По прогнозу дефицит электроэнергии должен был наступить только через 4 года – в 2025-м. Но в этом произошел резкий скачок, рост потребления сразу на 8 процентов, вместо 2 по плану. И лафа закончилась. А тут еще крупные аварии не к месту.
80 процентов всех станций РК были запущены еще в 1960–1970-х годах. Извините, они просто старые. Хоть назовите их пожилыми, но они так и останутся пенсионерами. Министерство энергетики ежегодно публикует данные по модернизации и ремонту генерирующих мощностей, но цифра износа остается стабильной – в районе 70 процентов.
Почему в октябре аварийно остановились Экибастузские ГРЭС-1 и ГРЭС-2, а потом – и Аксуская ЭС? Последнюю запустили в 1968 году, ей уже 53 года. ГРЭС в Экибастузе помладше, их ввели в строй в 1984 и 1990 годах. Но судьба у них тоже не самая сладкая.
Слава богу, у KEGOС есть договор с российской “Интер РАО” о параллельной работе энергосистем и балансирующих перетоках. Это спасло нашу энергосистему. Иначе бы она просто легла.
“В вечерний максимум 10 ноября потребление в Казахстане составило 14 838 МВт, генерация – 14 265 МВт. Дефицит покрывался перетоками из России”, – сообщила 11 ноября “Интер РАО”. А зимой максимум будет уже 17 000 МВт. Недостаток в 540 МВт россияне хотели бы нам уже продавать.
Всё это говорит о том, что Казахстану нужна минимум одна, а лучше две электростанции мощностью 500 МВт. Тогда и дефицит будет закрыт, и мы сможем снова маневрировать мощностями, не заставляя их работать на износ. Видимо, такие расчеты и подтолкнули Президента РК к заявлению, что надо решать – строить АЭС в Казахстане или нет.
“Я думаю, что в конечном счете мы придем к такому решению… глядя в будущее, нам придется принимать непопулярные по своей сути решения о строительстве атомной станции”, – сказал Касым-Жомарт ТОКАЕВ на неделе.
Непопулярно решение потому, что атомной энергетики у нас боятся. Еще не остыли в памяти испытания на Семипалатинском и других ядерных полигонах. Эти страхи подогреваются политическими спекуляциями.
В качестве аргумента “против” один из наших публицистов Сергей Дуванов использовал термин “мартышки”. Мол, “рано или поздно на Балхашской АЭС вместо первоначальных квалифицированных иностранных специалистов будут работать наши казахстанские “мартышки”.
Что тут сказать? Казахстан до сих пор тащит эту ношу – Семипалатинский ядерный полигон, не сбрасывая ее ни на Россию, ни на Китай, ни, тем более, на пресловутое международное сообщество. Да, частично работы финансировали США и вроде как международные организации. Но саму работу делали наши, местные специалисты. Заплатите им, и они сделают вам ту работу, которая нужна стране. Тем более что именно в этой среде еще остались люди, которые готовы работать день и ночь за идею. При более-менее нормальном финансировании, разумеется. Денег-то у АЭС, наверное, будет достаточно? Устроили стране темную: в погоне за биткойновыми миллионами Казахстан остался без света
Есть и другой пример, когда “мартышки” эволюционировали в нормальных специалистов, способных создавать свой продукт. Это Ульбинский металлургический завод, который делает из отечественного сырья готовые топливные сборки для ядерных реакторов. На днях на Ульбе запустили завод “Ульба-ТВС”. Он делает сборки для реакторов французского типа для китайского рынка. Всего за 5 лет СП получило сертификат “Framatom” – дочки “Areva”, о том, что завод может изготавливать ТВС до 200 тонн по урану в год. Плюс получен статус сертифицированного поставщика для ядерной отрасли КНР. Какие “мартышки”!
Огромный плюс к АЭС – у нас есть свое сырье.
Казахстан владеет четвертью разведанных запасов урана на планете. И поставляет на рынок 40 процентов урана. В 2018 году “Казатомпром” провел IPO. Тогда компанию оценили в 3 миллиарда долларов. За 2 года капитализация нацкомпании выросла в 4 раза, достигнув 11,1 миллиарда долларов. Это получилось также потому, что она развивает высокие технологии. Мы используем самый дешевый и безопасный метод добычи урановой руды. Его придумали не высоколобые экспаты, а “местные мартышки”.
В Казахстане работают 2 исследовательских ядерных реактора: в поселке Алатау близ Алматы и в Курчатове. Оба принадлежат Национальному ядерному центру. Его ученые работают в международных программах, развивают ядерную медицину. Так что и кадры у нас есть, и база для их подготовки. Но есть и страх, а вдруг что не так?