– Ольга, вы хотели стать актрисой с детства?
– Нет. В детстве я хотела стать космонавтом, врачом, цирковой актрисой. Потом я хотела пойти учиться в физкультурный институт, занималась дзюдо. Но бывает такое состояние, когда что-то болит и непонятно, что это. И в один момент я поняла, как это состояние облегчить, когда я первый раз вышла на сцену перед аудиторией и прочла стихотворение. Вот тогда я задумалась: куда поступать – в театральный или в физкультурный? А потом просто однажды ушла с соревнований, хотя меня должны были перевести в школу олимпийского резерва. Но ушла я из-за кимоно: оно стало мне маленьким, а это нарушение дисциплины. Я представила, с каким позором меня выгонят из зала. Тогда я вышла и больше не вернулась.
– А сейчас у вас какие отношения со спортом?
– Сейчас – никаких. До рождения Адель (младшая дочь) были очень хорошие. Мне нравятся боевые искусства, например, таэквондо.
Раздолье для души
– Какая из ваших ролей в кино вам ближе?
– По внутреннему состоянию, наверное, в “Раю для мамы”. Не совру, если скажу, что любая актриса хочет сыграть что-то глубокое, драматичное, есть раздолье для души.
– Вы как-то говорили, что роль Джульетты была вашей мечтой. А сейчас вам бы хотелось сыграть романтическую героиню?
– Я бы не сказала, что Джульетта – романтическая героиня. Ничего себе романтика: покончить жизнь самоубийством…
– А что это?
– Не знаю, самопожертвование во имя любви и протест против общества. Она бунтарка. Если бы я играла Джульетту, она была бы барышней с характером.
– В ваших героинях, как правило, чувствуется стержень. Это ваш стержень или вы видите его во всех женщинах? Или просто режиссеры вас такой видят?
– Наверное, я вижу. На самом деле не очень интересно играть роли пустые.
– А как часто к вашему видению героинь прислушиваются в кино и театре?
– В кино, в общем-то, прислушиваются. И мы обычно совпадаем в видении. Наверное, с режиссерами везет. Ведь прежде, чем сыграть в кино или театре, ведутся долгие разговоры на эту тему, и мы либо приходим к общему мнению, либо приходим к мнению режиссера, который настаивает на своем, и я тогда пытаюсь найти причины, почему нужно играть именно так. Я люблю задавать вопросы. Чаще это происходит в театре, и это хорошо: и актерам, и режиссеру есть возможность подумать, посомневаться, посмотреть что-то новое.
“Приступы Золушки” случаются нечасто
– Ольга, скажите, а в жизни вы тоже барышня с характером?
– Думаю, да. Могу сказать, что в семье – я двигатель.
– То есть вы за главную, и все с этим соглашаются?
– Ну а куда им деваться? Теперь уже – никуда (смеется).
– При этом вы замечательная мама…
– Я просто не делаю тех вещей, которые мне неприятны, я не иду на самопожертвования, для меня дочери, во всяком случае старшая, Настя, которой 17 лет, – подруги. В воспитании я не шла ни на какие жертвы. Потому что не хотела смотреть на свою дочь, если она делает что-то не так, и думать: “Вот я на тебя столько лет потратила, отказывала себе, а ты такая неблагодарная…”.
– Что значит дружба между матерью и дочерью?
– Это уважение и способность рассказывать какие-то вещи, делиться и принимать советы. Моя дочь трезво подходит к жизни, а я все эмоционально воспринимаю.
– А обязанности по дому как распределяются?
– У нас кто свободен, тот и “голит”. Нет такого, что я мою посуду, Настя моет полы, а папа готовит. У нас демократичный папа и тоже может мыть полы или посуду. У меня случаются “приступы Золушки”, но чаще всего – нет. Я плохая хозяйка. Готовлю-то только потому, что людей надо кормить.
– Наверное, у вас дома располагающая атмосфера…
– У нас дома все никак не закончится ремонт, это моя карма на протяжении последних полутора лет, но люди, которые попадают к нам домой, хвалят атмосферу. И мне тоже нравится атмосфера моего дома: иногда лежишь, смотришь в окно на черешню и думаешь: “Как же я люблю этот дом, хорошо, что мы его взяли и строим!”.
Сценарий – по снам
– А есть у вас мечта?
– Наверное, рано или поздно я к этому приду – сниму сама. Писать я уже начала, пережив депрессивный синдром после родов. У меня есть шесть сценариев “короткого метра” и два синопсиса больших картин: комедия и драма с элементами детектива, основанные… на снах моей сестры.
– И вы хотите режиссировать сама?
– Не могу сказать, что я хочу режиссировать, но когда пишу, то вижу сразу картинками, даже как это должно быть смонтировано. Опять же моя дочь учится по специальности “продюсирование и режиссура”. Недавно она сказала: “Мама, у нас был мастер-класс, и нам сказали, что не нужно сидеть и ждать, когда к вам придут и заберут работать, а надо вставать и действовать!”. Я спросила: “Что ты хочешь этим сказать?”. Настя ответила: “Вставай и снимай!”.
– А какие жанры вам ближе?
– Мне нравится трагикомедия, эта тонкая грань, когда тебе смешно, но это смех сквозь слезы. Грустно от того, что со всеми такое происходит, это закон жизни, и ничего нельзя сделать. Мне нравится, когда ты смотришь кино и узнаешь себя, видишь разрешение каких-то проблем, получаешь возможность поменять свое отношение к ситуации.
Дети должны быть талантливее
– Ваш муж имеет отношение к творчеству?
– Нет, абсолютно, и это радует. В моем первом браке актерами были мы оба, и то, что происходило в семье, переносилось на площадку, и наоборот. Но я поняла, что профессия – это такое личное пространство. Я спрашиваю супруга, почему он не ходит в театр или не смотрит кино со мной – он всегда находит, на что сослаться. А недавно он сам сказал почему: “Ты же в мою работу не лезешь, а если бы ты посмотрела, как я работаю, ты бы давала какие-то советы. То же самое может произойти и со мной: я приду, а ты там с кем-то целуешься, где-то раздеваешься, где-то обнимаешься. Зачем мне это все видеть? Мне не надо тебя там знать”. Он видел меня только в сказке, когда приходил с младшей дочерью.
– Старшая дочь выбрала творческую профессию под вашим влиянием?
– Как я могла повлиять? Был момент, когда она ни в какую не хотела сниматься. Даже когда ее приглашали, но и в этом случае я не могла на нее повлиять. Она снялась в одной из главных ролей в коротком метре, а через несколько лет этот же продюсер вернулся сюда и взял ее в картину “Перед грозой”, которая недавно выиграла Гран-при фестиваля “Евразия”.
– Вы гордитесь ею?
– Я завидую (смеется). Для меня это само собой разумеющееся: дети должны быть лучше нас, сильнее, талантливее, удачливее.