При этом 14-летняя потерпевшая С. и ее мама в среду на пресс-конференции в Казахстанском международном бюро по правам человека заявили: ничего не было!
С их слов, говорили они об этом и раньше, когда открылись новые обстоятельства дела. Но следствие, суд их не слушали.
— Я никого не обвиняю, прошу просто разобраться! Я не согласна с тем, что ребятам вынесли приговор по восемь лет, – сказала мама потерпевшей.
22 марта прошлого года молодые люди собрались вместе отметить 15-летие Никиты. Его мама Светлана Ш. находилась дома. Говорит, периодически заглядывала к ребятам, те сидели за столом, слушали музыку, смотрели видео по телефону. Как потом выяснилось, втайне от взрослых подростки смешали водку с газированным напитком. Женщина вышла встречать еще одну гостью, а когда вернулась, заметила, что дети выпившие. Отругала, сказала всем идти по домам.
Врач-гинеколог: следов разрыва девственной плевы нет
Что происходило дальше на вечеринке, потерпевшая С., которой на тот момент было 13 лет, помнит плохо:
– У меня рвота началась. Пошла в ванну постирать штаны с кофтой. Упала. Мальчики зашли, подняли, положили меня на кровать. Никакого изнасилования не было. Я сразу говорила, что ничего не было… Когда мама забрала меня домой, увидела, что я без нижнего белья. Я даже пьяная ей говорила: ничего не было. У меня была менструация, и так как я снимала штаны, мылась, оказалась без белья. Мама подумала совсем не то… Она подала заявление об изнасиловании.
Со слов участников пресс-конференции, первая судмедэкспертиза показала разрыв девственной плевы в двух местах у С. Последующая дала один надрыв. Биологическая экспертиза ни на белье, ни на одежде потерпевшей и подозреваемых не обнаружила следов спермы, слюны. С ней следователь Турксибского РОВД не согласилась и направила материалы на дополнительное исследование, почему-то в Шымкент.
– Приходит экспертиза, где есть всё, но конкретно не указывается, этот человек или другой. Я стала понимать – что-то не то происходит, – продолжает мама потерпевшей. – 16 ноября 2018 года троих ребят осудили. Я приходила с заявлением, что не хочу, чтобы сажали невинных детей. Мне так ответили: это не будет вашей ошибкой, это будет нашей. Я верила следствию. Но после Нового года мой ребенок совершил попытку суицида, она попросила меня доказать невиновность ребят. Пошли на обследование к подростковому врачу-гинекологу, у которого дочь на учете с 2016 года. И врач сообщила: дочь – девственница. Получается, следствие, эксперты меня ввели в добросовестное заблуждение! Я никого не обвиняю, прошу просто разобраться. Я не согласна с тем, что ребятам вынесли приговор по 8 лет.
В апелляцию мы принесли эту справку, но нас не слышат! В апелляции назначили повторную экспертизу. Она абсолютно другая, указывает разрыв плевы. Во всех документах – разногласие. По поводу биологической медэкспертизы… На эксперта судебные органы уже подали в суд.
Врач-гинеколог с 28-летним стажем Дарига КАДЫРБАЕВА во время пресс-конференции подтвердила: при осмотре у С. не обнаружено каких-либо изменений:
– Я знаю, что такое разрыв девственной плевы, по случаю 2004 года, когда лечила девочку после изнасилования.
Также мама сводила С. к врачу-гинекологу в частную клинику, и там тоже подтвердили: девственность не нарушена, что полностью опровергает экспертизу следствия!
Мама осужденного: после слов судьи дети пытались покончить с собой
Еще две участницы дня рождения – несовершеннолетние К. и В. – пришли поддержать друзей. Рассказали, что в тот вечер некоторые подростки выпили, потерпевшая С. была сильно пьяна, ее уложили на кровать. Но каких-либо неправомерных действий со стороны осужденных мальчиков не было:
– Я хотела привести С. в чувство и ударила по лицу. Она вроде пришла в себя, но язык заплетался. Я в 10.30 уехала домой… Со всеми мальчиками знакома 3–4 года. Ничего плохого за ними не замечала. Они были добрыми… Когда меня вызвал следователь, я рассказала всю ситуацию. На меня оказывалось давление. Мне говорили: ты пойдешь соучастницей, ты ее ударила, а мальчишки начали насиловать.
– Везде нам пытаются внушить, что ее изнасиловали. На суде мне тоже не дали слово , – продолжает К.
– В суде и мне не дали высказаться, так как являюсь защитником своего ребенка, – говорит мама Никиты Светлана. – Нарушений было много. Но меня слушать никто не хотел. Я всем говорила, что я там была. Как бы не заметила, если девочке хотели сделать плохо? Когда приехала полиция, нас с сыном забрали в Турксибский РОВД, на ребенка начали оказывать давление. Мне сказали выйти из кабинета. После вышел какой-то полицейский. Сказал, что мой сын сознался. Я тут же с ним поговорила, он сказал: мама, я боюсь. Девочка С. мне постоянно твердила – тетя Света, этого не было… На суде первой инстанции мы по всем нарушениям подавали ходатайства, в большинстве нам отказали. На ознакомлении судья сразу заявил мальчикам: вы понимаете, что вам грозит пожизненное заключение? После наши дети пытались покончить жизнь самоубийством.
– Дети сидят, очень напуганы. Просим помочь разобраться! – говорит мама Максима Галина.
Во время пресс-конференции основательница движения “Не молчи.Kz” Дина СМАИЛОВА спросила потерпевшую, какие та дала показания при депонировании (закрепление показаний на видео в присутствии следственных органов)?
– Я говорила так, как заставлял следователь, – ответила потерпевшая. – Она говорила, если будешь говорить не так, маму могут посадить за лжесвидетельство, я очень боялась. Даже на очных ставках она задавала вопрос и сама на него отвечала, да, это было. Но, сказать честно, мне очень стыдно за то, что мы выпили, за то, что говорила неправду. Меня запугали и сказали, что маму посадят. Я говорила, да, изнасилование было. Хотя знала, что не было.
“Мы выражаем недоверие суду”
В Алматы из Тараза приехала Неля Т., мама осужденного за изнасилование 17-летнего Бехзода Т. Она тоже выступила с заявлением:
– Арест был спустя восемь месяцев со дня якобы совершенного преступления. Допросы велись без видеопротокола. Показания у ребенка выбивали кулаками – по почкам, голове. После было открыто уголовное дело – по статье превышение должностных полномочий. В момент якобы совершения преступления сын был в гипсе – сломана нога. Я предоставляла справку, была в отпуске, ухаживала за сыном. Но суд все справки отклонил.
Больше всего вопросов, с ее слов, вызывает судебно-медицинская экспертиза, также сделанная в Шымкенте:
– На судебно-медицинской экспертизе указан другой год, совершенно две разные фамилии потерпевшей. Считаю, здесь просто скопировали чье-то чужое исследование. В суде я просила, чтобы проверили на идентичность. Но мое прошение отклонено. Месяц сына в СИЗО не трогали. А через месяц у него вдруг пропало нижнее белье. И в этот же день его повезли на экспертизу. Я не знаю, кого еще просить, умолять, чтобы проверили эти экспертизы.
– Меня больше всего удивило, что за экспертизу по делу об изнасиловании С. эксперты в Шымкенте взяли 1 миллион 200 тысяч тенге, это просто огромные деньги! – говорит Дина СМАИЛОВА. – Выплачивать будут родители. Максимальная сумма, с которой мы сталкивались, была 700 тысяч. А в среднем на экспертизу уходит 200–300 тысяч.
– Мы выражаем недоверие суду, который должен был остановить процесс и отправить дело на доследование. Но девочку продолжают не слышать, – говорит в заключение Дина Смаилова. – Просим заново провести все экспертизы, проверить видеопротоколы со всех допросов, чтобы по их итогам дали заключение психологи, что не было сделано. Видно, что на детей оказывали давление. Просим призвать наблюдателей со стороны международных фондов, которые поддерживают права детей.
Так было или не было? Кто поможет мамам осужденных ответить на этот вопрос? Ведь на кону судьба молодых казахстанцев. Их жизни.
АЛМАТЫ