С этим и многим другим приходится иметь дело сотрудникам приютов, кризисных центров для жертв бытового насилия: их по Казахстану – более 30. Скоро группа экспертов приступит к мониторингу отечественных шелтеров с целью выяснить: насколько эффективна модель работы, продумана система безопасности и какую помощь получают пострадавшие?
Насилие в той или иной форме присутствует в каждой третьей (!) казахстанской семье. По итогам оперативных оценок, проведенных агентствами ООН в Казахстане, из-за самоизоляции случаи домашней тирании участились более чем на 50 процентов. В 2020 году к административной ответственности привлечено свыше 8 тысяч нарушителей, выдано почти 79 тысяч защитных предписаний.
Личные расходы жертв на здравоохранение составляют примерно 4 миллиона 682 тысячи 587 долларов в год. Порой единственное спасение женщин, детей от домашнего агрессора и кулачных разборок – кризисный центр.
По данным министерства труда и социальной защиты населения РК, на 1 апреля по стране работало 29 таких организаций. За несколько месяцев их стало еще больше – услуги предоставляют не только государственные, но и неправительственные организации в рамках госзаказа во всех регионах страны. Потребность в убежищах, в комплексной помощи пострадавшим, учитывая всплеск домашнего насилия в пандемию, – огромный.
– Кризисные центры востребованы, каждый день нам звонят женщины, но мы не можем всех принять, количество мест ограничено, – рассказывает президент ОФ “Институт равных прав и равных возможностей Казахстана”, директор приюта для жертв бытового насилия “ARASHA” Маргарита УСКЕМБАЕВА. – Истории самые разные. Вот на днях из полиции 2 раза звонили, просили принять маму с 4 детьми. Последний случай – мать привезла свою 19-летнюю дочь. Рассказала, что в 17 лет ее украли замуж, эксплуатировали в семье супруга – девушка смотрела за скотом, домом, готовила, убирала. А когда родила ребенка, его сразу отлучили от груди. Мать арендует жилье с несколькими женщинами, к себе забрать дочь не может. Девушка сильно забита, в депрессии.
Как-то одна наша женщина вышла из приюта на прогулку. Ее подкараулил агрессор-друг и выкрал. Был ещё такой случай: ночью к нам приехала женщина, мы ее приняли. А утром прибыл муж, "взял в осаду" приют, а она боялась к нему выходить. Мы вызвали полицию, его увезли. Женщина вернулась домой, они помирились. Мы рассказали журналистам о данном инциденте. Ночью супруги приехали в приют. Дама угрожала, что совершит суицид, требовала убрать публикацию.
Мужчины жалуютсяна жен-вампиров
Член инициативной группы общественного объединения “Мир добра” Татьяна АБРАМОВА из Караганды хорошо помнит историю женщины из сельской глубинки, которая 20 лет терпела стальные кулаки супруга:
– В кризисном центре она находилась больше полугода. Муж узнал ее местонахождение, приехал и напал не только на нее, но и на сотрудников. Мы прошли все круги ада. Женщина очень долго разводилась. В итоге осталась в Караганде, перевезла в город детей. Когда заканчивался проект, мы увидели, как она улыбается, – освободилась от демона…
Сейчас в Карагандинской области проблема кризисных центров хорошо решается, каждый район старается иметь такой. Мы выпускаем листовки с призывом: "Не молчать!". Призываем не бояться обращаться в правоохранительные органы, НПО. Увы, участились случаи обращений, когда сыновья избивают матерей, забирают у них пенсию. Агрессоры обычно трусливые, и мы говорим: зовите на помощь, пока вас не сделали инвалидом!
Редко жертвами домашнего насилия становятся и мужчины: приходят на консультацию, жалуются на жен-вампиров, говорят, что хотят убежать из дома.
– Какими женщины выходят из кризисного центра?
– Более уверенными в себе, спокойными, у них повышается самооценка. Некоторые получают документы, обучаются готовить, вести домашнее хозяйство, да много чему…
С кухонными бойцами тоже нужно работать
Мониторинг кризисных центров в 17 регионах пройдет в рамках социального проекта “Разработка и реализация мер по совершенствованию деятельности кризисных центров, профилактике семейно-бытового насилия и работе с агрессорами”. Его реализует ОФ “Институт равных прав и равных возможностей Казахстана”.
Ранее фонд уже провел онлайн-тренинги для инспекторов по защите женщин от насилия и ювенальной полиции, участковых, юристов и психологов кризисных центров, приютов. В них приняли участие более 400 человек.
Эксперт проекта, руководитель общественного объединения “Женский луч” Оксана ВОЛКОВА-МИХАЛЬСКАЯ знает работу кризисных центров изнутри – вместе с инспекторами по защите женщин оказывала юридические, психологические консультации людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. По зову сердца. А в 2018 году открыла центр социальной поддержки “Өмір” для жертв бытового насилия в Степногорске.
– Когда мы говорим о росте бытового насилия в рамках пандемии, нужно учитывать тот факт, что многие перестали бояться говорить об этом, стесняться: что же подумают люди, как они вынесут сор из избы, – то, что закладывали в сознание десятилетиями, – говорит моя собеседница. – Женщины понимают: информация останется конфиденциальной, а им помогут. Меняется сознание. Но до идеала еще далеко…
– На ваш взгляд, как снизить уровень бытового насилия в стране?
– В целом важно выстроить работающую систему: эффективную модель работы кризисного центра, открыть кабинеты коррекции для работы с агрессорами и усилить профилактику бытового насилия в студенческой, школьной среде, даже на уровне детсада. Я не совсем понимаю открытие приютов в районах на одно койко-место. Ведь жертве нужна не только крыша над головой, но и глубокая комплексная работа специалистов – психолога, юриста, врача, специалиста по труду и так далее. Существует стандарт оказания специальных услуг (всего их 8) жертвам бытового насилия. Помощь должна быть эффективной, важно проводить мониторинг этой работы.
“Если терпит – значит не видит способов себя защитить”
Еще один представитель мониторинговой группы, соучредитель феминистской инициативы “FemAgora” Лейла МАХМУДОВА рассказала, что в прошлом сама – жертва бытового насилия:
– В кризисные центры я не обращалась, просто не знала о них. К сожалению, большинство жертв бытового насилия тоже не знают об их существовании, услугах. Международное правозащитное сообщество считает доступ к помощи кризисных центров для всех, переживших насилие, – жизненно важной услугой, которую государство должно предоставлять своим гражданам.
– Восточный менталитет или нечто другое играет свою роль, когда женщины терпят издевательства годами, боятся кому-либо рассказать об этом?
– По своему опыту, работе с женщинами могу сказать: если жертвы боятся говорить об этом, то больше не из-за менталитета, а потому что не работают структуры, которые обязаны их обезопасить и отреагировать на насилие. Была бы система поддержки, обеспечивающая безопасность и дальнейшее восстановление – экономическое, социальное, психологическое, никто бы не терпел насилие, унижающее достоинство поведение. Если она терпит – значит не видит способов себя защитить. Но есть вещи, которые уже работают: Закон о профилактике бытового насилия, кризисные центры, совместная реакция системы здравоохранения и МВД. Всё это – победа и заслуга правозащитных сообществ, кризисных центров.
Алматы