Советской власти на нас нет
От чего “спасали” женщину Востока в прошлом и нужно ли это делать сегодня? Об этом говорили на встрече “Конструкт “женщины Востока” и проблема ее “спасения” в советском и неолиберальном дискурсах” с антропологом Алимой БИСЕНОВОЙ. Доцент кафедры социологии и антропологии Назарбаев Университета рассказала про то, как с женщин снимали платки, о криминализации калыма и многоженстве.
– Большевики, пришедшие к власти после царской администрации, взяли курс на равноправие всех советских трудящихся граждан. Это благородная цель, но она подразумевает, что кого-то надо поднять, иногда насильно, кого-то – опустить. И вот в середине 20-х годов среди трудящихся Востока уже выделяют особо угнетенную группу – представительниц прекрасного пола, которых советская власть вознамерилась поднять до уровня женщин европейской части России.
Начинается кампания по их освобождению и раскрепощению, которая ориентируется на три направления: борьба с калымом, многоженством и с паранджой/чадрой/платком, – говорит антрополог и проецирует тему калыма на день сегодняшний. – Сегодня я иду на свадьбу родственника, вчера был құдалық (сватовство), куда наша делегация понесла золотые серьги и кольца, деньги в конверте – ана сүті (“молоко матери” – подарок матери невесты).
По законам 20-х годов мы все виноваты в уплате калыма, который сегодня называется құда түсу. Хотя все мы, как и наши предки, прекрасно понимаем, что это не купля-продажа, это намного сложнее. "Я за тебя калым отдам": о налоге на женитьбу иностранцев на казашках рассказал Денис Кривошеев
Но на тот момент криминализация древнего тюркского обычая сильно ударила по казахам.
– Любого, кто получил или дал калым, можно было посадить в тюрьму. В книге “Безмолвная степь” Мухамет Шаяхметов описывает это. В 30-м году его старшую сестру 18 лет выдавали замуж за парня, чьи родители посватались больше года назад: “Чтобы избежать преследования из-за калыма, родня решила пойти на хитрость: в день, когда жених с дружком должен был тайно приехать за невестой, в ауле не было ни одного мужчины: одни были на сенокосе, кто-то – в степи. Помню, как женщины со слезами собирали сестру поздно ночью в путь, сестра тихо плакала, ее успокаивали. В этом расставании чувствовалась не только жалость, но еще и горечь оттого, что провожают невесту в стесненных обстоятельствах, прячась от властей.
Наутро наша семья по примеру других, из страха перед представителями советской власти, сделала в сельсовет официальное заявление о краже дочери. Но это не сняло вопросов. В конце концов мать попадает в суд – недоплатили какой-то налог, где всплывает калым. На этом судебном заседании моей матери Набисе было инкриминировано дополнительное обвинение в том, что она продала дочь за калым.
Судья долго разбирался с ней: сколько лет были в сговоре со сватами, получали ли калым, в какой сумме, кто ваши сваты, из какого рода, ваш поступок является преступлением перед советской властью…
Ответы матери были таковы: никто не сватался к моей дочери, ни у кого калым не брали, дочь тайно сбежала с любимым джигитом из рода карауыл жасык, живущим по ту сторону Иртыша. Мы сразу сообщили об этом в аульный совет, мы не обманывали советскую власть”…
16 кобылиц за невесту
– А Бауыржан Момышулы, коммунист, герой Великой Отечественной войны, открыто осуждавший традицию калыма, в мемуарах “Наша семья”, написанных в 50-х годах, между тем вспоминал, – продолжает антрополог. – “Равноправие женщин, калым отменяется, право выходить замуж за любимого” – вот первые услышанные мною слова в годы революции. А моя бабушка возмущалась: “Калым – дорога, проложенная отцами и матерями, за мою мать брали калым, за меня брали, дочерей выдавали, сыновей женили с калымом. А как же теперь без калыма?!
Что за невеста, даром пришедшая в чужой дом, какое к ней уважение будет? Муж даром взял, даром прогонит.
Калым не брать – значит приданое не давать, той не устраивать, что за интерес?! – причитала она. – Нет, пока я жива, никого без калыма не выдам замуж, и вы пойдете по моим следам”.
Далее Бауыржан Момышулы рассказывает, как проходило сватовство его сестры:
“Недели через две Балтабай привез человек семь верховых из родни Аюбая. В наших земледельческих краях калым – 16 кобылиц, в скотоводческих областях – 41. Обсуждению калым не подвергался. Возможно, были эквивалентные замены: одна кобылица – 20 баранов или 2–3 коровы.
Отец настаивал на проводах дочери и тое не раньше, чем через полтора-два года. Теперь я понимаю, почему он просил об этом: нужно было время для свадебных приготовлений, в том числе приданого, ибо отец не был настолько богат, чтобы сразу закупить все необходимое”.
Как потом пишет автор, за год, что шли приготовления, весь калым… ушел на приданое. Төсек орын (часть приданого невесты, спальный гарнитур) выходил намного дороже скота. В течение года проходили многочисленные встречи с кудалар, обмен подарками. И после того, как старшую дочь выдали замуж, у семьи Момышулы ничего не осталось. Примечательно, что свое право выдать замуж дочь по казахским традициям отец Бауыржана отстоял, хотя аульные и волостные власти вызывали его на допрос и угрожали разоблачениями. "КАРАВАН" подсчитал, сколько стоит казахская свадьба
Если б я был султан…
– Второе направление, с которым боролись в 20–30-е годы, – многоженство. Прошло 100 лет, и сейчас нам сложно представить, каким оно было тогда. Наше представление об этом явлении складывалось скорее по советским штампам, один из которых – фильм “Белое солнце пустыни”. Абдулла и его многочисленные жены, которых товарищ Сухов переводит через пустыню. Интересно, что у Абдуллы нет детей, и возникает естественный вопрос: он был импотентом и страдал бесплодием? Для традиционного общества того времени этот прототип не мог иметь авторитета, это нонсенс!
С этой позиции Абдулла абсолютно бесполезный для собственных жен муж, который не может продолжить род, к тому же тиран и деспот.
Что в этом браке делают женщины – совершенно непонятно, если только они все не особо иррациональные дамы, – рассуждает антрополог.
По мнению исследователя, “Белое солнце…” – классический кейс о том, как белый человек спасает смуглых женщин от смуглых мужчин. Сухов устраивает для жен Абдуллы “первое общежитие свободных женщин Востока”, дает им права, хотя его об этом никто не просил.
Алима Бисенова рассказала об интересом опыте многоженства, связанном и с Казахстаном:
– Когда я изучала тему перехода казахов через советско-китайскую границу, то обнаружила историю 1932 года. Она происходила в Аксуатском районе (Восточный Казахстан). У бая Молдаша было три жены. Во время конфискации имущества его убили, забрали двоих сыновей подросткового возраста. Младшая жена взяла грудного сына и двух дочерей байбише (сама старшая жена умерла – сердце не выдержало потери мужа) и уехала в Китай. "Токал берут не только богатые мужчины" — казахстанец рассказал, зачем ищет третью жену
По ком чадра плачет
Третье направление, на котором сконцентрировалась власть Советов в деле раскрепощения женщин Востока, – снятие паранджи/чадры/платка.
– Во время кампании по снятию чадры “Худжун” (официально именовавшаяся – против отсталости и невежества) узбекские женщины демонстративно снимали чадру. Эта кампания имела обратную сторону – многих женщин после таких поступков избивали и бросали мужья – за то, что “прилюдно обесчестила”. При этом неизвестно, что чувствовали сами женщины, снимавшие платки по указанию женсоветов, – подчеркнула Алима Бисенова.
Кстати, некоторые подходили к этому вопросу тактически: на публике, собраниях снимали платки, а потом шли домой и надевали их обратно.
– Так делали и в наших аулах. Помню, в 80-х годах мы ездили к родственникам в Шетский район Жезказганской области, жара, я и папа в шортах. Ближе к Шетску переодеваемся в длинные одежды… – поделилась воспоминаниями антрополог.
Затронула спикер и вопросы статуса келін, который и спустя столетия не претерпел принципиальных изменений.
– В советской кампании по раскрепощению женщин Востока ставился вопрос статуса келін. Она бесправна, должна кланяться кому-то, что-то делать, разливать чай. Почему на молодую жену накладываются обязанности непропорционально большие, чем обязанности мужа?.. – задалась резонными вопросами Алима Бисенова. «Девушки с севера Казахстана точно не смогут стать келин в Мангистау»: чем столичные красавицы не угодили казахстанскому телеведущему
Тем временем генеральный эксперт библиотеки Назарбаев Университета Петр ЛАПО рассказал, что студентки и сотрудницы вуза из южных регионов в любой момент готовы вернуться на малую родину в случае замужества.
– Зачем же вы тогда учитесь? – спрашиваю я их.
– Наша цена будет выше с дипломом…
Так, может, в наше время женщину нужно спасать от нее самой, от ее дремучести и собственного обесценивания – глядишь, и из рук мужей-угнетателей вызволять не придется?..
АСТАНА