Кто при положении, может все
– Что происходит с нашим обществом? Количество жестоких преступлений растет, ужасают факты педофилии, убийств детей. Может, стоит вернуть смертную казнь? Не переборщили ли мы с гуманностью?
– Смертная казнь в Казахстане не отменена, на нее наложен мораторий. Если говорить об усилении жестокости, росте убийств и страшных преступлений, то здесь надо смотреть глубже. В стране достаточно большое количество социально исключенного населения – безработные, бездомные и люди с низким уровнем социального обеспечения и образования. У нас хорошо знают об острой форме бездомности – бомжах, которые ходят по мусоркам, но, к сожалению, не придают должного значения проблемам массы людей, ютящихся по углам на съемных квартирах. Бывает, в одной комнатушке живут по нескольку семей. Это скрытая форма бездомности. Люди озлоблены. Они видят, как детки чиновников и толстосумов нарушают законы, и им это сходит с рук. В сознании крепко засела мысль, что если человек добился положения и имеет деньги, то он нажил все это незаконным путем, а значит, чтобы быть успешным, надо нарушать законы и быть беспринципным. Надо срочно менять это. Иначе жить становится страшно.
– Случай с Усеновым, который после наезда на шестерых человек остался на свободе, а после снова сел за руль и на днях выехал на встречку, совершив ДТП, наглядно демонстрирует ваши слова…
– К сожалению, это далеко не единичный случай. Мы постоянно видим, что те, кто имеет должности, деньги и связи, цинично попирают законы. Даже несмотря на то, что их правонарушения и преступления получают широкую огласку, они все равно выходят сухими из воды, как это было с тем же Усеновым. Это вызывает у людей справедливое возмущение. У казахов есть пословица: “Аузы қыисык болсада байдын баласы сөйлесын” – “Хоть и рот кривой, пусть говорит сын бая”. А как нарушают закон те, кто должен следить за его исполнением? Те же полицейские. Сколько раз они создавали аварийные ситуации на моих глазах! И безнаказанно. У нас, к сожалению, тот, кто при положении, может все.
– Продолжая тему правопорядка, хотелось бы спросить, нужна ли нам амнистия? В Казахстане за четыре года досрочно освобождены более трех тысяч убийц. Звучит страшно…
– У нас амнистия – это популизм. Прошла амнистия, выпустили осужденных на свободу, но при этом не занимаются системно и эффективно их адаптацией и трудоустройством, не принимают меры по обеспечению безопасности населения. В результате – масса случаев, когда вышедшие по амнистии снова совершают преступления.
Закон что дышло?
– Говорят, что у нас законы хорошие, да вот исполнители подкачали, так ли это?
– Народная пословица гласит: “Закон что дышло: куда повернешь, туда и вышло”. Такое отношение к законам демонстрируют все: и чиновники, и сами законодатели. Что касается качества законов, оно оставляет желать лучшего в плане их соответствия международному праву. Казахстан входит в ООН и ОБСЕ, ратифицировал почти все основные документы по правам человека. И перед страной стоит задача привести наши законы в соответствие с международными нормами, но этого не происходит. Возьмем для примера международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, ратифицированный государством еще в 2006 году. Нормы пакта касательно этих прав в наши законы до сих пор не включены, хотя по исполнению пакта уже отчитались в 2010 году и второй отчет необходимо представить в 2015 году.
– То, что законы меняют слишком часто, говорит о том, что они становятся лучше, или это бюрократическая суета?
– Я считаю, что постоянное внесение изменений в законодательство – это отсутствие системности, четких концепций в законотворческом процессе. А также это признак плохого качества. В отдельные законы у нас вносятся изменения по нескольку раз в год.
– В каждом ли законе можно отыскать лазейки?
– Закон должен быть отредактирован так, чтобы в нем не было пробелов, двусмысленного толкования и отсылочных норм. А что у нас? К законам принимается огромное количество подзаконных актов. Их пишут министерства, акиматы. И оказывается, что эти подведомственные документы выше, чем закон. При этом люди не всегда даже знают о существовании некоторых таких актов. Это и есть лазейки для коррупционных схем. Людям слишком сложно разобраться, а тем более соблюдать все эти дополнения к законам, изменения и подведомственные акты, легче договориться и развести.
Почему всплывают геи
– Вы были депутатом Сената и знаете эту кухню изнутри. Кто в законотворчестве играет первую скрипку?
– Депутаты, как нижней палаты Парламента – Мажилиса, так и верхней – Сената – все они обладают правом законодательной инициативы. Но большинство проектов законов вносит правительство. От депутатов инициатива исходит крайне редко. Этому есть объяснение. Дело в том, что если на исполнение законопроекта требуются финансовые ресурсы из бюджета, то необходимо получить положительное заключение правительства. Кроме того, депутаты зачастую не могут отстоять интересы избирателей в тех проектах законов, которые им спущены правительством. Поэтому что делают наши депутаты? В основном поднимают проблемы только в форме депутатских запросов, на которые исполнители не всегда удосуживаются даже ответить должным образом.
– Меж тем порой мы слышим призывы депутатов, а не принять ли нам закон о многоженстве, геях…
– Это говорит о том, что на законопроекты по важным социально-экономическим проблемам требуются положительные заключения правительства, и это в основном невозможно. Вот отдельные парламентарии и пытаются проявить себя на темах, которые не требуют выделения финансов. Бюджетные деньги на многоженство не нужны, вот и давайте обсудим это… Я помню, как инициировали закон о многоженстве, и меня просто удивляла такая озабоченность этим вопросом.
– Что скажете по поводу разговоров, что, мол, часть депутатов идет в Парламент, чтобы лоббировать чьи-то интересы? Это своего рода бизнес?
– О том, что это существует, свидетельствуют факты, ставшие достоянием гласности. При этом речь идет не о лоббировании законов, этого депутаты делать не могут – полномочия ограничены, а о лоббировании интересов определенных лиц и группировок через депутатские запросы и телефонное право, используя должностное положение и имя. Ни для кого не секрет, что такая практика имеет место.
Кто будет контролировать банки?
– Что вас больше всего тревожит сегодня?
– Очень настораживает сложившаяся ситуация с отечественной экономикой. Получается, экономические успехи, о которых громогласно заявляют, на самом деле не такие уж и большие. Сколько программ было принято и сколько амбиций было заявлено. Теперь эти задачи будут решаться за счет Нацфонда, нефть дешевеет, а бюджет страны очень зависим от котировок цен на баррель…
– Непростая ситуация – в банковской системе. Накопилось огромное количество проблемных кредитов, у людей забирают жилье. Должны ли банки нести ответственность за должников, ведь они выдали им кредиты?
– Банковские договоры по займам носят, честно говоря, кабальные условия по отношению к заемщикам. Все понимают, что проценты по кредитам очень высокие плюс есть дополнительные выплаты – страховые и прочие. Ответственность по проблемным займам, конечно, должны нести и банки. Они обязаны тщательно проверить платежеспособность человека, просчитать риски. Но займы выдавались всем подряд. Теперь за просрочку отвечает только заемщик. На него подают в суд и требуют вернуть сразу всю сумму долга. Но ведь заём был взят на 15, а то и больше лет. Если человек не платил два года, то с него должны истребовать сумму только за эти два года. А у нас в судах выносят по искам банков решения с истребованием суммы долга на десятки лет вперед. Это нонсенс.
– В результате людей выселяют из единственного жилья?
– Это сплошь и рядом. В соответствии со статьей 11 международного пакта об экономических, социальных и культурных правах недопустимо принудительное выселение из единственного жилья без предоставления альтернативного жилья. Когда банки выселяют должников из единственного жилья, государство, которое ратифицировало пакт и тем самым взяло на себя соответствующие обязательства, должно не допускать нарушения прав граждан со стороны банков, особенно если речь идет о социально уязвимых слоях населения. Понятно, что, когда должник неплатежеспособен, его могут лишить права владения жильем, но права пользования лишать нельзя. Это международная практика. У нас же просто выкидывают людей на улицу.
Дубинка для бастыка
– А как быть с очередниками, которые стоят в очереди на жилье даже десятилетиями?
– В Законе о жилищных отношениях прописаны 11 категорий граждан, которые должны обеспечиваться государственным жильем: инвалиды, многодетные семьи и другие социально уязвимые категории населения. Но, как мы знаем, они стоят в очередях годами, некоторые умирают, так и не получив жилье. Нет никакой прозрачности. Остальные граждане, не относящиеся к этим 11 категориям, должны иметь возможность для приобретения жилья на праве собственности или аренды. Но сложилось мнение, что без взятки и связей получить жилье нельзя. Люди стараются любыми способами войти в жилищные программы, на которые государство выделяет большие средства.
– Как оцениваете наше законодательство в отношении чиновников-коррупционеров?
– Я считаю, законы в этой части у нас не так уж и плохи. Возможно, какие-то нормы нужно усилить. Вопрос в другом: как они исполняются? В антикоррупционные сети попадает в основном мелкая рыбешка. Хотя последние примеры с акимами и замами министров показывают, что в случае, когда чиновник так “засветился”, что утаить невозможно, эти факты всплывают наружу. А бывает, чиновник погорел на взятке, но потом работает на новом и престижном месте. Те, кто был уличен в коррупционных схемах, не должен впредь допускаться к государственной службе.