Барабанщики легендарных алматинских групп “Терминал” и “Вист” – Олег КИМ и Андрей ИВАНОВ – пришли в редакцию “КАРАВАНА”, чтобы рассказать, чего настучали в прошлой жизни и до чего доигрались сегодня. Ну и что интересного было между этим.
Послезавтра Алматинскому рок-клубу – 31 год. Конечно, эти ударники рок-фронта тоже выйдут на сцену рестобара “Петролеум” – куда ж без них? Но только неделю назад узнал, что они одноклассники.
4 сотрясения, 5 переломов рук-ног. И две девочки
– И при этом 47 лет за барабанной установкой?
Олег хитровато ухмыляется:
– Ты еще мои медали не считал. Я же входил в молодежную сборную СССР по прыжкам с трамплина. Выигрывал республиканские и союзные турниры. В Томске 15-летним пацаном соревновался с 21-летними. 3-е место занял только потому, что упал и получил сотрясение мозга. Домой вернулся – и этим же вечером ногу сломал (хохочет). После всех этих травм понял, что пора завязывать прыгать. Надо играть.
– Барабанная установка – менее травмоопасный объект?
– Уже 47 лет с ней дружу.
– Я тоже начал постукивать лет с десяти – дома по картонным коробкам, – Андрей Иванов делает несколько характерных профессиональных движений, – но пошел другим путем. В конце 70-х организовал дискотеку в энергостроительном техникуме. Чтобы она заработала, надо было заинтересовать профком, комитет комсомола и прочее начальство. А заинтересовать их можно было только одним.
– Наличными?
– Зал – на 1 000 мест. Всегда аншлаги. Вот тут масть и поперла. 50 процентов прибыли я себе таки отбил. Там же свет, звук – всё за мои деньги. Потом объявили Всесоюзный конкурс диджеев. Заявился, выступил, стал лауреатом.
– За счет чего?
– А у меня две девочки танцевали, пока я диски и кассеты менял. Такого номера ни у кого не было. За одной из них (длинная-длинная улыбка) на районе все пацаны бегали. А девчонки всегда тянулись к богеме (задумывается: я – богема? – и начинает ржать над этим словом). А богема тогда (тут Иванов стремительно серьезнеет) – это фарцовщики, музыканты, спортсмены и вообще люди с деньгами. Которые могут спровоцировать что угодно. И тогда я понял, что моя диджейская жизнь грозит страшным грехопадением.
– Ты про секс, наркотики и рок-н-ролл? И что с той, второй девочкой, которая плясала?
– Не помню уже. Надо было уйти с этой скользкой дорожки. Можно было упасть и не встать. И поэтому после окончания техникума решил уйти в армию.
Пока один строил секретные аэродромы и ракетные шахты на западе России, второй зеков в Сибири конвоировал
– В армию я тоже сам ушел, – Олег делает паузу. – Служил в Забайкалье, в отдельном дивизионе особого назначения внутренних войск. Заключенных конвоировал (похоже, он не очень любит говорить о том отрезке жизни).
– А я в Калининграде, в инженерно-строительных войсках, – вспоминает Андрей. – Военные аэродромы строил, ракетные шахты и так далее. В свободное от защиты Родины время стучал в батальонном ВИА. Но школу игры на ударных мне поставил барабанщик первого состава “Круиза” – в соседнем батальоне служил. Когда он начал играть – у меня челюсть на пол рухнула! Все эти брейки, синкопы, рисунки я увидел впервые. Фантастика! За полгода этот парень меня и натаскал. Все это пригодилось, когда в 1984-м после армии мне предложили играть в группе “Квазар”. Которая потом стала “Вистом”.
– Я после армии с разными составами года два-три работал, – вступает Олег. – Держал на мушке ребят с прицелом на свою группу (специфика службы дала о себе знать?). И когда мне предложили работу в ДК “Полиграфист”, сразу собрал “своих”. Мы тоже не сразу “Терминалом” стали. “Окнами” тогда звались.
Время перемен, или Грузите вагоны кепками
Несколько лет обе банды играли на любых площадках. Куда приглашали, туда и шли. Хотя платили не везде. В ресторанах тоже пошумели – там рассчитывались наличными. Потом кто-то подсказал Олегу Киму, что в Алма-Ате есть рок-клуб и там прослушивают молодые команды. Президент клуба Камила Магзиева всегда относилась к новичкам благосклонно.
– Мы на дрожащих ногах почему-то отыграли, – говорит Олег. – Наш гитарист и вокалист Боря Акынов с перепугу один куплет дважды спел. Но мы так орали и гремели, что этого никто не заметил.
– Андрей, а как “Вист” попал в клуб?
– Это я их Камиле предложил, – включается Олег.
– О, брат, я про это не знал! – Андрей хлопает одноклассника по плечу. – Нас тогда вместе с усть-каменогорской “Аллергией” прослушивали. Сразу приняли. Чуть ли не на следующий день Камила выдала нам членский билет под номером “13”.
– Вы уже тогда были “Терминалом” и “Вистом”?
– У меня полсостава ушло. В том числе и автор названия. Короче, “Окна” закрыли. Мы стали “Терминалом”.
– Почти такая же история, – Андрей хмыкает, – Султан Тулбаев звонит, спрашивает: ты в преферанс играешь? – Нет. – Предлагаю название “Вист”. – Так это же картежный термин! – Темнота! В преферансе, да и в жизни, вистовать – это значит рисковать, брать ответственность на себя. А еще это аббревиатура наших фамилий… Кто же от такого имени откажется? Все в нем сошлось. И, конечно, пришлось научиться играть в преферанс.
– Конец 80-х – начало 90-х годов – не самые веселые времена. Музыкантам редко удавалось зарабатывать на жизнь только творчеством.
– Я открыл фирму, в которой работали 38 рокеров из нашего клуба. Охранниками на моих складах по схеме сутки-трое. Ну и грузчиками в перерывах – как-никак стабильная зарплата.
– Ты стал рабовладельцем?
– Да я сам с ними разгружал-погружал – чай, шмотки какие-то, спиртное, сигареты, другие товары. Станешь с братьями Тарновскими рабовладельцем, как же! Злые металлюги…
– А у нас была контора, где мы шили головные уборы. – Лицо Андрея растягивается в улыбке. – В основном кепки. Товар влет уходил! Меня мама научила шить. Во времена СССР перелицовывал советские джинсы под “фирму”, батники шил из марлевки… За нашими кепками оптовики в очередях чуть ли не дрались! Платили авансом и наличными. Мы шить не успевали – такой спрос был! Потому что качество – на уровне. А потом китайцы забили рынок своим барахлом.
– Они вас вытеснили?
– Если мы расширили производство, ассортимент и до сих пор работаем – это “вытеснили”? Друзья-музыканты поныне дразнят меня кепочником. А мы приходили на работу в 9 утра. Шили, потом репетировали. Или – преферанс. И после 9 вечера – по домам. Все это нас дисциплинировало.
У каждого “мертвого сезона” своя музыка
Последний концерт Алматинского рок-клуба прошел в январе 1995 года. Вход был бесплатным. Как на кладбище. Не все группы согласились тогда выступить. Подозревали, что это финал? Не хотели стать сводным похоронным оркестром?
– В марте 95-го меня позвали в Корейский культурный центр и в Корейский театр на звукорежиссера. Техническая должность, – Олег Ким не любит ругаться. И еле удержался от мата. – Из всей техники мне достался только один пюпитр – подставка для нот (описывает пальцами прямоугольник)! Весь свет, звук и другие вещи я ночами собирал из мертвых деталей. После этого для меня рок закончился. Занимался детскими танцевальными и вокальными коллективами. Сейчас тем детям уже за сорок лет. Финиш. Пляшут и поют сегодня 15–16-летние. Какой “Терминал”? Я уже забыл песни, которые мы играли. В прошлом году на 30-летие рок-клуба собрались, вспомнили и отыграли четыре. В воскресенье сыграем их и еще одну новую. 25 лет не репетировали вместе! Есть еще 3–4 наброска. Хочется опять сесть за барабаны!..
– А я играл с разными кавер-составами в клубах. – Иванов, кстати, все два часа интервью не снимал кепку. Видимо, собственного производства. – Потом занялся продюсерством и менеджментом. Устраивал концерты для друзей-музыкантов – Саши Кириченко, групп “Мотор-Роллер”, “Овощи-Фрукты”… А однажды даже барабанил в знаменитой группе “Парк Горького”.
– Врешь!
– Тогда у “Парка” гитарист Алексей Белов ушел. Барабанщик заболел. Но контракт на частный корпоратив в Алматы надо отработать. И тогда “гости” традиционно добирают аборигенов. Мне повезло. Бли-и-н, какие там сложные партии ударных…
– Заплатили?
– Ну да, и выпили по итогам. А потом с одной очень талантливой девочкой я сделал проект “Джоконда”. Помнишь, шоу “Сан-Ремо” в Алматы”? Организаторы искали местных музыкантов под этот проект – случайно наткнулись на нас. О! Подходит. И мы выстрелили! А после этого пошло: участие в фестивале “Алматы – моя первая любовь”, ЭКСПО-2017. Я тогда собрал группу “Рокси-бэнд”, в которую подтянул Ербола Абельдинова – сумасшедший талант! Алматинский Фредди Меркьюри. Мы даже кавер-программу сделали “Queen-трибьют”. И здорово ее откатали. Даже на одной свадьбе.
– Ты музыку на барабанах сочиняешь?
– На гитаре. Хреново. Тремя-четырьмя пальцами.
– Лишние можно отрубить?
– (Хохочет.) Все мелодические рисунки я голосом показываю!
– Ты – многорукий Шива? И за барабаны отвечаешь, и за звук, и за свет, и продюсируешь, и промотируешь?
– А это рынок!
– Часто вас кидали?
Олег хмурится, Андрей улыбается:
– В Караганде однажды недоплатили. Давно было. Простили. А месяц назад нас обокрали. После концерта часть нашей аппаратуры кто-то куда-то увез…
P.S. “Вист” играет мелодичный арт-рок. “Терминал” – жестковатый, но правильный хард. Отлично дополняют друг друга.
АЛМАТЫ