“Каждый год моей жизни счастливый, – говорит художник, – я крепко стою на ногах и держусь за жизнь зубами”. Он был четвертым ребенком в семье. Велико было горе родителей: сын родился без рук. В Егендыбулаке дети-инвалиды – не редкость. У соседей все шестеро детей родились с аномалиями.
Взорванные судьбы
…Егендыбулак – центр Сары-Арки. Великолепная дегеленская степь. Изумрудная весной. Золотая осенью.
Но люди превратили этот мирный уголок земли в смертельную зону.
В 1953 году на Семипалатинском ядерном полигоне был произведен первый взрыв водородной бомбы. Жители дегеленских поселков видели этот взрыв своими глазами. Поселок, где через 15 лет родился Карипбек, расположен в нескольких десятках километров от одной из испытательных площадок полигона, которая так и называлась “Дегелен”. Никем не предупрежденные, сельчане поднимались на сопки, чтобы получше разглядеть огромный ядерный “гриб”.
А вскоре начали рождаться уродцы – ягнята, телята и жеребята. С двумя головами, без кожи, двуногие. Люди тайно сжигали тушки или закапывали далеко в степи. Может, поэтому истории о двухголовых ягнятах и двуногих телятах не имеют документальных подтверждений.
А потом пришла очередь людей. За преступление одних ответили другие, ни в чем не повинные.
Руки для сына
– В нашем поселке было много детей-инвалидов, – говорит Карипбек. – Многие родители стеснялись их, прятали от людей. А я бегал везде с мальчишками, носился по степи. Тогда я не понимал, что у меня чего-то не хватает.
Уважаемый в поселке водитель самосвала Тельтай, когда в его семью пришла такая беда, не стал прятать своего безрукого сына. Едва тот научился ходить, повез его в город.
Он хотел, чтобы его мальчику сделали искусственные руки, протезы. Наверное, Тельтай был очень настойчив, потому что дошел до самого Ленинграда, привез шестилетнего Карипбека в НИИ протезирования. Смышленый кудрявый мальчишка из казахских степей очень скоро стал любимцем в научной клинике. И врачи уговорили Тельтая оставить мальчика в Ленинграде. При клинике был интернат для таких детей.
Столько простора!
Карипбек окончил ленинградскую школу. Потом техникум в Загорске.
В Карагандинский аэропорт отец приехал встречать 18-летнего сына на том же стареньком самосвале. Выросший в России Карипбек забыл не только казахский язык. Он забыл степь. Ее непостижимые просторы, ничем не ограниченные пространства потрясли его.
– Я ехал домой и не мог понять, как может быть столько простора, – вспоминает Карипбек.
Родной дом встретил странника диковинными обрядами, забытыми лицами, незнакомой речью. “Я не понимал языка, не узнавал людей, не понимал, зачем все эти бабушки кидают в меня конфетами и монетами, не понимал, почему плачет мама, когда надо радоваться…”
Не сразу он вспомнил родной язык и еще долго не решался произносить казахские слова. Скучал по Ленинграду.
И только степь приняла своего мальчика сразу и безоговорочно, без предисловий и условий.
Рождение художника
Карипбек всегда рисовал. В школе оформлял стенды и стенгазеты. Но только здесь, в родном доме, в нем проснулся художник. Это уже были не детские рисунки, а произведения юного художника.
Дни напролет сидел он перед самодельным мольбертом, зажимая кисточку пальцами ног. Это чуть не стоило ему здоровья. Начались проблемы с позвоночником. На Карипбека надели корсет и запретили сидеть. Тогда он взял кисть в зубы.
Он никогда не считал, сколько у него картин. “Масляных, может быть, около пятисот, – перебирает в памяти художник. – Акварельных этюдов, карандашных рисунков, набросков тушью, графики… Много”.
У автора сохранилась малая часть. Большинство – в частных и государственных коллекциях Японии, Америки, Германии и многих других государств, где он побывал.
В 1989 году в судьбе степного художника произошел крутой поворот. Он встретился с Олжасом Сулейменовым и стал активным участником антиядерного движения “Невада – Семипалатинск”.
Миссия выполнима
О последующих десяти годах безрукого художника, жертвы Семипалатинского ядерного полигона, написано немало на всех языках мира. Его судьба, его картины были понятны людям всех национальностей и рас, они без слов могли рассказать о трагедии ядерных испытаний. “Ты – наш главный миссионер”, – говорил ему Олжас Сулейменов.
С этой миссией Карипбек объездил много стран. И везде оставались его картины. Очень долго не мог привыкнуть, что люди предлагали деньги. “Я не знал, как оценить свою картину? А они все спрашивали: сколько? Первую картину продал в Америке. Мы жили в американских семьях. Хозяйка дома упрашивала меня продать картину и ни за что не соглашалась принять ее в дар. Еле выдавил из себя: “100 долларов…”. Она купила две картины. Это были первые деньги, которые я получил за свои работы. На них купил в Штатах японский телевизор. Он по сей день отлично показывает, ни разу не ломался!”.
Но творчество так и не стало доходной частью его жизни. Он продолжал дарить свои работы друзьям, музеям, странам, городам. Изредка что-то продавал. “Как-то Карагандинский выставочный зал предложил мне выставить несколько картин на продажу. И две картины купили немцы-туристы. 40 тысяч рублей за каждую дали. У меня тогда пенсия была около восьми тысяч. Представляете, какая огромная сумма на меня свалилась!”
“Я крепко стою на ногах и держусь за жизнь зубами”
Художник живет очень скромно. В крохотной однокомнатной квартирке на седьмом этаже. Чистота и уют вызывают уважение к хозяину. Здесь он все оборудовал сам. Своими ногами и… зубами. Смастерил даже полочки и шкафчики. “Об отвертку все зубы испортил!” У бабулек-соседок приобрел по дешевке старенькую швейную машинку и сам настрочил покрывала. В кредит купил холодильник, отличный большой телевизор. Тот, американо-японский, перекочевал на кухню. В прихожей стоит телефон с крупными клавишами, чтобы удобней было набирать номер ногами.
Отец часто навещает сына и по-прежнему поддерживает во всем. Именно с его помощью год назад в квартире появился компьютер. Карипбек без труда приручил к ногам “мышку”, а для клавиатуры приспособил костяную ложку с длинным черенком. Скорости его печатания можно только позавидовать.
С появлением компьютера перед Карипбеком вновь распахнулась дверь в огромный мир. Он сразу нашел друзей, одноклассников, однокурсников.
Но теперь он редко берется за кисть. И не потому, что вдохновение ушло. У Карипбека далеко идущие планы: недавно он купил электронный планшет. И теперь осваивает технику компьютерного рисования и дизайна. Кисти и холсты останутся для свободного творчества. А на компьютерной графике художник собирается зарабатывать. Ведь в мире еще столько дорог, городов и друзей, которых стоит навестить!
Татьяна ТЕН (фото автора и из личного архива художника), Караганда