У Матаева с “Рателем” складывались разные отношения. Когда портал закрыли, Сейтказы, по его словам, стучал во все двери на Левом берегу Астаны. Дошел до вице-премьера Дариги Назарбаевой (в то время), отстаивая право журналистов доносить общественно значимую информацию до народа. А потом…
– А потом портал “наехал” на меня. Причем в самое тяжелое для меня время.
– Это когда ты уже был под домашним арестом?
– Да. Для меня это было неожиданно. Вызывают на допрос в финпол. В коридоре вижу рателевцев – Марата Асипова и Аню Калашникову. Первое чувство: о! Свои пришли поддержать. А они мимо меня – и сразу в кабинет к начальнику. Я растерялся. Как так? И на следующий день меня арестовали. Тяжелые обвинения. И срок мне указали – от 4 до 7 лет лишения свободы. Шок!
Справка “КАРАВАНА”
По словам Матаева, он навсегда запомнил эти даты: 22 февраля 2016 года – домашний арест, 3 октября – тюрьма, 4 декабря 2017-го – выход на свободу.
– Сейтказы, как глава Союза журналистов Казахстана, ты награждал премией тех же рателевцев. А они “ответили” тебе серией громких “разоблачающих” материалов. Понимаешь почему?
– И Вадик Борейко, и покойный Гена Бендицкий, и Сапа Мекебаев – у меня с ними были дружеские отношения. Даже отличные. И вдруг они на меня с дубиной! В жизни такого не ожидал. Не понимаю: почему, зачем?..
– Значит, руки им больше не подашь?
– Когда в декабре Гену Бендицкого хоронили, я со многими здоровался. В том числе и с Маратом Асиповым. Хотя, если честно, не очень хотелось. Когда был за решеткой – меня многие коллеги навещали. Поддерживали. Сейтказы Матаев: Зла ни на кого не держу
– А рателевцы?
– Ни разу. Я 40 лет в журналистике. Это моя профессия на всю жизнь. И я болезненно переживаю те ситуации, в которые попадают мои коллеги. Моя обязанность, как главы Союза журналистов, – защищать их. А личные обиды я всегда ставлю ниже других интересов. Даже те журналисты, которые мне напакостили, – я буду помогать им, отстаивать их интересы.
– Многих друзей потерял, когда попал в “зону”?
– 4–5 верных осталось. И на суды приезжали, и в колонии навещали. Остальные не прошли проверку на вшивость. Когда вышел на свободу, включил телефон – с кем-то после первого же разговора… Некоторые опять захотели стать моими друзьями, но я для себя уже выбор сделал.
– Сейтказы, тебе инкриминировали страшные вещи…
– Меня обвиняли в хищении бюджетных средств в особо крупных размерах. Во время следствия не смогли это доказать. Фактов не хватило. В суде переквалифицировали в неуплату налогов и мошенничество.
А сдали меня и моего сына Асета пять человек из министерства. Сначала они говорили, что никаких нарушений нет. Потом на них надавили.
Видимо, им сказали: вместе с Матаевым посадим, отберем ваше имущество. И 5 июля они написали типа явку с признанием вины. Чтобы уйти от уголовной ответственности. А до этого я с ними нормально общался. И Асет с ними встречался… Но как нам признаваться в преступлении, которое не совершали? Повторяю: ни я, ни Асет своей вины не признали и не признаем. Хотя нам предлагали “сдаться”.
– Что и сколько ты потерял в результате этого дела?
– Имущество. Разрушено здание Национального пресс-клуба в Алматы. Но зато сохранили честь, достоинство и репутацию. Мы не признали вину. Мы отрицаем все обвинения. Мы прошли тот путь, который позволяет нам называться настоящими мужиками. Я не считаю себя виновным. Ни у кого ничего не воровал.
– Сейтказы, это, наверное, совпадение: и ты, и я когда-то начинали путь в журналистику в Аркалыке, где самая жуткая тюрьма в Казахстане…
– Серега, то, что мы прошли с сыном, – это тоже страшное испытание. Сидеть с сыном в одной тюрьме и встречаться с ним только на прогулке или в столовой…
– Что для тебя журналистика ДО и ПОСЛЕ срока?
– Всегда – служение обществу, людям. Когда журналисты нашего агентства спрашивали у меня, давать или не давать тот или иной текст, я всегда говорил: если он представляет общественный интерес, даже есть “закрытые” персоны – нужно давать. Мы никогда не давали оценку – кто прав, кто виноват. Время покажет.
Но у нас нет других гражданских институтов, которые могли бы ставить чиновников на место. Пресса должна быть посредником между обществом и властью.
Жаль, не всегда получается… А насчет “после” – я и “там” занимался творчеством и был в курсе того, что происходит в стране и мире. Это был тяжелый этап в моей жизни. Но я его достойно прошел. И из профессии уходить не собираюсь. Сейтказы Матаев: Мы не пошли на сделку со следствием, сохранили доброе имя и репутацию
– В какой роли ты видишь себя сейчас в журналистике Казахстана?
– Есть общественное объединение “Союз журналистов Казахстана”, есть Национальный пресс-клуб. Есть его филиалы в областях. Придет время – и нас оправдают. Мы с Асетом были и остаемся патриотами нашей страны.
– Тебе же предлагали выйти на баррикады?
– А я на провокации не ведусь. Моя позиция – объективность. Считаю, что все споры можно и нужно решать за столом переговоров, а не в залах суда.
– Да, про объективность. В интервью с тобой Гульжан Ергалиева сказала, что “Ратель” опубликовал чуть ли не 70 статей с “наездом” на бывшего министра госдоходов, а ныне знатного винодела Какимжанова. Это “заказ”, как и на тебя?
– Давно и хорошо знаю Зейнуллу. Он крепкий человек.
Считаю, что даже 4–5 материалов в адрес одного персонажа – это уже много.
“Заказ”? Не знаю, свечку не держал. Но какая-то заданность в этом, наверное, есть. Не хочется об этом вообще говорить. Для меня сейчас главное – дождаться сына. Асет все еще за решеткой.
Алматы