К появлению COVID-19 в Казахстане специалисты начали подготовку, как только из Китая пошли первые сигналы о некоей непредсказуемой инфекции. И уже к началу февраля Национальный центр биотехнологии подготовил вариант диагностической системы на определение вирусных агентов в организме человека на основе протоколов ВОЗ. А чуть позднее – и другую полностью отечественную тест-систему по собственной технологии. Были синтезированы основные компоненты ПЦР-набора – праймеры, контроли и зонды (короткие фрагменты нуклеиновой кислоты), полинуклеотидные цепочки. И была укомплектована первая партия диагностических препаратов, не уступающих зарубежным образцам.
– Главной задачей было – распознавать как можно более точно инфекцию COVID-19, – рассказывает замдиректора Алматинского филиала Национального центра биотехнологии Юрий СКИБА (на фото). – В первые дни эпидемии это позволило избежать дефицита при диагностике. А к началу июня мы передали министерству здравоохранения опытные партии собственных тест-систем.
– Наши ПЦР-наборы были созданы специально под оборудование, которое распространено в казахстанском здравоохранении, – продолжает ученый. – Причем они нацелены сразу на 2 мишени в геноме вируса. Если возникнет мутация и одна мишень утратится, то вторая в любом случае покажет вирус в образце. Сейчас эта разработка полностью завершена. Но для ее полноценного внедрения нам надо начать производить свои специальные ферменты. Именно они составляют основу ПЦР-набора и непосредственно осуществляют ПЦР-реакцию.
Поначалу, как и все, мы комплектовали наши наборы качественными западными ферментами. Но закупать их тогда в Европе удавалось с большим трудом. Из-за перегруженности заказами у европейских производителей образовались огромные очереди. Так вот сейчас все эти компоненты, весь дизайн ПЦР-тест-систем (праймеры и зонды) мы синтезируем полностью самостоятельно в Казахстане. Наше головное отделение в городе Нур-Султане обеспечило эту возможность.
И теперь, чтобы осуществить полный переход на отечественное сырье, а также снизить стоимость тест-систем для конечного потребителя, нам надо создавать собственные производственные мощности.
Это в корне отличается от метода наших коллег из бизнес-организаций, которые компонуют наборы из зарубежного сырья! Ведь ситуация с поставками комплектующих в мире продолжает оставаться напряженной, и любая будущая эпидемия спровоцирует всё тот же дефицит ключевых компонентов. А у нас для самостоятельного выпуска ферментов есть и технические, и научные возможности. К тому же мы знаем, что к осени эпидемическая ситуация обычно ухудшается.
Сейчас мы ведем переговоры с министерством образования и науки о выделении средств на эту приоритетную задачу. И если наши инициативы будут поддержаны государством, а возможно, и частными инвесторами, то, вполне вероятно, у нас появятся предприятия, которые будут иметь полный цикл производства как ферментов, так и праймеров и зондов.
К тому же на их основе мы вполне можем создавать и другие тесты. Например, на выявление антител при проверке иммунного статуса человека: переболел, не переболел и является ли в данное время носителем какого-либо конкретного заболевания. Мы можем производить и так называемые иммуноферментные экспресс-тесты. И сейчас еще работаем над адаптацией нашего ПЦР-теста к разного рода оборудованию, а также занимаемся разработкой их более простой версии нового поколения, чтобы максимально снизить их стоимость.
Искусство лаборанта
– Но так ли остро стоит вопрос необходимости тестирования на COVID-19 в свете последних событий, когда уже известен вирус и симптомы болезни, которую он вызывает?
– Действительно, акцент уже несколько сместился. Мы знаем, какой возбудитель распространен, знаем клиническую картину заболевания, которое он вызывает, известен и утвержденный протокол лечения с учетом последующих пневмоний и как всё это работает в одном алгоритме. И если вначале тесты проводились для целей эпидемиологии, чтобы выявлять очаги инфекции, отделить зараженных среди контактных лиц от здоровой популяции, то затем в государственном масштабе стало важно обследование сотрудников стратегически значимых организаций и больниц. И теперь мы пришли к необходимости подтверждения диагноза или наличия иммунитета.
– Какие тесты на выявление вируса SARS-CoV-2 сейчас применяют в Казахстане?
– Китайские, российские, корейские. Есть и наборы, собранные в Казахстане. Сейчас тестированием занимается в основном частный сектор. И контроль за этим, думаю, никто активно не ведет, хотя большинство тест-систем зарегистрированы. Мы, как эксперты в области молекулярной биологии и биобезопасности, имели возможность проверить те из них, которые заходили на казахстанский рынок в самом начале пандемии, когда мы оказывали помощь минздраву. И эти тесты вполне соответствовали всем требованиям и в достаточной мере выявляли вирус.
– Почему же сейчас люди жалуются, что тесты на COVID-19 не всегда достаточно надежны? И для верности часто приходится их перепроверять.
– Успешный результат тестирования зависит от того, например, как была взята проба или каково было состояние пациента на момент тестирования. Мы знаем, что сейчас есть большое число заразившихся среди медперсонала. Из-за чего в центрах тестирования идет большая ротация кадров. Возможно, где-то хромает обучение. Я уже не берусь оценивать подготовку специалистов в частных центрах и регионах. Возможно, не всегда правильно берется анализ. У людей, с которыми мне довелось общаться, независимо от того, обслуживали их в государственном или частном учреждении, были случаи, когда образец из ноздри пациента брали с глубины буквально 1–2 сантиметра! А мы знаем, что при ранних слабоположительных стадиях заболевания, а также при поздних этого недостаточно для качественной детекции (обнаружения) вируса.
По правилам, материал на анализ забирают специальным достаточно длинным и крепким зондом, который ни в коем случае не должен обломиться в носовой полости. И это вовсе не то же самое, что обычная ушная палочка!
На конце зонда намотан специальный синтетический материал, напоминающий вату. И погружаться он должен на глубину 7–8 сантиметров. Цель – достать материал с задней стенки носоглотки, пройдя через носовую полость.
Процедура не совсем приятная и удается не всем. Но если специалист хорошо обучен и применяет правильную методику, то в 99 процентах случаев он получает достоверный результат.
Альтернативный способ – это забор материала с задней стенки ротоглотки. Но, опять же, люди рассказывают, что этим зондом им водили либо по языку, либо по верхнему нёбу, и решили, что этого достаточно. Вот в таких случаях и появляются ложноотрицательные результаты. И даже если человек инфицирован, то забранного неправильно количества материала может не хватить для адекватного анализа.
Еще одна составляющая – это стадия заболевания пациента и где у него обосновался вирус. Как считается сейчас, на более поздних этапах болезни инфекция уходит более глубоко в легкие. И тогда она может быть выделена только с мокротой. К сожалению, такую процедуру сдачи мокроты на анализ в стационарах не всегда производят. А также при коронавирусных пневмониях мокроты может просто и не быть. И тогда есть ли у пациента вирус SARS‑CoV-2, бывает невозможно подтвердить. И третий момент – профессионализм самой лаборатории. Насколько правильно из образца смыва или мокроты экстрагирована РНК.
Как видите, многое зависит от того, как настроено оборудование, насколько опытный персонал привлечен для интерпретации результатов исследований.
Мутирует ли вирус
– Вирус, как и любой живой организм, меняется, – поясняет Скиба. – Изменения происходят в его генетической структуре. Но, как правило, они не несут каких-то резких функциональных отличий от исходных форм, которые мы наблюдали ранее. Поэтому никакой неожиданной картины на самом деле нет. Спасёт ли нас вакцина?: глава Международного центра викцинологии при КазНАУ откровенно ответил на вопросы о COVID-19
Заболевание в нашей стране есть. К сожалению, распространяется оно в популяции бесконтрольно и в большей степени по вине самих граждан. Есть случаи, когда, зная свой подтвержденный диагноз, люди продолжают ходить на работу. Часто на этом настаивает их работодатель, даже несмотря на то, что работник предоставляет ему положительный результат своего ПЦР-анализа.
И мне известно немало случаев, включая и летальные, когда люди, игнорируя правила карантина, не носили маски, а потом заражали дома своих старших родственников. И тут уж не вина системы здравоохранения, а их собственная халатность.
И вот результат: если месяц назад на вопрос “Есть ли у вас знакомый, который болеет?” большинство отвечало: “У меня таких нет”, то сейчас, к сожалению, среди тех, кого я знаю, чаще встречается вопрос “Есть ли у вас знакомые, у которых никто не умер?”. У меня, к сожалению, таких практически не осталось. Очень многие болеют бессимптомно или в легкой форме. И возникли определенные группы риска, чаще всего это люди с хроническими заболеваниями старше 40 лет, а теперь к ним добавляется и молодежь, течение болезни у которых, к сожалению, приводит к летальным исходам. И получается, что сейчас уже не так важно, установлен ли у них диагноз COVID-19 путем ПЦР или нет. Потому что в любом случае мы понимаем: это связано с коронавирусом. А ведь всё могло проходить гораздо легче…
АЛМАТЫ