“Мы выбежим из леса, и самолет нас заберет”
Стремление Адольфа Толкачёва толкнуть американцам военные секреты родины, к которым он получил доступ, счастливым для него образом совпало с подготовленным ЦРУ секретным планом развала СССР под кодовым названием “Доктрина освобождения”. Немаловажная роль в нем отводилась секретным агентам из числа советских политиков, дипломатов, крупных хозяйственников, сотрудников закрытых лабораторий и научно-исследовательских институтов, разрабатывавших новейшие образцы стратегической продукции для оборонной промышленности.
Одним из последних и стал Сфера – сотрудник Всесоюзного НИИ Адольф Толкачёв, сам предложивший ЦРУ свои услуги и получивший в переписке разведывательного управления “круглый” псевдоним.
В первое время сотрудничества с ЦРУ Толкачёв не оставлял мысли тайно эмигрировать в США.
Однажды он сказал связному из американской резидентуры: “Слушайте, если у вас будет специальный самолет, чтобы забрать меня, он может сесть куда-нибудь на поле среди леса, а мы из леса быстро выбежим, сядем в самолет, и вы нас вывезете”.
Предложение крайне удивило связного. Позже ЦРУ ответило на него отказом – нет технической возможности незаметно посадить самолет.
Спустя полтора года работы на ЦРУ Толкачёв, испугавшись усилившихся мер безопасности в институте, обратился к работодателям с настойчивой просьбой вывезти его из Советского Союза.
Спустя время в одной из записок Толкачёв объяснял, что его отношение к эвакуации поменялось. У него с женой были близкие друзья, которые эмигрировали в Израиль, а потом – в Соединенные Штаты. И они писали, что всё больше испытывают ностальгию по Москве. “Таким образом, вопрос о моем отъезде из Советского Союза вместе с моей семьей с практической точки зрения закрыт, – писал Толкачёв. – Конечно же, я никогда не поеду один”.
“Ниночку” можно?
Близость дома Толкачёва к американскому посольству упрощала возможность встреч шпиона с резидентурой. Для этого была разработана специальная схема: в определенный день и в определенный промежуток времени на кухне в квартире Толкачёва открывалась форточка. Проезжавшая в это время поблизости машина посольства фиксировала знак – агент готов к встрече. Американский автомобиль в этом районе Москвы не мог вызвать подозрений у наружки КГБ – посольство ведь в двух шагах.
Далее. В городе было обозначено несколько мест для встречи с агентом. Они носили кодовые имена: “Ниночка”, “Петр”, “Саша”…
Куратор резидентуры звонил из телефона-автомата (чтобы избежать прослушки КГБ) на домашний номер Толкачёва, представлялся Николаем и спрашивал, к примеру, “Ниночку”. Это означало, что шпиону назначают встречу именно в этом месте.
Если у Толкачёва была возможность без промедления явиться туда, он должен был сказать, что звонивший ошибся номером, положить трубку и отправиться на встречу.
В дальнейшем резидентура отладила эти шероховатости, снабдив агента графиком встреч с ним.
Педантичность Толкачёва проявлялась не только в телефонных разговорах с куратором. Он написал в ЦРУ длинное письмо, в котором изложил план работы на США в течение 12 лет, в семь этапов. Он описал, какие материалы предоставит и когда именно.
“Я выбрал курс, который не позволяет мне отступить назад, и у меня нет намерений сворачивать с этого курса, – писал он. – Поскольку я поставил себе задачу передать максимальное количество информации, я не намерен останавливаться на полпути”.
Толкачёв же на одной из встреч объяснил куратору, что лучше встречаться лично, а не валять дурака, припрятывая грязные строительные рукавицы за телефонной будкой, где их сможет найти любой прохожий.
Толкачёв имел в институте высокий уровень допуска к секретным материалам. Он мог знакомиться со всем, но каждый его запрос фиксировался для КГБ.
Кроме того, ему нужны были подходящие место и время, чтобы остаться с документами один на один, – их нужно было снять на микрофотоаппарат. Техника у Толкачёва была – ею в изобилии снабдило ЦРУ (от камеры размером со спичечный коробок до портативных, вмонтированных в ручку или брелок для ключей).
Несколько раз Толкачёв приходил на работу раньше всех и улучал момент для фотосъемки. Отдельного кабинета у него не было – вместе с ним в большом зале сидели еще 24 человека.
Толкачёв наловчился снимать документы в служебном туалете и… у себя дома. Разумеется, выносить документы из здания категорически воспрещалось. В институт запрещалось проносить портфели, а содержание женских сумок выборочно досматривалось. Кроме этого, получая на руки документ, сотрудник отдавал в библиотеке пропуск в здание. А без него выйти было нельзя. Но Адольф и тут нашел выход. По его просьбе ЦРУ со второй попытки смогло изготовить дубликат пропуска – теперь Толкачёв во время обеда мог выходить из здания. А документы он выносил, спрятав их под пальто. Охране и в голову не приходило досматривать сотрудника.
Жил Толкачёв в 20 минутах ходьбы от НИИ, и во время обеденного перерыва он умудрялся нафотографировать для ЦРУ столько документов, сколько принес, и вернуться вовремя на работу.
Жену, которая работала с ним в одном здании, на обед домой он с собой никогда не приглашал.
После установления полноценных контактов с американской разведкой Толкачёв запросил смертельную капсулу с ядом. Просьба дошла до Вашингтона. Из штаб-квартиры ЦРУ сделали несколько попыток убедить их агента в нежелательности наличия у него такой капсулы или таблетки, поскольку агент мог запаниковать на пустом месте и распрощаться с жизнью без необходимости.
Но в декабре 1980 года ручку со смертельным ядом Толкачёву всё же передали. Последняя сделка "Максималиста": как алматинские чекисты арестовали шпиона
Через пять лет работы Толкачёва на ЦРУ советские власти все- таки заподозрили утечку информации и принялись шерстить свои НИИ. Толкачёва вызвали к начальству и приказали присматривать за сотрудниками с доступом к секретной информации.
Толкачёв запаниковал: взял отгул и поехал на дачу (желтую “копейку” и дачу он купил на деньги от американцев). Там он сжег все шпионские аксессуары и от 300 до 800 тысяч советских рублей.
Цеэрушники посчитали, что шпион поступил адекватно, и за моральные страдания выписали ему 120 тысяч рублей премии и… корень женьшеня: мол, расслабляйтесь, дорогой френд.
А в кабинет руководителя НИИ Толкачёв с тех пор заходил лишь с той самой капсулой под языком, надеясь успеть раскусить ее в момент своего ареста.
Шпиона надо иногда баловать
В ЦРУ Адольфа Толкачёва называли “насосом”, “водокачкой” и “золотой жилой”. С 1979 по 1985 год Сфера передал своим хозяевам тысячи секретных документов: чертежи, схемы, тактико-технические характеристики боевых систем, проектную документацию узлов и деталей авиационной и ракетной техник.
С американскими связными он встречался 21 раз. И на каждой встрече передавал сотни фотопленок. Это были данные о работе системы “свой-чужой”, ПВО и ПРО страны, ракет разной дальности.
Кроме денег Толкачёв постоянно клянчил для себя предметы, которые было сложно или невозможно достать в СССР. Это были бритвенные принадлежности, зарубежные газеты, лекарства, обогреватель для заднего стекла автомобиля…
А еще он просил принести ему Библию, “Майн кампф” Гитлера и “Август Четырнадцатого” Солженицына.
Но львиная доля подарков от Дядюшки Сэма предназначалась его сыну Олегу, готовившемуся к поступлению в архитектурный институт: чешские ластики, чертежные перья, китайская тушь, французские фломастеры… Причем в немалых количествах.
Капризы сына удовлетворялись безоговорочно. Захотелось ему записи “Deep Purple”, “The Beatles”, “Led Zeppelin”? Пожалуйста! Хотя их можно было приобрести на черном рынке за деньги, папа клянчил пластинки у ЦРУ. Денег у Сферы было – куры не клюют. Но зачем, если можно было затребовать бесплатно и фирменные?
(Окончание следует)
В следующую пятницу “КАРАВАН” расскажет, как КГБ вычислил Толкачёва, и тот, сам того не зная, восемь месяцев продавал своим заокеанским хозяевам дезинформацию; на что надеялся шпион, всё рассказав следствию, и что ответил Михаил Горбачев Рональду Рейгану, просившему выдать Толкачёва США.
Актобе