На лукавый бабушкин вызов министр отвечать не стала. Зато ее подчиненные обрадовали Веру Ивановну, что с января 2016 года пенсии и пособия по инвалидности в стране повысились. Уже одному тому, что чиновники ответили ей письмом, бабушка Кравченко была очень рада. Ну а мы благодаря такому посредничеству в переписке узнали историю непростой ее жизни.
– Это ж я не за себя лично писала, а за всех пенсионеров, – рассказывает бабушка. – Меня обидело, что они раньше стали себе повышение окладов назначать, а потом уже нам, хилым инвалидам и старикам. А то писали раньше в газетах, что нам только в июле повышение будет. Вот и задала вопрос: “А почему не поменять местами, раньше нам, инвалидам, а потом уже чиновникам?”. И родилось у меня предложение такое: хоть месяц пожить на министерскую зарплату, колбасы хорошей в праздники поесть! Забота о людях – это ведь когда в первую очередь о них пекутся, а не о себе.
Вере Ивановне сейчас 78 лет. Она полностью лишена слуха, с трудом передвигается, страдает диабетом и кучей разных недугов, но всегда приветлива и добродушна.
– Пенсии повысили – хорошо! – продолжает пенсионерка. – Только нам квитанции за квартиру принесли, а в них плата и за свет, и за отопление повысилась, хотя и декабрь и январь теплые стояли. Зачем же было повышать? И главное, что целевые за квартиру я платила 193 тенге в месяц, а теперь больше тысячи. Это с каждой квартиры на капремонт собирают. Да и на продукты цена как повысилась! Посмотрите, яйца по 300 тенге десяток стали! Так что вся эта пенсия цуцику под хвост пошла.
Вы спросите, как я сумела общаться с бабушкой, лишенной слуха? Очень просто: я ей вопрос на бумажке пишу, а она мне свой рассказ излагает. Да еще за последние 40 лет она научилась речь людей понимать по мимике и жестам.
Дети войны
В Казахстане Вера Ивановна живет с 1955 года, как приехала на освоение целины.
– Помните песню “Ой ты зима морозная”? – говорит она мне. – Но мне кажется, что вы тогда еще не родились. Сама я детдомовская. У меня отец на фронте погиб. Родилась в Украине. Там в войну фашисты больше всего бесчинствовали. В семье нас было шестеро. Когда получили похоронку, что отец погиб, старший брат Коля нас, трех младших сестренок, в детский дом сдал, а сам пошел воевать, мстить за отца. 15 лет ему тогда было. После войны приехал, а нас там только двое осталось. Где же третья?.. Долго искал младшенькую. Она перед войной только родилась. Несколько месяцев ей было. Оказалось, ее удочерили. Четыре года он следы перемещения нашего детского дома искал. В войну ведь как было? Фашисты Харьков заняли, наш детдом в Люботин перевели, Люботин заняли – нас в Полтаву, Полтаву заняли, нас в другой город… В конце концов отыскал он и третью. Хотел забрать, а приемные родители не хотят отдавать. Уже привыкли к ней. И даже чтоб не знала она про нас. Только когда в 7-й класс она пошла, брат через своих знакомых все-таки узнал, в какой она школе учится, пришел и рассказал, что у нее еще два брата и две сестры есть.
Не сломленная жизнью
В детском доме Вера Ивановна научилась рукоделию, прикладному искусству, художественному вязанию. Плела красивые салфеточки, вязала следики, носочки. А когда призвали народ ехать на поднятие целины, то детдомовских девочек переквалифицировали в бухгалтеров. Потом у нее была служба в Гидромете. Но почему-то стали преследовать ее беда за бедою. 40 лет ей не было, как обнаружились у нее камни в почках и их опущение. А во время операции она неожиданно слух потеряла. Врачи сказали, из-за невосприятия ее организмом антибиотиков. А тут еще муж ее покинул, ушел к другой женщине. Останавливать его не стала. Самой после этого из бухгалтеров пришлось переквалифицироваться в машинистки. Печатала тексты в Академии наук. Получила там комнату в общежитии, правда, без прописки. Из-за этого когда старший сын из армии вернулся, его к матери в общежитие не прописали. Помыкался он без жилья, да и уехал в Россию к знакомой девушке, там женился. Ну а Веру Ивановну от всех невзгод через десять лет парализовало.
– Ох, как я горевала! – вспоминает бабушка. – Два года не ходила. Меня привезли на носилках домой: мол, готовьтесь к худшему! Врачи телеграммой вызвали старшего сына из России. Девять дней он побыл здесь и уехал. Сам тоже инвалид II группы, с бронхиальной астмой, и сердце у него побаливает. И муж приходил, хоть и бывший. У нас с ним два сына было. Вы знаете, ведь бывших мужей не бывает, когда есть общие дети. Сейчас муж уже умер. Десять лет каждый год я к нему на могилку приезжаю. Младший сын тоже помер. До сих пор не знаю отчего. Двое деток остались от него – 2,5 года и полгода. А он ведь молодой был, никогда сердцем не болел, а помер.
Пришла беда, открывай ворота
– А старшие внуки ваши где?
– Ой! (Плачет.) Один внук там, в России, три года тому назад трагически погиб. И почему это все мне одни смерти попадают?! Ведь я людям только добро делаю, только добро! Хоронили его в закрытом гробу, даже лицо его не показывали, говорят, он как через мясорубку прошел. На гололеде под цементовоз угодил. Тот водитель за рулем по сотовому телефону разговаривал, отвлекся, потом резко затормозил. Внук и попал под него. Мне позвонили, как раз у меня квартирантка была, она и написала мне, что внук погиб. Я под капельницей несколько дней лежала. Но там хоть знаю, отчего помер.
– Сейчас вот судимся. Все говорят, бросьте! Квартиру мужа мошенники, подделав документы, забрали. Он на тот момент уже ослеп, ничего не видел. Они составили липовый договор дарения и отобрали. Сейчас ее уже четыре раза, эту квартиру, перепродали, и никто там не прописывается из покупателей, потому что липовый был документ. А эту квартиру муж мой покойный, Иван Леонтьевич, от работы получил. Людей возил на АДК. Я уже не за наследство, уже и сына нет, которому она была предназначена. Иван Леонтьевич хотел ее внукам завещать, а его обманули. Три суда уже признавали тот договор дарения недействительным, но квартиру так и не вернули! Ну как можно так по крышке гроба стучать?! Уже третий раз прокуратура дело на доследование отправляет! И старший сын мне писал: “Мама, бросьте, берегите себя”. Но мне же нужно оправдать покойного мужа. Я ему слово на могилке дала!
– А кто вам по дому сейчас помогает?
– Прислали мне одну женщину, соцработника, а я ей почему-то не поверила. Она меня попросила, чтобы я ее на квартиру взяла. Тут в газетах все время настораживают нас, пенсионеров: будьте бдительными, мол, вот так в сговор вступают, потом документы выкрадывают, как в той статье “И снова в бой” одного фронтовика социальный работник обманула. Так я теперь никого на квартиру не беру, чтобы как у мужа бывшего не получилось.
– И сами полы моете?
– Да, мою ногами, потому что наклоняться не могу. Но видите, чисто же! И я не мусорю, потому что потом мне тяжело будет убирать. А белье в стирку отдаю.
Сила в ее слабости
И вот что интересно: эта удивительная женщина, бывший детдомовский ребенок, натерпевшаяся всяких бед, живущая с тяжелыми недугами, так и не сумела разочароваться и обозлиться на окружающий ее мир!
– Вы знаете, – говорит Вера Ивановна, – однажды я у следователя по делу о квартире в управлении на третьем этаже была. Он вышел на минутку, а я подошла к окну, думаю, ну сейчас брошусь, пока его нет. И, можете поверить, мне там внизу показались глаза моего сына! И я отпрянула! Ведь так я ему лучше не сделаю! Только хуже. Думаю, я тут сына младшего похоронила, а там старший еще такую телеграмму получит?.. Вот и живу и терплю!
– А соседи у меня золотые! Так и запишите. Дай Бог всем таких! Я бы не выжила без их помощи. Вот за кого свечку хожу ставить в церковь и молюсь! За соседей своих хороших! И еще, как прочла в вашей газете о детках, страдающих онкологией, теперь каждый месяц, как получу пенсию, яблоки, бананы, апельсины, мандарины, сок покупаю и отношу им в больницу. Это теперь как лечение для меня. А летом во дворе расстилаю одеялко и учу девочек вязать кружева и носочки. И они довольны, и родители, что дети делом занимаются.
Вот так и плетет Вера Ивановна Кравченко чистые кружева своей жизни…
– А если замараются, – говорит, – постираю их, хорошенько накрахмалю, аккуратненько высушу и подарю кому-нибудь на радость…
Алматы