Александр Алексеевич, как Вы считаете, насколько возможно в Кыргызстане появление лидера, «народного героя», пусть и из политических деятелей, который бы привел экономику и социальное положение в более-менее устойчивое положение? Кто может стать таким героем?
Не думаю, что такой вариант исправления ситуации может быть реализован в сегодняшней Киргизии. Политическая элита слишком дифферентна – в первую очередь, по интересам, которые весьма и весьма поляризованы. Все, что мы сейчас наблюдаем – это лишь очередные этапы тривиальной внутриполитической конфронтации, связанной с борьбой за власть.
То, что происходит в Киргизии, — это не политические реформы и даже не борьба за их проведение. Это всего лишь затянувшееся переформатирование межклановых отношений, которое сосредоточено вокруг главной проблемы азиатского способа производства — «власть-собственность», описанной в своей время еще Карлом Марксом… Это ситуация, когда власть не равна управлению, а представляет собой лишь способ личного обогащения для обладающих ею.
Учитывая ограниченность ресурсов в КР, можно объяснить и ожесточенность борьбы между киргизскими лидерами и группами элиты. В условиях Киргизии, где большинство политиков представляют из себя амбициозных субъектов, отражающих не общенациональные или партийные интересы, но региональные, кланово-трайбалистские, или просто семейные и личные честолюбивые пристрастия, одним из вполне объяснимых желаний такого рода людей было стремление к расширению возможности получения престижных (а соответственно и доходных) должностей в государственном аппарате для себя и своих сторонников, включая родственников.
Калькированные демократические институты представляют для этого вполне удобную форму. Эти вожделения группы персон, участвующих в киргизской политике, и являются главным стимулом всех движений по модификации избирательной системы и взаимоотношений между парламентом и правительством.
Полное отсутствие устоявшихся норм политической жизни сегодня позволяет огромному числу людей, относящих себя к киргизской политической элите, осуществлять попытки самореализации в качестве лидеров нации. Парадоксальность ситуации состоит в том, что такого рода желающих слишком уж много для небольшой и бедной республики…
Почему такая сильная фигура, как Феликс Кулов остается в стороне от громких политических заявлений и действий нынешнего правительства? Как эта отстраненность сочетается с двумя визитами Кулова в конце сентября в Россию и Казахстан для встречи с президентами?
А, собственно, зачем ему как-то позиционировать себя по отношению к этому правительству? Становиться по отношению к нему в какую-то радикальную оппозицию невыгодно тактически. Пока неясна еще новая конфигурация всех властных структур, которая сейчас формируется, обсуждается, ищутся какие-то компромиссы, достигаются какие-то договоренности… И солидаризироваться с этим правительством – тоже ни к чему, срок его деятельности мизерен, на исходе.
Я думаю, что умеренная отстраненность при сохранении необходимого минимума рабочих контактов – это наиболее конструктивная, наиболее верная позиция на сегодняшний день.
Понятно, что для Отунбаевой и ее окружения российские и казахстанские ангажементы Кулова малоприятны. Но они вынуждены с этим считаться. По сути, сейчас идет процесс уточнения внешнеполитической ориентации всех основных киргизских политических сил.
Лидры партий летят в Москву, а в Бишкек прилетает заместитель помощника госсекретаря США по Южной и Центральной Азии Сьюзан Эллиот и встречается с Отунбаевой, лидером партии «Ата-Мекен» Омурбеком Текебаевым…
У нынешнего президента Кыргызстана сохраняется репутация неуверенного правителя. Некоторые оценки прошедших выборов (в том числе и собственные оценки Отунбаевой) блещут оптимизмом, согласно другим оценкам — выборы далеки до идеальных демократических. Однако факт свершился. Как он повлияет на позицию Отунбаевой? И как сложатся взаимоотношения парламента и президента?
Сам факт проведения выборов в любом случае положителен. В этой оценке в общем и целом сходятся все. На позиции Отунбаевой отрицательно может повлиять такое развитие событий, когда нынешние конфликты с непрошедшими в парламент партиями не локализуются, а получат какое-то серьезное развитие. Тогда и на сами выборы ляжет тень «сфальсифицированности».
Поэтому в интересах Отунбаевой максимально быстро и по возможности мирно и тихо, компромиссно эти конфликты завершить. Хотя не думаю, что это слишком критично.
Важнее то, в каком виде сформируется новая властная конфигурация. Отунбаева – политик однозначной прозападной, проамериканской ориентации. Ее союзник по этой ориентации – Текебаев, лидер «Атамекена», по итогам выборов находится в сложном положении, его партия набрала наименьшее из всех проходящих в парламент партий число голосов.
Если сейчас сформируется парламентско-правительственный тандем с пророссийским фигурами во главе этих ветвей власти, возможности Отунбаевой будут жестко лимитированы теми полномочиями, которые прописаны в ныне действующей конституции. Какой-то особой свободы маневра у нее не будет.
Но случись, что во главе парламента и/или правительства становятся более приемлемые для нее фигуры типа Текебаева или лидера Социал-демократической партии Алмазбека Атамбаева, окажется, вполне возможно, что конституция – не такая уж догма…
Исполнение любых законов всегда корректируется через наполнение теми или иными персонами, через человеческий фактор. При этом нужно понимать еще и фактор времени – у Отунбаевой его около года. Затем — президентские выборы, в которых ее участие исключено.
Александр Князев — известный политолог, профессор, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, действительный член Русского географического общества