“КАРАВАН” с одной из караульных смен Национальной гвардии прошел по периметру “запретки” и узнал, как служится здесь молодым солдатам и сержантам, чем их кормят, когда укладывают спать и почему у некоторых срочников возникает желание покончить с собой. Вся правда о карауле – здесь и сейчас.
Зону охранять не трудно, а очень трудно. Журналистская командировка в воинскую часть 3660 (п. Заречный, Алматинская область) показала это без натяжки. Караульная служба здесь строится по принципу: через день – на ремень. После дежурных суток роте солдат предоставляется небольшой отдых, а через 24 часа – снова в бой в том же составе. Почему в бой? Да потому, что никто не знает, что ждать в очередном карауле, не придется ли молодым солдатам открывать огонь на поражение по нарушителю.
В бой идут одни “старики”
Наблюдаю, как солдаты срочной службы стараются изо всех сил, буквально из кожи вон лезут, чтобы отличиться. Но выдержать такой напряженный ритм удается не всем. Психолог части, лейтенант Галима Сабазбекова, наблюдает за всеми пристально, беседует, изучает. Она должна точно знать: можно какому-либо конкретному солдату доверить автомат Калашникова с 30 боевыми патронами или лучше дать ему еще день-другой на восстановление.
Командиры к советам дипломированного специалиста не просто прислушиваются – выполняют все его рекомендации. Таково требование главкома Нацгвардии генерал-лейтенанта Руслана Жаксылыкова. Это закон. Самострел в карауле и, как следствие, "груз 200" никому не нужен. Поэтому все начеку.
– Обязанность часового – внимательно следить за постом, за коридором “запретки”, опутанной с 2 сторон колючей проволокой, – комментирует помощник начальника штаба капитан Даулет АЛИШЕРОВ. – Не отвлекаться ни на секунду. Вдруг кто-то из заключенных попытается устроить побег. Прорывы – вернее, попытки сбежать прямо через колючую проволоку – на зонах время от времени еще случаются. Поэтому мы всегда готовим караул тщательно.
– Бывают и самострелы среди часовых. Почему они это делают?! Зачем? Кто или что доводит солдат до самоубийства?
– Не ко мне вопрос. Психологи и командование разбираются по всем таким случаям.
Нынешний командир в/ч 3660 подполковник Галымжан Кибаев в 1997 году сам в этой воинской части проходил срочную солдатскую службу. В караул заступал вместе со всеми, стоял дневальным на тумбочке, бегал стометровку и кроссы. Мой первый вопрос ему – о жизни и смерти в карауле.
– Галымжан, во время вашей срочной службы в этой же самой воинской части хотелось на вышке пустить себе пулю в лоб? Думали об этом? Приходили в голову такие крамольные мысли хоть раз?
– Никогда! Я воспитан просто по-другому, наверное, и вера моя не позволяла об этом думать. Да и вы наверняка помните о том, что тех, кто совершает самоубийство, даже на кладбище не хоронили со всеми рядом. Грех был огромный – добровольно руки на себя накладывать. Печать проклятий до 7-го колена ложилась на всех родственников самоубийц.
– Почему тогда сейчас солдаты срочной службы всё чаще вешаются или стреляются? Что их заставляет так опрометчиво поступать?
– Время такое, видимо, пришло противоречивое. Мы стараемся очень внимательно следить за всеми процессами, происходящими в молодежной среде. И психологи у нас в профессиональном плане подготовлены очень хорошо. Тьфу-тьфу-тьфу – у нас в части нет самоубийц.
– Молодые солдаты стреляются в карауле, возможно, из-за того, что над ними как-то издеваются сослуживцы? Грубят, насмехаются, притесняют как-то, грузят на деньги.
– Да нет, суициды в армии происходят не из-за того, что вы перечислили. Мне приходилось снимать с вышки рядового, который выстрелил в себя из вверенного ему оружия. Оказывается, он сильно захотел в туалет по-большому, но постеснялся доложить об этом начальнику караула. Терпел до последнего. А когда не выдержал и всё же сделал себе в штаны, то в состоянии сильного эмоционального потрясения передернул затвор и застрелился. Не справился, видимо, солдат с нахлынувшими на него эмоциями и переживаниями.
– Подумал, уж лучше смерть, чем насмешки и унижения со стороны сослуживцев? Но это же страшно, на самом деле… Сейчас часовому на вышке от непонятно какого питания в солдатской столовой тоже может приспичить в неурочный час. И что тогда?!
– Ну, во-первых, питание у солдат сейчас вполне нормальное, калорийное, из свежих продуктов приготовленное. Первое, второе и компот. Колбаса, сыр, масло, хлеб, овощи и фрукты. Мясо и рыба – как положено. Вы всё это сами видели и знаете, как питаются в карауле наши ребята. А, во-вторых, во время инструктажа перед заступлением личного состава в караул каждому под роспись доводится, что, если возникли какие-либо форс-мажорные обстоятельства, начальник в обязательном порядке должен отправить на пост разводящего и поменять часового, чтобы тот мог без проблем справить нужду. Всё отработано. Надо только вовремя доложить начальнику караула об этом. Связь у него со всеми часовыми постоянная. И по телефону, и по другим средствам связи и коммуникаций. Вплоть до сигнальных кнопок и видеокамер. А потом мы никогда не бросаем в пекло, как говорится, необстрелянную молодежь. У нас в бой идут одни "старики" (улыбается). То есть те солдаты, которые уже прослужили какое-то время в части, врубились в обстановку, поняли, что от них требуется, и готовы выполнить задание с честью.
Психолог здесь решает, кто идет на вышку
В караульном помещении всё блестит и сверкает. Солдаты – в черных масках, автоматы Калашникова в пирамиде. Подхожу и пытаюсь взять в руки один из них. Не тут-то было: боевое оружие под замком, ключ у начальника караула.
– Прежде чем пойти на пост с новой сменой, вам необходимо сначала с психологом переговорить, – заявляет сопровождающий меня начальник штаба майор Мехруз АЛИЕВ. – А вдруг вам нельзя сегодня на вышку. Нервы или стресс – мало ли бывает причин для отвратительного настроения. Не поругались сегодня с женой? Всё в норме?
– Да вы издеваться надо мной вздумали?
– Ничуть. Порядок у нас такой. Корреспондент “КАРАВАНА” – не исключение, так что извините. Те, кто рядом с боевым оружием, обязаны пройти специальную проверку.
– Мы ведем работу в соответствии с приказом главнокомандующего Национальной гвардией по профилактике суицидальных проявлений среди личного состава, – вступает в разговор старший психолог майор Асем СУЛЕЙМЕНОВА. – В этом документе прописан четкий алгоритм действий каждого должностного лица, которое непосредственно работает с личным составом – начиная от командира части и заканчивая командиром отделения.
– Асем, как вы, военные психологи, распознаете среди солдат тех, кто собирается покончить жизнь самоубийством? Чем их поведение отличается, скажем, от моего или других заступивших в караул солдат?
– Причину суицидов пока никто точно объяснить не может. Решаются на такой шаг, как правило, замкнутые, ранимые по характеру люди. Уходят из жизни от ощущения одиночества, собственной ненужности, стрессов, утраты смысла жизни.
– Разве молодой человек в армии может быть одиноким? Как в свои 18–19 лет он может утратить смысл жизни, которую еще и не видел-то толком? Прежде чем решиться убить себя, солдат-срочник все равно же подает какие-либо знаки окружающим. Готовится к этому шагу.
– Правильно, подает вербальные, то есть открытые высказывания о желании покончить с собой. Высказывается сослуживцам, что якобы он никому не нужен, устал от жизни. И невербальные, то есть косвенные, намеки на возможность суицидальных действий. Демонстрирует как бы репетицию самоубийства. Показывает петлю из брючного ремня или веревки. Играет с оружием, приставляет пистолет к виску с имитацией самоубийства. Ведет предварительную подготовку, к примеру, утаивает патроны после учебных стрельб.
– О чем еще надо знать и всегда помнить командирам подразделений?
– Надо помнить, что практически не бывает так, чтобы человек совершил самоубийство, не раскрыв своих чувств, не изменив своего поведения. Потому командиры подразделений должны уметь вести повседневную профилактическую работу с подчиненными по профилактике суицидов, уметь распознать знаки беды и оказать помощь солдату в кризисной жизненной ситуации, тем самым спасти его.
– Какими могут быть эти знаки беды? Родителям солдат они тоже должны быть известны. Поделитесь, вы же практик?
– Утрата интереса к окружающему миру. Стремление к уединению в воинском коллективе, чрезвычайно настойчивые просьбы о переводе в другое подразделение, госпитализации, предоставлении отпуска по семейным обстоятельствам. Внезапное проявление несвойственной ранее щедрости. Это когда военнослужащий вдруг начинает раздавать личные вещи: часы, телефон, элементы обмундирования. Дарить друзьям, как бы символично прощаясь с ними.
– А если навязчивая идея убить себя преследует солдата давно? Скажем, еще с "гражданки", с детства или юности.
– Тогда не помешает заглянуть в записную книжку солдата, тетрадь для занятий, где он может оставить след: гроб нарисовать, крест, виселицу. Это и есть художественное оформление размышлений о самоубийстве. Депрессии бывают у солдат частенько. Подавленное настроение, грусть, печаль, тоска, уныние. Это всё из-за воспоминаний о доме, о родных и близких. Девушка не дождалась и вышла замуж, изменила, и об этом солдату стало известно. Сильная тревога или тревожность – демонстрируемое беспокойство о будущих неудачах, суетливость, сильная усталость, раздражительность или вспыльчивость, беспокойство, чувство вины. Всё это визуально видно и невооруженным глазом. Если мы или родители солдат, с которыми они еженедельно по выходным дням созваниваются, не обратим внимания на эти сигналы возможного суицида, то каждый случай самоубийства может стать для нас всех трагической неожиданностью!
Никто не хотел умирать
Наблюдательная вышка, куда я поднялся вместе с часовым и разводящим, снабжена массой всевозможных датчиков и сигнальных кнопок. Вижу телефон для связи с начальником караула, электронные часы, видеокамеру, деревянную подставку для автомата. Именно она и удивила меня больше всего другого оборудования, установленного на вышке. Когда я служил в десантных войсках и заступал в караул, автомат Калашникова был, как положено, на плече или на груди.
– Да, это дополнительная мера предосторожности, чтобы часовой лишний раз не держал в руках автомат, не баловался с ним, не играл, не пытался его разбирать. “Свободные руки” – наш новый термин, – поясняет командир взвода старший лейтенант Жандос КУАНДЫКОВ. – Если часовой по какой-то причине самовольно снимет оружие с подставки, то начальник караула сразу же будет об этом извещен: загорится датчик на пульте управления и сработает звуковое предупреждение.
– Сколько времени часовой должен за смену отстоять на вышке?
– 3 часа, как минимум. Потом его сменит другой военнослужащий, а он уйдет отдыхать в караульное помещение. Там все условия для этого созданы: кондиционер, телевизор, столовая, комната отдыха и психологической разгрузки.
– А если караульный во время службы вдруг почувствует себя плохо? Живот, к примеру, заболит у него или острая головная боль случится?
– Для этого у нас есть санинструктор и медсанчасть. Без внимания никогда не оставляем солдатские проблемы, тем более если они связаны с его самочувствием. Можете быть спокойны – умирать здесь никто не хочет. Мы должны выполнить задачу, которая на нас возложена, и остаться в живых. Нас дома ждут.
– Служба в карауле заканчивается. Скоро уже смена придет. Кто сегодня из рядового состава солдат-срочников отличился, на ваш командирский взгляд?
– Отмечу за хорошую службу рядовых Айбека Мухамедкали и Ерасыла Тузелбаева – они оба из Мангистауской области. Даулет Сабыр молодец, другие ребята тоже стараются – Нургали Мырзахан, Бахадор Жаношов. Все мои подчиненные достойны похвалы даже потому, что не стали от армии бегать, скрываться, а служат как надо. Родителей и земляков не позорят. Мужская работа тем и славится, что мы мало говорим и много делаем полезного – готовим молодых людей к непростой жизни после армии.
Здесь, в сугубо мужском коллективе, они закаляются и проходят жизненную школу. Развиваются гармонично, занимаются спортом и художественной самодеятельностью, законы изучают, приобретают ценные профессии. Всё это нынешней, разбалованной гаджетами и Интернетом молодежи только на пользу.
Алматы