Пришли бы к нам иностранные инвестиции без того разоружения и не повторили бы мы судьбу Ливии и Ирана в противном случае – “КАРАВАН” поговорил об этом с экспертом по международной безопасности Дауреном АБЕНОМ.
Мы делили арсенал…
После развала Советского Союза ядерное наследие социалистической империи оказалось поделено между Россией, Украиной, Казахстаном и Беларусью. Причем по итогам той дележки Украина стала обладателем третьего, после российского и американского, а Казахстан – четвертого по объему ядерного потенциала.
К тому времени в мире уже более 20 лет действовал Договор о нераспространении ядерного оружия. И существующие ядерные державы были не в восторге от появления новых участников. Поэтому с каждым месяцем все громче и громче звучали призывы аккумулировать весь потенциал в руках одной страны – России. В конце 1991 года четыре новых государства пытались создать механизм общего контроля за ядерным арсеналом. Согласно подписанному в Минске соглашению о необходимости Объединенного командования стратегическими силами бывшего СССР решение об использовании ядерного оружия должно было приниматься президентом России, но при условии обязательного согласования с главами Украины, Беларуси и Казахстана, а также консультирования с другими членами СНГ. Но, опасались в МАГАТЭ и НАТО, ни Казахстан, ни Украина, ни Беларусь не могут гарантировать безопасность хранения и нераспространения ядерного оружия.
– Нельзя сказать, что разоружение именно Казахстана было в приоритете мирового сообщества: арсеналы любой из этих трех стран представляли большую опасность для международной безопасности, тем более что украинский арсенал был больше, а ракеты Беларуси и Украины территориально располагались ближе к странам НАТО. В Казахстане находился Семипалатинский полигон, уже частично законсервированный к тому времени, а функционирование открытого в Курчатове Национального ядерного центра осложнялось непростой экономической обстановкой в стране, – рассказывает Даурен Абен.
Как закалялась дипломатическая сталь
При этом согласно оценкам не только казахстанских, но и международных экспертов именно Казахстан смог извлечь из ядерного разоружения наибольшие выгоды. То решение стало основой всей нашей новейшей истории: из большой не понятной никому среднеазиатской страны республика моментально в глазах мирового сообщества превратилась в одного из главных пацифистов и борцов за безъядерный мир.
Позже Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун скажет, что “лидеры ядерных держав должны брать пример с Нурсултана НАЗАРБАЕВА”.
А сам глава нашего государства не единожды выступит с высокой международной трибуны с призывами полного отказа от ядерного оружия и даже будет критиковать Договор о нераспространении ядерного оружия за однобокость и отсутствие гарантий безопасности для безъядерных стран. А в 1992-м, когда зашла речь о разоружении, Казахстан начал дипломатический торг.
– Может, и можно было выторговать для себя лучшие условия, но надо понимать, что это были первые годы независимости Казахстана: наши политики всего пару лет назад на международных встречах были в составе делегации СССР, причем тон задавали их российские коллеги. А тут им пришлось на равных вести переговоры с настоящими мастерами политических игр, – говорит Даурен Абен.
По законам восточного базара
Перспектива появления первого ядерного государства с преимущественно мусульманским населением не на шутку взволновала отдельных лидеров исламского мира. В более поздних своих выступлениях и интервью Нурсултан Назарбаев признавался, что они предлагали ему не отдавать ядерное оружие.
– Нам пришлось иметь дело с множеством разнообразных советчиков, которые убеждали нас сохранить его, обещая значительную финансовую поддержку и международный “престиж” в качестве первой и единственной мусульманской страны с ядерным оружием, – вспоминал как-то Елбасы.
Был у Казахстана и план постепенного сокращения объемов до достаточных для ядерного сдерживания. Да и среди самих казахстанцев далеко не все хотели отказываться от статуса ядерной державы. Семипалатинский полигон: история в документах
Насколько серьезно все эти доводы рассматривались казахстанской властью в то время, уже никто не скажет, но международную полемику казахстанские сомнения явно оживили.
– Все прекрасно понимали, что у Казахстана нет иного пути, кроме разоружения. Ядерное оружие никогда не было под казахстанским командованием. Наши военные не имели к нему доступа. Плюс была велика вероятность того, что в случае отказа от разоружения наша страна подпадет под экономические санкции Запада и России. А это для Казахстана, который хотел как иностранных инвестиций для развития своей экономики, так и международного признания для закрепления на мировой арене, было совсем невыгодно, – вспоминает о том времени Даурен Абен.
“Шеврон” в обмен на бомбу
То есть, не сдай наша страна ядерный арсенал добровольно, вполне вероятно, что ее ждала бы судьба Ливии. Или, что случилось бы скорее по времени, вооруженные конфликты в приграничных регионах. Потому как причина любого конфликта – это социальная неустроенность. А в Казахстане после перестройки оказались разрушены все экономические связи. У людей не было ни денег, ни работы. И в том числе благодаря отказу от ядерного оружия экономика страны начала восстанавливаться.
– Это не было прямо оговорено, но опосредовано постоянно поднималось на переговорах. Понятно, что само разоружение – мероприятие не из дешевых: демонтаж ядерного оружия, его вывоз и прочее проходило не за наш счет. Американцы создали программу сокращения ядерной угрозы, в рамках которой дали нам деньги. При этом была достигнута договоренность, что вслед за решением Казахстана о выводе ядерного оружия крупным западным компаниям будет дан “зеленый свет” на инвестирование в экономику Казахстана и, что немаловажно, гарантии безопасности их вложений, – говорит Даурен Абен.
Так в Казахстан пришли “Шеврон”, “Шелл”, “Эни” и другие транснациональные компании.
В то же время о том, что продешевил при денуклеаризации, не единожды сокрушался президент Беларуси Александр Лукашенко, который добровольно передал свой арсенал России. Беларуси тоже не пришлось тратить деньги на само разоружение, к ним тоже после пришли инвесторы, но большей частью из России.
А вот Украине, которая не хотела расставаться со своими атомными боеголовками вплоть до 1994 года, представители НАТО, по воспоминаниям тогдашнего президента Незалежной Леонида Кравчука, практически прямым текстом заявили, что если арсенал не будет сдан, то на страну наложат санкции.
Вывозили из Украины ядерное оружие тоже за счет мирового сообщества, но прихода инвесторов им в обмен на разоружение уже никто обещать не стал.
Вот и получается, что именно Казахстан благодаря своевременности принятого решения вошел во всемирную историю как постсоветская страна, отказавшаяся от ядерного потенциала с наибольшей выгодой.
И именно дата закрытия Семипалатинского ядерного полигона – 29 августа – стала Международным днем действий против ядерных испытаний. Дату, кстати, предложили мы – потому что после добровольной сдачи четвертого в мире ядерного потенциала имеем на это право.
НУР-СУЛТАН