждет повторение все той же ситуации.