В Алматы в гримерке Лермонтовки под номером 311 всюду лежат его личные вещи, он должен был вернуться со дня на день…
Не жизнь, а сплошная толоконщина
Я пришла в театр, чтобы проститься с любимым актером. И сразу почувствовала, что вместо траурных тяжелых мыслей меня посетило светлое и спокойное чувство, широкое, как улыбка актера. “Он бы не хотел, чтобы здесь разводили рыдания”, – сказали его коллеги.
Толоконников был человеком неиссякаемого позитива, его жизнь – как одна из ролей, написанных свыше. Любые невзгоды он переносил с иронией. На столе лежит книга памяти. “Черкните что-нибудь”, – предлагают мне актеры. Открываю и начинаю читать: “Я видел его на остановке в прошлом году и теперь жалею, что не набрался смелости и не пожал руку. Жму вашу руку, маэстро!”, “Низкий поклон из Ярославля. От однокурсников и друзей!”… Его всегда любили по-особенному, он умел проникать в сердца. И дело не только в актерстве, тут что-то другое…Как прощались с известным артистом Владимиром Толоконниковым в Алматы
Гримерка Владимира Алексеевича на третьем этаже театра – комнатка без занавесок. Здесь, на границе между миром придуманным и настоящим, актер входил в роль, перерождался – процесс серьезный, он запирался и просил не беспокоить.
– Вот его кружка, в комнате до сих пор пахнет Толоконниковым, – говорит заведующая труппой Надежда ГОЛЫШЕВА. – В основном он сам делал грим. Я выросла в этом театре, у меня еще отец здесь работал, помню Толоконникова с детства. Но интересно, что он оставался всегда молодым. Был любимцем всех женщин. Мог запросто ущипнуть за мягкое место и подшутить по-доброму.
Сразу же вспомнилась фраза актера из фильма “Хоттабыч”, которая стала уже крылатой: “А можно в Интернете узреть, как моются прекрасные девы?”. В этот момент он играл себя, шутят коллеги. Вообще этот фильм открыл Толоконникова зрителю в новом образе. Между Шариковым и аксакалом, мудрость которого томилась тысячелетиями в волшебной лампе, – огромная творческая дистанция. И как сейчас символично звучит фраза, которую он выкрикивает нам с экрана: “Ура, я прошел все уровни!”.
А ведь начинал он свою творческую карьеру с большими сложностями. Его не принимали в театральное училище, сниматься в кино вообще начал после 40 лет. Лермонтовка стала его домом, где талант, заблестел всеми своими гранями.
Как шутит его брат по сцене Михаил Токарев, Толоконников был бесшабашным:
– Мы в один год пришли с ним в театр, это был 73-й. И попали сразу в одну сказку – “Василису Прекрасную”. Толоконников играл Лешего, я – Бабу-ягу. С тех пор мы сыграли бок о бок много ролей. Несколько лет подряд играли братьев на сцене. Он человек прямой, добрый, но мало кого допускал к своему внутреннему миру. Его уход слишком неожиданный. Уехал к детям в Москву. Его сын Родион – тоже актер, Иннокентий занимается бизнесом. Потом полетел на съемки в Геленджик, снова вернулся в Москву – и вдруг случилось… Он просто не жалел себя в работе.
Спектакль уйдет вместе с актером
Художественный руководитель Государственного академического русского театра драмы имени М. Ю. Лермонтова Рубен АНДРИАСЯН говорит, что у Толоконникова была неиссякаемая жажда к ролям и сцене.
– Ему хотелось играть еще и еще… Я от него часто слышал: “Дай Бог здоровья снова выйти на сцену!”. Аппетиты творческого человека никогда не насытить, иначе это не актер. Последние годы были у него очень насыщенными, получал большие роли и на сцене театра, и в кино. Он сыграл Ревизора. Толоконников очень критично относился к себе, переживал, что здоровье не позволяет сыграть так, как видит. У него было мало времени, он разрывался между кино и сценой театра. Нам приходилось порой делать двойной состав, чтобы Владимир Алексеевич не пропускал съемки в фильмах.
Толоконников был задействован сразу в нескольких ведущих спектаклях театра, часто зрители приходили, чтобы посмотреть именно на игру актера, поэтому мы позволили себе спросить: что же теперь будет с этими постановками? Не уйдут ли они…
– Есть у нас один спектакль, который просто не имеет смысла играть без него, – говорит Рубен Андриасян. – Это “Семейный портрет с посторонним”. Без Толоконникова не нужно играть этот спектакль, это было только его…