А с женщинами у вас совсем никак?
Лет 15 назад, наверное, это было. Приехала я с несколькими коллегами в дальний аул своего родного Приаралья на байгу в честь юбилея одного поэта.
А байга на степных просторах – дело красивое, увлекательное, не терпящее суеты, к тому же юбилей. Короче, местные жители рядом с местом скачек поставили несколько юрт, наготовили угощений, раскочегарили самовары, вся округа собралась и на спортивное состязание посмотреть, и попировать заодно.
Мы, региональные журналисты, сначала походили маленькой стайкой, делая репортажи с места событий, и, завершив работу, тоже стали наслаждаться и зрелищем (национальные виды спорта в Казахстане бесконечно прекрасны), и хлебом – пить в юртах чай с баурсаками, есть казы, карта, копченый курдюк, домашние курт и сметану.
И затесался в нашу компанию один занятный человек, то ли турист из какой-то европейской страны, то ли чей-то гость, которому всё происходящее вокруг было жутко интересно. Но так как мужчина не знал ни слова по-казахски, местным общаться с ним было трудно. А из него вопросы так и пёрли. Стали мы думать, как человеку помочь.
Методом тыка выяснили, что он неплохо говорит по-немецки. Я со школы кое-что еще помнила. И новый знакомец объяснил мне, что восхищен антуражем, без ума от всего происходящего вокруг и его “воодушевляет” брутальность суровых аульных парней.
Я ему посоветовала быть осторожнее с этим “воодушевлением”, так как за “левые” движения в этом ауле пацаны могут и навалять. В казахском языке даже слова “гомосексуалист” нет. И если где-то в городах мужчины с нетрадиционной ориентацией существуют и готовы к общению “по теме”, то здесь, в крошечном селе, даже если у кого-то и появится мысль встать на путь нестандартных желаний, то этот человек либо сам справится с нею, либо ему помогут. Выбьют из головы.
Иностранец сделал круглые глаза:
– Но поговорить хотя бы с юношами можно?
– А чего ж нельзя? – пожала плечами я. – Пообщаться наши любят.
Ну и подсели мы к группе парней, которые, не торопясь, пили водочку под куырдак, усевшись на двух невысоких скамьях ближе к зарослям гребенщика. Нам вручили по стопочке, разговор завязался.
Знакомец мой посыпал вопросами:
– А правда, что казахи съедают животное после убоя целиком?
– Конечно, внутренности же самое вкусное!
– А правда, что у вас до сих пор крадут невест?
– Ну это как сказать, обычно девки сами замуж хотят…
– А как вы относитесь к гендерному равенству?
Тут мне пришлось очень долго объяснять брутальным юношам, что такое гендерное равенство.
Когда объяснила, они удивились сути вопроса и посмеялись:
– Вообще-то место бабы у печи. А так, хочет она работать – пускай работает, хочет в хоре клубном петь – пускай поет, припекло ей общественницей быть – пусть мелет языком за “круглыми столами” в акимате. Лишь бы еду умела готовить, детишек рожала, дом в порядке держала и подолом по задворкам не трясла.
– А к однополым бракам у вас отношение какое?
Тут снова пришлось долго сельской молодежи про однополые браки рассказывать, и с каждым моим предложением о том, что такое однополые браки (мол, в стране, откуда наш новый товарищ родом, такие есть, и выглядит это вот так-то), лица у аульных юношей становились все более напряженными и растерянными. Тут уже они стали переспрашивать меня:
– Реально, мужик с мужиком?
– И прям через загс?
– И живут у всех на виду?
– И… тискаются?
Я смущалась, кивала, разводила руками. Запас вопросов иссяк, минута молчания, и тут самый, наверное, главный тугодум в этой компании произносит:
– Слушай, сестра, а ты спроси этого человека, что, в его стране с бабами совсем уже напряженка?
Дорогая Клара Кирилловна!
Работала я в городской газете редактором. Газета большая, рекламно-информационная, 92 полосы. Работы всегда через край, сотрудники зашиваются, особенно ведущая дорогих платных рубрик “Знакомства” и “Поздравления”. Поэтому, когда к нам на стажировку попросились двое парней, свежеиспеченные выпускники журфака, я обрадовалась. Осмотрятся, первое время будут на подхвате, а как разберусь, кто такие, с какими характерами, и к журналистским заданиям перейдем.
Но однокурсники Вован и Славик, именно так они друг друга называли, хотели сразу показать мне остроту своих перьев, а заодно спасать мир от зла, изобличая его со страниц газет.
Пришлось устроить парням экзамен на знание Закона о СМИ и по этике, им все-таки идти общаться с народом от лица нашего издания, и подобрать для них задание “на поле”.
А тут как раз в редакцию в 555-й раз позвонила бабулька, обожавшая стучать на своих соседей. Я редактор терпеливый, читателей всегда выслушиваю до конца и, хотя эту бабушку ни разу не видела, знала уже, что зовут её Клара Кирилловна, живет она на первом этаже старой хрущевки во 2-м микрорайоне города. Одна соседка у нее работает в аэропорту, рано уезжает на работу и в половине шестого хлопает сначала дверями своей квартиры, затем дверьми подъездными, и Клара Кирилловна, тут же проснувшись, кричит ей вслед проклятия. Другой сосед не женат, через день водит к себе женщин, пьет с ними вино, занимается любовью и каждой обещает жениться. Каждой, подлец! Клара Кирилловна уже устала часами стоять у стены в спальне, подслушивая, чтобы убедиться в этом.
Третий сосед под окном кухни Кирилловны развел огроменную клумбу, возится вечерами в ней, удобряет, поливает растения, пропалывает. Бесит это старушку запредельно. Взрослый здоровый мужик ползает по газону с совочком! Кирилловна раз ему из кухни на клумбу втихаря целое ведро отходов вывалила, так он надел перчатки и весь сор меж цветами нашел и выбросил.
В общем, достали они бабушку все, и она в очередной раз нас убедительно просит прислать корреспондентов и написать про “весь этот бардак” статью.
Я и послала Вована со Славиком. Спасать мир бабушки Клары.
Примчались они часов через 5 ошарашенные, возбужденные, заявились, что Кирилловна такая нервная и склочная от одиночества и невнимания к ней людей, они это поняли, 4 часа подряд слушая её жалобы. В общем, тут газетная статья не поможет, надо подключать общественность.
Славик и Вован связались с сокурсниками, подтянули их, еще раз навестили Кирилловну, сделали у неё генеральную уборку, подарили ей продуктовый набор, купленный молодежью вскладчину. Привели к бабушке психолога, такого же вчерашнего студента, как сами, нуждавшегося в практике. Поговорили со всеми соседями Кирилловны по подъезду с 1-го этажа по 5-й, объяснили им, что бабушке нужно больше внимания, сочувствия, что каждый может подарить ей частицу тепла. Некоторые соседи согласились раз в недельку навещать Кирилловну или хотя бы здороваться и спрашивать, как она, идя с работы – бабуля всегда в вечернее время “смотрит новости” в окно кухни.
На акцию спасения Кирилловны ушло у ребят 5 дней, в общем, прибегают они на пятые сутки в редакцию, врываются ко мне в кабинет, с юношеским задором рассказывают о своем подвиге, мол, сколько на свете добрых людей, бабуля теперь изменится, ей будет жить хорошо, и тут звонит она. Я поднимаю трубку, включаю громкую связь, чтобы Вован со Славиком слышали, Кирилловна заводится:
– Это что за фестиваль устроили ваши корреспонденты вокруг меня?! Я их просила?! Мне надо, чтобы вы пропесочили моих соседей в вашей газете, я хочу хотя бы дня 3 после этого видеть их недовольные морды. Скажите мне, наконец, статья будет?
Я сказала, что нет, положила трубку и отправила скуксившихся стажеров в буфет пить чай. Успокаиваться.
Кстати, парни эти, которых я все-таки взяла на работу, еще не раз попадали в трагикомичные ситуации или сами себе находили проблемы. Но из профессии не ушли. Один сейчас в фотожурналистике, другой шлепает информации в ленты новостей. Кирилловна померла год назад и завещала свою квартиру знакомой, которая устроила здесь офис компании, занимающейся сетевым маркетингом. Толпы посетителей офиса бесконечно раздражают соседей.
КЫЗЫЛОРДА