Он больше никогда не откроет дверь, не будет держать в руках что-нибудь сладкое для меня и нашего сыночка Жангира, не подойдет сзади и не обнимет крепко за плечи… Никогда не возьмет меня за руку и не согреет ее теплом. Никогда. Мозг наотрез отказывается это понимать и принимать. Потому что сердце мое все еще ждет его. Он любимый и единственный мой, живет там глубоко-глубоко, и оно – мое сердце – сейчас разрывается от боли и горя…”
Это письмо Камажай МАСАЛИМ – супруга погибшего капитана – прислала в “КАРАВАН”. В нем не просто вселенская боль невосполнимой потери. В нем всё: жизнь, судьба, незавидная доля офицерских жен и безграничная любовь.
“Я приехала в Актау в свои неполные 22 года, совсем еще зеленая и наивная. Не знала ни людей, ни правил военной жизни. Устроилась бухгалтером на авиабазу. Хорошо помню тот день, когда впервые увидела Сырыма в служебном автобусе. Он ехал впереди и даже не смотрел в мою сторону, думал о чем-то о своем. Я наблюдала за молодым офицером с любопытством. Он мне почему-то сразу понравился: красивый, опрятный, обаятельный. И форма военная ему была так к лицу. На следующий день встретились взглядами в том же автобусе, улыбнулись друг другу. Между нами вспыхнула искра. Я сразу почувствовала прилив чего-то светлого и чистого. Мне подумалось: да, это именно тот человек, с кем я хочу быть всю свою жизнь. Это тот, кто будет моим любимым и единственным мужем, опорой, отцом наших будущих детей, настоящим защитником. Все это я нарисовала в своей голове и была так счастлива!”.
Больше, чем просто свидание
“Прошло какое-то время, и нас наконец-то познакомили с Сырымом. Назначили встречу. Я готовилась к ней, волновалась, как будто это было больше, чем просто свидание.
Сырым тоже готовился. Пришел с белой розой, видимо, заранее узнал, что мой любимый цвет – белый.
Помню тот вечер и его, уверенно шагающего прямо на меня, – в белой рубашке, с розой в руке… Мы полюбили друг друга с первого взгляда, с первого дыхания, с первого прикосновения.
Вскоре он сделал мне предложение, а у родителей попросил, как принято, руку и сердце. Через три месяца по традиции мне надели сережки, а потом была свадьба. Счастье неописуемое!
Смотрю сейчас на свадебные фотографии, и так мне становится тепло на душе. Это было наше общее счастье. Одно на двоих.
Я до сих пор не жалею, что вышла замуж, потому что он был и есть лучший (!) в моей жизни. Мы не называли друг друга по имени. При родных и близких лишь ласково – Жан, Журек. Старались никогда не расставаться надолго и быть вместе всегда и везде. Будь то банальный шопинг или просто выход в парикмахерскую во дворе дома. Да, были и трудные моменты в нашей жизни, когда не было денег даже на хлеб, но я всегда была уверена в своем муже. Знала, что вместе мы – сила! Я за ним была как за каменной стеной, где спокойно и надежно. Всегда. Мы старались не расстраиваться и верили – у нас все будет хорошо. Мы сильные и сможем абсолютно все в этой жизни, потому что мы вместе. А сейчас… мне его так не хватает. До боли, до отчаяния, до страшного-престрашного одиночества и крика”. Генерал-майор авиации Нурлан Карбенов: «Забота о семьях погибших военнослужащих не будет носить разовый характер»
Мы были романтиками до последнего дня и минуты
“Мы писали друг другу письма с признаниями в любви, о том, как счастливы вместе, что мы есть друг у друга. Пишу сейчас, а слезы капают из глаз и капают, потому что такое бывает в жизни только раз.
Сырым никогда не говорил мне, что я чего-то не могу или не умею, даже тогда, когда не получались какие-то блюда на кухне.
Родители с обеих сторон всячески нас поддерживали, подбадривали. Любили. По натуре мы ведь очень разные вроде были. Мой муж воспитывался в истинно казахской семье и по строгим обычаям. Учился в казахской школе, а я получила образование в русской. Но это никогда не мешало нам любить и понимать друг друга. Мы делились всем. Стихами, знаниями… Больше учил он. Думаю, что теперь не научусь одному в жизни – жить без него.
Как так получилось, что разбилось одно единое и неделимое целое? Как получилось, что мы теперь живем в разных мирах? Мое сердце разорвалось в тот роковой день – 27 марта.
Быть женой офицера авиации для меня было и радостью, и гордостью. Я любила встречать его с работы, обнимать и смотреть в его глаза. Тот теплый взгляд, нежные, но в то же время сильные руки. А как он любил нашего сыночка Жангира! Сын для него – всё. Он даже не умел быть строгим по отношению к нему. Помню, как неделю отмечали рождение нашего первенца. Мы были счастливы, что стали родителями. Все бессонные ночи он поддерживал меня и был рядом. Ни на секунду не оставлял нас одних.
Могу говорить бесконечно, что он был слишком добрым и помогал всем. Никогда не влезал в конфликты, любил свою работу. Всегда изучал все самостоятельно, выписывал, вел дневники. Предпочитал чинить всё сам.
Наши прогулки были веселыми, интересными и яркими. Мы говорили обо всем: от галактики и далеких звезд до жизни в других измерениях. Все, что я знаю о ночном небе, рассказал мне он.
Мы не умели обижаться друг на друга больше 20 минут. Быстро отходили от ссор.
Еще мы любили давать друг другу прозвища – не такие стандартные, как обычно принято, а выдумывали что-то свое, особенное. Это была моя фишка. Думаю, мужу это нравилось, так как он всегда поддерживал меня и называл – Джудум. А я его…
Шесть лет вместе. Шесть лет безграничного счастья. Нас разлучали только его командировки. Знаете, было такое ощущение, что нам мало друг друга. Дорога была каждая секунда.
Даже когда в выходной я собиралась сходить в магазин одна, он обижался и шел со мной. И так же было с моей стороны, хотя он всего лишь направлялся в парикмахерскую в соседнем доме.
На съемных квартирах делали ремонт не просто тяп-ляп, а для души. Освежали, обустраивали все красиво, мечтая, что когда-нибудь будет своя квартира и мы ее сделаем так, как хотим. А потом построим свой дом, заведем собаку и кота. Мечтали и были уверены, что у нас будет еще много-много детишек”.
Первым делом – пилоты, потом – самолеты
“Каждый год из Актюбинского военного авиационного института выпускались лейтенанты, и Сырым всегда говорил, что надо их поддержать, потому что им трудно сейчас и они многого еще не знают. Делился знаниями, не боялся работы. Трудолюбивый был невероятно. Никогда не останавливался на полпути. Не боялся сделать лишнего, слишком ответственным был.
Думаю сейчас про себя грешным делом, что лучше бы он был безответственным лентяем. Тогда бы он точно не отправился в ту злосчастную, последнюю в его и моей жизни командировку. Судьба?!
А еще помню, что Сырым в любой ситуации всегда оставался спокойным и выдержанным. Удивлялась и говорила мужу, как можно всегда и во всем видеть только хорошее? Как бы я хотела сейчас ему сказать, что очень скучаю, что мне до безумия не хватает его. Жизнь без него – только существование. Понимаю, что шесть лет, прожитых вместе, это не 30 и не 40, но думаю и верю, что у нас больше, чем просто любовь. Что это судьба одна на двоих. Последними его страшными словами были: “Почему я тебя не встретил на первом курсе института? Я бы тебя сразу позвал в жены, и мы жили больше, чем сейчас… а так потеряли столько времени…”.
Я подумала: что за странные слова он говорит? Ведь нам еще жить да жить.
Мы действительно не пожалели ни секунды, что поженились так рано.
Ведь люди встречаются годами и только затем играют свадьбу. Часто смеялись, думая о старости, когда выпадут зубы и нечем будет жевать. Мечтали путешествовать, заниматься внуками, жить полной жизнью и посвятить себя друг другу… Боже, как он любил говорить мне нежности! В каждом сообщении писал: “Любимая, единственная, милая, неповторимая”. И как мне сейчас тебя не хватает, мой любимый. Я так хочу к тебе. Хочу, чтобы мы были вместе и не разлучались никогда”.
Так мало было времени на жизнь
“Не люблю армию и госслужбу. Это целая система, которая не дает возможности путешествовать с любимыми, свободы, контролирует всё и вся. Его служба не давала возможности проводить время с семьей. Уходил он рано утром, часов в 5–6, и приходил в 7–8 уставшим, а если уходил в 10, то возвращался в час ночи. Катастрофически мало было времени быть вместе.
Действительно, почему мы так поздно встретились, и не в родном Уральске, хотя оба из одного города. Даже играли в одном дворе. Как говорил мой муж, “мы видели друг друга давно, просто ты была тогда маленькая и черненькая, а я пухленький и беленький”.
Шутки шутками, а реальность такова, что любимых иногда забирают. Жестоко. Наотмашь.
Жизни не хватит, чтобы описать все, что было. Каждая секунда была наполнена счастьем, теплом и заботой друг о друге. Мы были дополнением друг другу. Это как воздух.
Никогда не думала, что потеряю любимого, что не увижу его больше, что мы видимся в последний раз. Он посадил меня на поезд, а я не хотела его отпускать, как будто чувствовала, что обнимаю в последний раз, и плакала, говорила, что не хочу уезжать.
Просила не ехать в ту командировку – нас ждал запланированный отпуск через четыре дня.
А он говорил только, что все будет хорошо, и уверял, что и сам не рад отъезду. Мол, погода плохая, возможны сложности, но тут же успокаивал – мы обязательно долетим. Все будет хорошо, не волнуйся, жаным. Я вернусь. Я обязательно вернусь. Полет не нормальный: почему ЧП в военной авиации стали происходить все чаще?
До последнего не верила в гибель, так как телефон Сырыма был включен, а вечером следующего дня был звонок с другого телефона.
Насколько я могу быть уверена, что он погиб на месте? Что не мучился, ожидая помощи. Ведь его тело нашли лишь на следующий день, спустя почти 15 часов после крушения.
Каждый день прошу прощения, что не была рядом, что не смогла уберечь, что живу, дышу, хожу без него. Каждый день, просыпаясь, говорю в небеса: я безумно скучаю, прошу дождаться меня, что приду к нему, когда придет мое время. Обещаю, что подниму на ноги нашего сына и сделаю все возможное и невозможное в этой жизни. Обещаю, Сырым. Люблю, скучаю до безумия, до слез, до боли…”.
АЛМАТЫ