А кроме того, исполнилось 15 лет оркестру “Джаз-бэнд Алматы”.
“Будете играть до пенсии!”
– Тагир Михайлович, в юбилей не грех совершить и экскурс в историю.
– Ну что рассказать? Был симфонический оркестр, а с 1993 года мы начали заниматься джазом. Вступили в международную ассоциацию преподавателей джаза. В 1996 году я поехал в Чикаго на конференцию, узнал, как там у них что делается. Потом мы подали заявку и в 1998-м, пройдя по конкурсу, поехали выступать с часовой программой. Нас транслировали по CNN, брали интервью.
– Когда вам пришла идея организовать школу?
– Когда в 1990-х в Алматы появились посольства иностранных государств, мы обратились к ним за помощью в организации фестиваля – в итоге на первый приехало трио из США. Потом мы подумали: оркестр есть, фестиваль есть, почему бы не создать школу? Прошло семь лет, у нас около двадцати педагогов по всем инструментам и вокалу. Это лучшие джазовые музыканты. Джазовую школу я решил создать потому, что у меня самого такой не было. Так что нашим детям я завидую. Рад, что они не разбегаются после окончания школы, остаются в оркестре. Шучу: “Будете играть тут до пенсии!”. Репертуара у нас хватает на несколько составов, сейчас их три: старшие, средние и малыши.
В музыкальных школах духовики сейчас не популярны, есть только модные флейта и саксофон. А у нас еще трубы и тромбоны! Сейчас я пошел по пути, когда более одаренные дети, которые играют в оркестре, преподают младшим. Молодежь приходит, сразу посылаю их на репетицию оркестра, чтобы они выбрали себе инструмент. Они ведь начинают с нуля.
Кстати, сейчас получил сообщение от нашего друга Вильяма Сепеды – пуэрториканца, живущего в Нью-Йорке. Он был у нас в школе и удивился, что ребята ТАК играют. Он тоже мечтает создать школу. Прислал сообщение, что хочет приехать на месяц и написал произведение специально для нашего оркестра. Хотим записать с ним диск, надеюсь, что этот проект получится.
Буржуазный саксофон
– Когда вы увлеклись джазом?
– В четырнадцать лет. Тогда мы могли его слушать только по “Голосу Америки”. Были, конечно, еще какие-то коллективы энтузиастов при комсомоле, но на саксофоне, например, нельзя было играть – это был буржуазный инструмент. Не было литературы по джазу, ничего не было. Я учился в консерватории, играл в ансамбле “Гульдер”, с которым мы объехали весь Союз, был трубачом в Государственном симфоническом и оперном оркестрах. Когда работал в оркестре радио и телевидения, при нем был джазовый любительский биг-бенд – там тоже играл. Кстати, классика мне очень помогает. Вообще я не люблю разделять стили – была бы музыка красивая, а игра зависит от мастера.
Тогда мы все, увлеченные джазом, общались между собой. Например, Тахир Ибрагимов – он был энтузиастом своего дела. Человек, который ЛЮБИЛ джаз. Кроме него никто так не мог играть свинг! Сейчас многие джазмены уехали. И Гоги Метакса, и Миша Ермолов – я с ним постоянно в Нью-Йорке встречаюсь. Он удивлялся, что я смог наш оркестр привезти в Америку. Но времена поменялись, и можно работать, выезжать на выступления, интересную музыку для себя открывать, ведь столько того, чего мы раньше не знали.
– Традиции поддерживаете, прививаете ученикам фольклорный джаз?
– Нужно с классики начинать. Конечно, может, кто-то из детей станет композитором и будет писать что-то свое. А пока играем классику. Вот Ринат Гайсин написал одну пьесу, вернее, переделал казахский кюй, который мы в Нью-Йорк возили в прошлом году. Это пьеса для кобыза с биг-бендом. Еще для нас написал песню и подарил ее Франсуа Жанно, которого вдохновила поездка на Медеу.
15 лет без выходных
– Вы также организуете ежегодный джазовый фестиваль, что требует большого труда…
– За восемь лет, слава Богу, срывов не было, все проходит на уровне. Бывают и трудности, особенно с рекламой. На одну радиостанцию обратился, мне сказали, что эфирное время все продано. Им не важно, что это дети, что дивиденды будут намного больше, чем заработанные деньги. Знаете, сколько мы трудимся? У меня лет пятнадцать нет выходных!
– Вы же не один со всем этим справляетесь?
– Мне помогает семья: жена – пианистка, педагог в моей школе – и дочери. Старшая Юлия, тоже пианистка, вышла замуж, уехала за границу, но присылает мне литературу, проводит работу там. Младшая Валентина занимается вокалом, тоже преподает: ведет в школе вокал и хор.
Фестиваль – это плод нашего труда. Люди, приходившие на него впервые, удивлялись, что такое вообще возможно. А сейчас уже разбаловались, выбирают, спрашивают, на кого лучше пойти. А надо на всех, я считаю.
– И что, всегда у вас все так гладко в жизни было?
– Я бы так не сказал. Но есть в моем характере такая черта: пока не добьюсь своего, не успокоюсь. Это, кстати, американская черта, очень хорошая. Поэтому, может, и получается все?
Пусть говорят
– А как к слухам относитесь? Они вас обходят стороной?
– Ну почему же? Но если кто-то о нас говорит, значит, мы работаем. Пусть говорят.
– А что скажете про скандальный раздел фестиваля в прошлом году?
– Я этот фестиваль организовал, и мне все равно, что сейчас говорят. Если кто-то начинает мутить воду, ничего хорошего из этого не выйдет. Они хотят делать отдельный фестиваль? Пусть делают. Меня спрашивали журналисты, как я отношусь к тому, что теперь будет три фестиваля. Но где они? Я-то положительно отношусь, вот только пусть эти три фестиваля пройдут, тогда и будем о них говорить. А эти ненужные сплетни, разговоры… Зачем они мне? Я выше этого.
– Подводя итог, можно сказать, что ваше дело держится на прочных основах, таких как семья и творчество?
– Да. Моя семья меня поддерживает, если бы не они, не знаю, как бы все сложилось. Также мне очень помогает родительский комитет школы. И еще: если попросят, чтобы мы поиграли, сделаем это бесплатно. Поэтому у меня много друзей. И они мне тоже помогают, к примеру, делают бесплатно полиграфию. Я ценю такие отношения.
Наталья БОЙКО, Иван БЕСЕДИН (фото)