И именно для этого в стране появилась целая сеть волонтерских организаций, занятых поиском пропавших без вести. О том, как они ищут людей и как одна детская смерть спасает тысячи других жизней, нам рассказала координатор волонтерского движения “Лидер.кз – Астана” Айзада ЖУСУПОВА.
Кому мешают объявления?
Есть у карантина и положительные последствия: за 2 месяца вынужденного сидения по домам в Нур-Султане пропали всего 2 ребенка – обоих нашли живыми, правда, напуганными и чумазыми.
А всего по столице волонтеры сейчас ищут 250 человек, половина из них – без вести пропавшие, половина – утеря родственных связей.
– Утеря родственных связей – это когда человек уехал на заработки и пропал, а также братья и сестры, разлученные в детстве… Таких по камерам не отследить, вся надежда на соцсети: размещаем фото – вдруг кто-то видел. И, справедливости ради, чаще всего так и находим, – объясняет Айзада Жусупова.
Впрочем, через соцсети находят 70 процентов “потеряшек”.
– Потому что у нас, по сути, 2 способа – пеший поиск и рассылка. Мы много раз пытались договориться с акиматом о том, чтобы коммунальные службы не срывали наши объявления с остановок, но без результатов. Иногда бывает так: клеим объявления по микрорайону, идем обратно, а их уже нет – уборщики постарались.
Нам говорят, что объявления надо клеить на специальных досках. Но где они?
Давайте просто пройдемся по микрорайону – в радиусе нескольких километров нет ни одной, – говорит Айзада.
Волонтеры “Лидер.кз” ищут в первую очередь стариков и детей. Потому что, во-первых, на всех потерявшихся ресурсов не хватит, а во-вторых, взрослые очень часто пропадают по своей воле и хоть как-то могут о себе позаботиться.
– Может, это жестоко, но мы, как и спасатели: первые сутки ищем человека, а дальше – труп. Это статистика и опыт – если человек не нашелся сразу, скорее всего, он уже мертв, – рассказывает Айзада.
Бывают, конечно, и исключения, когда живым человека находят через неделю и больше, но вариантов, если по-честному, не очень много.
В Нур-Султане дети часто пропадают, падая в открытые канализационные колодцы, или тонут в водоемах.
В последние годы участились случаи насилия.
Тем не менее чаще всего поиски волонтеров заканчиваются благополучно.
На дне колодца
– Для меня самыми сложными были поиски мальчика на 40-й станции прошлой зимой. Помните ту историю? (Речь идет о пропаже 10-летнего ребенка. Через 3 дня поисков его нашли мертвым в канализационном колодце неподалеку от школы. – Прим. авт.) Мы приехали туда, и я стояла в полуметре от колодца, в который упал Бакдаулет.
Стояла и говорила нашим, что он где-то здесь и не мог далеко уйти. А мальчик в это время еще был жив.
Наверное, что-то кричал, но мы не слышали, потому что глубина этих колодцев – 4,5 метра. Он провалился и сверху его снегом засыпало. Я просто не могла представить, что в 70 метрах от школы, на дороге, по которой толпы детей постоянно ходят на ледовый городок, может оказаться открытый колодец, – на этом месте Айзада прерывается, отводит глаза в сторону и несколько минут сидит молча.
За первый день поисков Бакдаулета волонтеры и спасатели нашли в пригородном районе 57 открытых люков, за 3 дня поисков – около 250. В один из таких колодцев упал кинолог, нашли его благодаря тому, что заметили собаку. Проваливались в открытые колодцы и сами волонтеры, но по инструкции они ходят парами, так что обходилось.
– На второй день поисков мы стали просить у чиновников схему этих колодцев, потому что их там в общей сложности более тысячи, и все под снегом. Нам эту схему не дали. На третьи сутки мы окольными путями ее все же раздобыли и стали проверять все колодцы, начиная от школы, – вспоминает Айзада Жусупова. Дети гибнут за металл: ровно неделю не дожила до своего 14-летия Аружан Маратова
Бакдаулета нашли после этого очень быстро, но спасти не успели. Как рассказали потом волонтерам родители, мальчик умер за полдня до того, как его обнаружили – просто замерз.
А за 3 месяца до этого в открытый люк на другом конце города провалилась девочка.
– Мало кто знает подробности той истории… Пропала девочка. Мы ее искали. А на следующий день в колодец провалилась другая школьница, которая шла с братом. Брат позвал людей на помощь, и его сестру вытащили.
И когда этот колодец хотели забетонировать, увидели в воде личные вещи первой девочки. Так ее и нашли…
Она провалилась в колодец и тут же захлебнулась. А вторая девочка упала прямо на труп первой девочки и благодаря этому спаслась, – вспоминает Айзада.
По сути, проверь коммунальщики еще тогда все люки по городу – не было бы смерти Бакдаулета на 40-й станции. Но что-то не срослось. После той трагедии волонтеры организовали мощную информационную кампанию – вызвонили все СМИ, трубили во всех соцсетях о том, что по всей столице куча открытых люков, в которых гибнут дети. В итоге там приварили внутри всех водопроводных и канализационных люков железные решетки. Теперь, если кто в них и провалится, упадет на эту решетку. Приятного, конечно, мало, но это лучше, чем сгинуть на глубине 4,5 метра.
Оно всегда возвращается
Но, несмотря на все ужасы, которые приходится видеть волонтерам, многие из них не мыслят себя вне этой деятельности.
– Нам же всем хочется жить не зря, хочется помогать другим… Я не всегда имею возможность помочь материально, но поиск людей – это мои физические силы, мой ум, интуиция и время. Это те ресурсы, которые у меня есть всегда, – говорит Айзада.
Кроме того, волонтеры не раз убеждались, что добрые поступки всегда окупаются.
– У меня есть друг. Он никогда не участвовал ни в каких волонтерских акциях, но наша команда во время карантина помогала развозить продуктовые наборы в рамках “Біз біргеміз”, и как-то нам не хватало машин, я ему позвонила, попросила выручить на один день. Он согласился, мы загрузили ему несколько наборов и отправили по адресам.
Вечером звоню спросить, всё ли нормально, а у него голос дрожит: “Я никогда не думал, что люди могут жить так… Давай на днях я дам 50 тысяч – закупимся, я еще съезжу по адресам нуждающихся, хоть чем-то помогу”.
Для человека стало шоком, что есть семьи, в которых дети не знают, что такое фрукты, конфеты, что есть семьи, которые живут в сараях… Мы закупили на его деньги продукты для 7 семей, развезли, он потом мне и говорит: “Оказывается, это так классно – помогать!”. Я ему на прощание сказала, что деньги, отданные на благотворительность, возвращаются в десятикратном размере. Он отмахнулся: помог – и ладно. А через несколько недель звонит – предложили контракт на 5 миллионов! Несколько лет таких крупных заказов не было, а тут, в карантин, – появился, – говорит о волшебной силе бумеранга координатор волонтерского движения “Лидер.кз – Астана”.
НУР-СУЛТАН