Он снялся в 12 фильмах, но зритель узнал и полюбил его по картине “Ангел в тюбетейке” Шакена Айманова.
Он пришел в кино буквально от сохи. После “Ангела в тюбетейке” сыграл еще с десяток ролей. А потом его жизнь снова вернулась на круги своя – в колхоз имени Ленина Кировского района Талды-Курганской области, где до съемок в кино он работал водителем.
– Если бы не война, то министр-не министр, но что-нибудь, наверное, из меня бы вышло, – говорил Алимгазы-ага. – В школу я пошел, как положено, в 1943 году, но через год пришлось ее бросить. Отца забрали на фронт, мать часто болела, и мне, восьмилетнему, пришлось работать наравне со взрослыми: пас колхозных коз, стриг овец, косил сено, работал в поле… В школу вернулся в 1949 году, когда мне было уже 14 лет.
Одноклассники мне по пояс, сидеть с ними за одной партой неловко, а куда деваться? Среди своих сверстников я тоже отличался и ростом, и силой.
Когда окончил 7 классов, вернувшийся из армии односельчанин, капитан Досжан Рысмжанов, посоветовал пойти учиться в Алма-Атинский физкультурный техникум.
– Хаджимуканом, может, и не станешь, но толк из тебя должен выйти, – сказал он мне.
Я последовал его совету, но техникум пришлось бросить через несколько месяцев. Во-первых, он переезжал в Караганду, а во-вторых, на голодный желудок не сильно-то лезла в голову наука. В ауле, кроме трудодней, ничего в те годы не выдавали, и отец мне ничем помочь не мог.
Когда вернулся домой, колхоз дал направление на водительские курсы. После их окончания (это было в сентябре 1955 года) меня сразу призвали в армию. Из-за тяжелого семейного положения (у больных стариков-родителей я единственный сын) вместо положенных в те годы трех лет я служил всего два с половиной года.
После возвращения хотел устроиться на работу в автотрест. Написал заявление, на следующий день, когда шел устраиваться в общежитие, мне встретился знакомый жигит. Разговорились. “Э-э, да зачем тебе крутить баранку? – начал он уламывать меня. – Давай лучше к нам в органы”. И почти силой привел к начальнику милиции. Тот, как увидел меня, сразу сказал: “Беру, ты нам нужен. Таких здоровых осанистых батыров у нас немного”.
Проработал я в милиции немного. Платили мало, а главное, характер у меня слишком мягкий, чтобы работать там.
Бывало, тех, кто сидел в камере предварительного заключения, я под честное слово отпускал на ночь домой. За одного курокрада чуть не пошел под суд. Спасибо, прикрыл начальник уголовного розыска: через неделю нашел парня на берегу Арала.
Но хоть и не нравилась мне работа в милиции, но благодаря ей я построил свое семейное гнездо. В наш Кировский РОВД из другого района перевелся старший лейтенант Хасенов. Он нам, молодым милиционерам, житья не давал. До всего ему было дело – зачем разговариваешь с девушками, почему бляха не начищена… В общем, только и успевал бегать наговаривать на нас начальству.
“Не поеду!” – отрезал я, когда начальник милиции велел мне помочь перевезти семью Хасенова. “Тогда не подпишу твое заявление об уходе”, – пригрозил начальник. Все тюбетейки Шакена Айманова: почему знаменитый режиссер не снимал "по блату" в своем кино даже брата
По дороге к дому Хасенова мы сделали привал у его родственников. Женщины стали расспрашивать меня: кто такой, откуда… Слово за слово – и они предложили мне познакомиться с незамужней дочкой их старшей родственницы. Я подумал: “Кто из смертных не заглядывается на девушек и не пьет кумыса? Если поеду, наверное, никто не заберет шубу, которой у меня нет”, – и согласился. Той же ночью мы с Хасеновым поехали на какой-то дальний кордон, где мой будущий тесть работал плотником.
Стол в его доме очень шустро накрывала красивая девушка. Видя, как она споро двигается и скромно ведет себя, подумал, что лучшей невесты для такого бедняка, как я, не найти.
День моей свадьбы пришелся на 23 октября. Отец тяжело болел, и я поехал за невестой в сопровождении жены своего старшего родственника. Этот день был для меня и самым счастливым, и самым горьким – такого позора ни до, но после я не испытывал… “Эй, парень, – сказали мне родственники невесты, – если в твоем ауле нет мужчин, то хотя бы своей женгей дал бы штаны”. На глаза навернулись слезы, хотя я и молил Аллаха и души покойных предков дать мне силы молча проглотить оскорбление. Зато потом эти слезы окупились сторицей. Жена мне попалась хорошая. Пока я долгие 15 лет снимался в кино, Гульжаухар одна воспитывала десятерых детей, да еще успевала работать в колхозе. Что и скрывать, немало находилось “доброжелателей”, которые говорили ей, что в Алма-Ате у меня давно появилась другая. Но она не из тех, кто верит сплетням, а я, хоть и добродушный, и доверчивый, но мне никогда в голову не приходило заглядываться на других женщин. К тому же я твердо-натвердо помнил совет случайного знакомого, с которым делил номер в гостинице: “В Алма-Ате много соблазнов, не променяй на них свою семью”.
…У меня еще при жизни Шакена Кенжетаевича Айманова была мысль пойти учиться на профессионального актера, но, когда хотел поступить в школу-студию при “Казахфильме”, он почему-то неодобрительно махнул рукой: “Да брось ты!”. А потом жена не захотела жить в Алма-Ате. Когда я на свои актерские заработки собирался уже покупать здесь дом, она сказала как отрезала: “Никуда из аула не поеду”. И я через 15 лет, когда предложения сниматься в кино перестали поступать, вернулся домой. Преподавал в районном ДОСААФ автодело, оттуда вышел на пенсию.
Снялся я в 12 фильмах, но в памяти зрителя так и остался учителем Тайлаком из “Ангела в тюбетейке”. Ни на судьбу, ни на людей не обижен. Всюду, где бы ни был, оказывают уважение. Живу не богаче соседей, но в доме всегда есть, что поставить на стол и что надеть. Разве это плохо?
АЛМАТЫ