Две большие разницы
– Доброе утро по казахстанскому времени, Толеген, и добрый вечер – по-вашему, американскому. Какая сейчас ситуация в Лос-Анджелесе, массовые акции протеста, вызванные гибелью афроамериканца, стихли?
– Да, стихли. Но нужно сказать, что мы живем в спокойном районе под названием Бурбанк, и тут никаких волнений и не было. Хотя, если судить по теленовостям, казалось, что весь город в огне. Это, к счастью, не так.
– Чем дышите на чужбине, как зарабатываете? Уехали по грин-карте?
– В Штатах я нахожусь второй год по так называемой визе талантов 01, она выдается на 3 года с возможностью продления. Изначально хотелось посмотреть, что к чему, и так счастливо сложилось, что американский продюсер предложил контракт на создание документального фильма.
Проект посвящен возможному родству индейцев Северной Америки – native americans – с кочевыми племенами Центральной Азии. Я выступаю как исследователь, сценарист и режиссер. Сейчас ведем подготовку к старту.
Недавно закончилось мое участие в проекте документального фильма о советском актере Олеге Видове (знаменитый "Всадник без головы"), куда меня пригласила его вдова, вторая жена, американская журналистка Джоан Борстен.
Пишу сценарии по заказам из Казахстана и России, занимаюсь пруфридингом (профессиональная вычитка сценарных текстов). В скором времени запущу онлайн-курс по сценарному мастерству.
– В чем отличия съемочных процессов в Америке и у нас?
– Если в Казахстане этот процесс достаточно быстрый: компания-заказчик фильма нанимает создателей, приглашает режиссера, съемочную группу и делает продукт, то в Америке, если это не публицистический фильм, это в первую очередь авторская исследовательская работа, которая может длиться годами. Моя знакомая уже 6 лет снимает документальный фильм, и пока не ясно, когда закончит.
– А какие различия в части игрового кино?
– В США всё замешано на экономической выгоде. Можно сделать какой угодно фильм, если ты убедишь инвесторов, что он будет продан. В Казахстане коммерческая составляющая не всегда ставится во главу угла, порой фильмы снимаются ради фильмов.
Семья, друзья и дураки
– В создании наших фильмов все чаще участвуют целые семейные подряды: братишки, жены, агашки, и, конечно, авторы не забывают себя любимых. В Америке такое есть?
– Не без этого. Просто казахстанский рынок компактный, и каждый проект на поверхности, а на американском снимается несметное количество фильмов, нередко откровенно отвратительных, по сценариям, которые даже студенты Жургеновки (академии искусств. – Прим. авт.) на первом курсе не пишут. Но именно этот огромный объем гумуса и позволяет в результате произрастать каким-то цветам. А вообще в США есть правило трех F: деньги на первый фильм тебе дают семья, друзья и дураки (family, friends and fools).
– К слову, о Жургеновке. Ежегодно отсюда, как и из других культурных вузов, выпускаются тысячи студентов. Куда они деваются после, интересно?
– Я оканчивал Жургеновку, и некоторых людей, якобы учившихся со мной на курсе, увидел только на вручении дипломов… Куда они потом попадают? Часто вижу объявления: для участия в тендере требуется человек с дипломом режиссера, оператора. Государственные телекомпании – основные заказчики кинопродукции – требуют наличия профильного образования, так что соответствующий диплом – это входной билет для участия в тендере, чем и пользуются выпускники.
Еще есть ребята, которые со временем понимают, что кино – не их стезя. Кинематограф – это характер, а потом уже образование и всё остальное.
В замедленной съемке
– Есть ли в США госзаказ на кинопродукцию?
– Если речь о прямом госзаказе, как в Казахстане, то в Америке его нет. Есть различные фонды, которые постоянно разыгрывают гранты, в том числе из госбюджета, но это не госзаказ в нашем прямом представлении.
Система очень разветвленная, есть, например, федеральные фонды определенной направленности. Условно, мы снимаем фильм про индейцев Северной Америки, а есть фонд сохранения биоразнообразия, который хочет информировать население о ценности определенной породы лошадей. Ты можешь подать на грант от этого фонда, снимая ленту об индейцах, которые использовали этих лошадей.
В любом случае производится всё долго, Америка вообще – страна терпеливых. Здесь нельзя прибежать, шашкой помахать и с наскока дела делать, как у нас: всё делается годами, иногда десятилетиями. Поначалу это обескураживает, а потом привыкаешь.
– Разве Америка не страна скоростей, где нужно faster, faster (быстрее), опоздавших не ждут…
– Да, с одной стороны, невероятно высокий темп жизни, если остановился, то, как акула, погибаешь. Но при этом быстро ничего не получишь. И очень многое зависит от репутации. Вот, например, кредитная история: ты начинаешь строить ее с покупки дешевой машины, вовремя вносишь оплату, твой кредитный лимит растет. После 10 лет хорошего кредитного рейтинга ты можешь позволить себе больше. В США дорожат институтом репутации, а крах реноме равнозначен краху всей жизни – с тобой дальше предпочитают не связываться.
Все базы данных по судебным решениям доступны в Сети, и, если вы совершили ДТП в пьяном виде, вряд ли вас возьмут на работу в приличные компании, потому что они тоже дорожат своим имиджем. У нас всё наоборот: признанный виновным в преступлении человек вдруг всплывает в нацкомпании. А окружающие рукоплещут – красавчик, крут, связи имеет!
Огурцы – это вам не помидоры
– Недавно был очередной разбор who is who в кинематографе Казахстана, и старая гвардия традиционно выступила против молодой. Ваше мнение о статус-кво в нашем кино, происходят ли аналогичные межпоколенческие споры в Штатах?
– На постсоветском пространстве реакция на ремейки советских фильмов – покусились на святое! В США никто их так не воспринимает. Нынешним подросткам прежние герои – тот же Человек-паук в исполнении Тоби Магуайра – неинтересны, а поскольку архетипы супергероев остаются одинаковыми, старые фильмы постоянно переснимают.
В этом смысле нет конфликта поколений. И я не замечал, чтобы в Америке "отцы" кино не хотели уходить и пытались навязать свою волю, а молодые не могли пробиться. Наоборот, у Голливуда другая крайность: все в поисках новых талантов, свежей крови, которая перевернет мир.
В Казахстане меня удивляет ожидание шедевра, например, от авторов непритязательной комедии, которая не претендует ни на что большее, кроме как собрать деньги. Это коммерческий продукт, а все смотрят и думают, что должен появиться новый Гайдай.
Сам формат претензий к огурцам, почему они не помидоры, не представляется мне продуктивным. Представьте, я напишу картину, и кто-то скажет: "Не Рафаэль…". Да я просто продаю картины на Арбате! Так что предъявлять Нурлану Коянбаеву, что он не великий комедиограф, как Чаплин, попросту глупо.
– Кто ваши любимые отечественные режиссеры?
– Адильхан Ержанов – сильнейший режиссер, Акан Сатаев хорош как режиссер коммерческого плана с американским подходом к делу, и Нуртас Адамбай нравится. У героев Адамбая своя эстетика, преувеличенная, но в фильмах они не вызывают отторжения.
Сам себе режиссер
– Куда, по-вашему, идет казахстанское и мировое кино?
– Казахстанское кино – одна из немногих сфер деятельности, в которой наша страна развивается. Недавно был прецедент, когда сразу 4 отечественных фильма возглавили топ кинопроката. Тот же Адамбай растет как режиссер, и года через 4, думаю, создаст большой проект, или Кайрат Нуртас, продюсировавший фильм "Когда ангелы спят", – лента на социальную тему, хоть и прошла не особо замеченной, но заслуживает внимания. С казахстанским кино всё будет хорошо, если радетели за искусство не сломают его.
В плане мирового кино сейчас развиваются стриминговые платформы (онлайн-трансляция), Бекмамбетов продвигает формат скрин-лайф, когда все фильмы снимаются с экрана мобильного телефона, документальное кино сращивается с игровым, а игровое – с анимацией. Происходит столько всего, что сложно сказать, что конкретно выстрелит. Никто ведь не верил в конце 90-х, что "Нетфликс" станет самым большим игроком на рынке. Но определенно точно, что сейчас в киноиндустрии наступил исторически поворотный момент, и мне бы хотелось быть причастным к этому процессу.
Стены понимания
– К теме переезда: какие были сложности в адаптации к американской жизни? Вы, например, писали, что сложно дается английский.
– В Штатах мы не почувствовали себя чужими среди людей разных рас и национальностей, сразу растворились в этой разноликой толпе. Плюс местные горы, зелень иногда дарят ощущение, что ты по-прежнему в Алматы.
Приехав в Америку, я понял, что мой хороший уровень английского – иллюзия. Сейчас прогресс есть, но не такой быстрый, как хотелось бы.
Я ведь профессиональный журналист, всю жизнь имел дело со словом, и по-английски хочется говорить не просто на уровне "моя твоя понимать", а грамотно, утонченно. Хотя многие русскоязычные люди могут жить в США десятилетиями и знать английский на примитивном уровне, достаточном для работы.
Из непривычного – жилье в США строят некачественно. Стены в здешних домах тонкие, как и показано в фильмах, когда два мужика дерутся, падают на стену, и она ломается. Знакомый ночью ногой дрыгнул, а наутро обнаружил в стене дыру. А если ты захочешь сделать в доме что-то отходящее от стандартов, это будет стоить космических денег. Хотя жилье и без того очень дорогое. Как и всё остальное в Лос-Анджелесе.
Ну а самое главное – это ощущение свободы: в Америке ты чувствуешь себя абсолютно раскованным. Она покоряет свободой духа, как бы пафосно это ни звучало. Да, есть другие несвободы, в первую очередь экономические, власть корпораций, где люди имеют много ограничений, но это другое.
В Казахстане же какой бы проект я ни делал, всегда слышал: вот это не поймут казахи-традиционалисты, того не поймут русские, это не устроит конкретного человека.
Везде флажки, и на выходе получается опресненный продукт, бледное подобие того, что задумывалось изначально.
У нас даже студенты часто такие юные старички, и фильмы снимают соответствующие, еще и к уяту апеллируют – это можно, это нельзя, а где молодость, где яркость, где бунт и наплевательское отношение к авторитетам?!.
– Появилось ощущение защищенности, на отсутствие которой многие жалуются в Казахстане?
– Относительное ощущение безопасности есть в том смысле, что риск нарваться на преступника небольшой. Кстати, все двери в США открываются вовнутрь. И сами двери чуть ли не картонные, да еще на слабые замки закрываются. Нас это поначалу настораживало, потом привыкли – по ночам к американцам в дома не вламываются, просто потому что никто не держит ценные вещи дома.
А вообще, если в Казахстане многие заряжены на конфликт, то здесь его стараются избежать любыми способами, потому что боятся разрушить уже упомянутый институт репутации. Вас могут ненавидеть тихо, а в лицо – улыбаться. Конфликты, если и бывают, то у маргиналов, которым нечего терять, но они, как правило, кучкуются в криминальных районах.
Уходящая эпоха и грезы о будущем
– А отсутствие понтов у богатых американцев – правда?
– Кичиться богатством здесь не то чтобы не принято – это глупо. Богатые люди являются мишенью для всех – для государства, страховых компаний, судов. В любое время женщина, которой не понравилось, как на нее посмотрел какой-нибудь Рокфеллер, может привлечь его за харассмент (сексуальное домогательство). В Америке можно быстро разбогатеть и так же быстро остаться без штанов. "13-летняя девочка поет лучше голливудских звезд": как Данэлия Тулешова и другие казахстанцы уже произвели фурор в США
И если в Казахстане статус определяется хорошей машиной, то здесь это зубы. Стоматология, как и вся медицина, в Штатах безумно дорогая.
Я как-то встретил экс-сотрудника одной студии, который мне рассказал, что благодаря своей крутой страховке, покрывающей расходы на медицину обоим супругам, подарил жене новые зубы. В Америке такой подарок круче шубы или машины.
– Вы живете по соседству с Голливудом, встречали звезд, гуляя по местным аллеям славы?
– Мне показывали кафе, где каждое утро пьет кофе главный герой оскароносного "Ла-Ла Ленд" Райан Гослинг, видел и Эмми Уотсон (исполнительницу главной роли в этом же фильме, обладательницу "Оскара" за лучшую женскую роль). Но по общепринятому в Лос-Анджелесе этикету нельзя тревожить звезд, а если уж случилась оказия где-нибудь на вечеринке, то тогда – пожалуйста. И потом, просто поймать кого-то из звезд мне уже неинтересно, а поработать с ними пока не приходилось.
– И последний вопрос – о чем мечтает сценарист и режиссер Байтукенов?
– Об "Оскаре" не мечтаю – даже если и получу кинопремию в ближайшее десятилетие, она уже не будет иметь прежнего значения. "Оскар" целиком и полностью стоит на базе прокатного кино, а оно полностью ломается. И эта награда – примета уходящей эпохи, большой и великой, но уходящей.
Но у меня есть 2 заветные цели: хочу снять драму про воспоминания, а еще – исторический экшн про девушку, которая ищет по степи части тела своего разорванного врагами отца, чтобы его душа обрела покой. А в целом мечтаю снять такой фильм, посмотрев который, человек уже не мог бы быть прежним.
НУР-СУЛТАН