Галантный и искренний
Он был и остается незабываемым голосом казахстанской эстрады. Батыр – один из редких казахстанских артистов, на чьи выступления ходят в Казани и Баку, Ташкенте и Бишкеке… Неуловимый – ввиду бешеного ритма жизни на два города: Алматы и Москву. Галантный – в силу воспитания, данного родителями-экономистами. Искренний – несмотря на зашкаливающую популярность.
– В свое время Алла Пугачева говорила, что ваша музыка – для интеллигентной публики. Сегодня, спустя столько лет, этот постулат не изменился?
– Думаю, нет. Как-то один из моих друзей сказал: здорово, что в музыкальном смысле можно учиться и подтягиваться до уровня хорошей музыки. И это было всегда – и когда я еще работал в группе “Арай” с Булатом Сыздыковым, Сагнаем Абдуллиным, Наджибом Вильдановым, Володей Миклошичем, Байгали Серкебаевым.
– То есть публика должна дотягиваться до уровня музыканта, а не музыкант ориентироваться на вкусы слушателей?
– Считаю, что предназначение искусства – через творчество нести образование, просвещение. И не важно, чем человек занимается – архитектурой или живописью, театром или кино. Мне кажется это естественным для любого человека, который хорошо выполняет свою работу.
Где музыка, а где ее подмена?
– Публика, пришедшая на концерт Кайрата Нуртаса, разгромила один из торговых центров в Алматы. Можете представить, что ваши поклонники могут вести себя подобным образом?
– Знаете, 12 сентября на мой концерт в Центральном парке культуры и отдыха Алматы родители привели с собой 10–12-летних детей. Позже они брали у меня автографы, и один из них сказал: “Я запомню этот день на всю жизнь, можно пожать вашу руку?”. Каждый артист, выходя на сцену, должен думать, для кого он это делает, какую энергию несет людям и что хочет выразить. Это очень важно, особенно в наше время, когда на человека обрушивается огромное количество информации и молодежь не всегда понимает, где музыка, а где ее подмена.
– Раз вы затронули тему ансамбля “Арай”, за счет чего у него столько блестящих выпускников?
– Когда Байгали Серкебаев набирал состав, у него было желание создать аккомпанирующую группу для Розы Рымбаевой – такую, чтобы в ней были самые-самые лучшие музыканты. Я хорошо помню, как пришел на прослушивание с Георгием Метаксой. Мы играли джазовые композиции, я был совсем молодой. После игры на саксофоне набрался наглости и произнес: “…А я могу еще и петь!”. Мне сказали: “Давай спой!”. Я сел за электропианино и спел. И тогда Таскын Окапов, руководитель ансамбля “Арай” и муж Розы Куанышевны, сказал: “Берем!”.
Спасибо Филиппу Киркорову!
– Кстати, это правда, что вашему появлению в Москве поспособствовал Филипп Киркоров?
– Дело было так. В 1988 году в Алма-Ате была группа артистов, приехавших для выступления под Новый год – Филипп Киркоров, Игорь Саруханов, группа “Икс-9” и другие. Ребята из “Икс-9” – наши друзья, мы переписали им “Джулию”, которую они поставили на вечеринке после очередного концерта. Киркоров, услышав ее, спросил: кто это поет? Сказали, группа “Алма-Ата-Студио”. Он переписал ее – тогда же все просто было, приехал в Москву, показал Алле Борисовне и заявил: “Буду петь эту песню, мне ее подарили”. Пугачева усомнилась, сказала, что, пока не узнает истинных исполнителей, петь ее он не будет. Нас нашли в начале апреля 1989-го, – Володя Пресняков. А 15 апреля мы уже появились на улице Тверской у Аллы Пугачевой дома. Так что спасибо нашему “крестному отцу” Филиппу Киркорову!
– В прошлом году вы отметили 30-летие творчества. Макпал Жунусова однажды сказала, что чувствует некий страх, выходя на сцену: “Вдруг уже не нужна публике?”. Вы испытываете что-то подобное?
– Макпал – выдающаяся артистка, у нее проникновенное исполнение, которое сейчас редко встретишь на нашей эстраде. Мало кто знает, что, когда были первые гастроли казахстанских артистов в Индии, Макпал в течение полутора часов одна пела под аккомпанемент своей домбры, держала слушателей! Что касается меня, то фобии такого рода нет. Другое дело – есть опасения: понравится ли новая песня публике, будет ли установлена энергетическая связь с залом? Я не поверю, что артист высокого уровня может спокойно выходить и не переживать об этом.
– Расскажите, как Наталья Бойко, вдова Мурата Насырова, появилась в вашей команде?
– Мы с Муратом и Наташей знакомы с начала 90-х. Они вместе учились по классу эстрадного вокала. Все события, которые были в их жизни, – рождение детей, успехи Мурата, происходили на наших глазах. Случилось горе, и через какое-то время, когда я создавал свой коллектив, мы с моим директором Русланом Магомедовым посчитали, что могли бы взять Наташу в свою команду, помочь ей. Наташа – самый прекрасный представитель нашей команды. Она сглаживает конфликты в коллективе. Это удивительный человек, очень тонко чувствующая натура, духовная личность. Я вижу, как растут ее дети. Аким становится похож на Мурата – его голос, привычки, манера говорить. Лия – старшая дочь – уже в университете, занимается музыкой, искусствоведением. Очень интересный по натуре человек.
Подарок от Бати
– Вы – первый выпускник по классу саксофона Алматинской консерватории. Как произошло ваше знакомство с этим инструментом?
– На тот момент в музыкальном училище Чайковского в Алма-Ате уже был класс саксофона, но в консерватории имени Курмангазы еще нет. После моего прослушивания, а было это в 1981 году, я играл несколько пьес, выученных еще во время учебы в институте культуры в Ленинграде. Благодаря Газизе Ахметовне Жубановой – она была ректором консерватории – приняли решение открыть класс саксофона. А вообще мой первый учитель – Леонид Александрович Пак из Кызылорды. В 9-м классе он приоткрыл мне двери в великий мир джаза. Я услышал икону джаза, величайшего гения Чарли Паркера. После этого мое решение было окончательным: только этот инструмент. До этого играл на гитаре, бас-гитаре, клавишных, барабане, кларнете…
– Сколько у вас саксофонов?
– Сегодня у меня их четыре. Все – уникальные. Сопрано – сто лет, он из числа первых саксофонов, которые делались в Америке для военных духовых оркестров. Мне удалось найти его на аукционе, он превосходно звучит. Второй сопрано – подарок от Владимира Петровича Преснякова. Его я зову Батей. Как-то он позвонил: “Сынок, приезжай, есть для тебя сюрприз”. Приехал к нему домой, на столе лежало несколько саксофонов: “Выбирай”, – сказал он. Я выбрал – мне понравился его бархатный тон. Тенор-саксофон Selmer – мой ровесник. В наше время найти тенор-саксофон в таком хорошем состоянии очень сложно! Альт-саксофон со мной уже 34 года. На нем занимаюсь в большей степени, он всегда звучит у меня на концертах. Звук его уникален.
– Вам не грустно, что не состоялись как джазовый музыкант?
– Джаз – это очень высокое искусство. По моему мнению, сложнее, чем классическое. У классических исполнителей есть ноты, а джазмену надо сыграть тему и потом рассказать интересную историю – свою историю! Это высокоинтеллектуальное музыкальное изложение. Джазмен постоянно думает о форме и гармоническом построении мелодии, находится в форме приема и передачи информации через только присущий джазовой музыке лексикон. Я не обучался джазовой лексике. Для меня это высокая планка, но есть надежда – джазу можно учиться всегда (смеется).
“Джулия” на все времена
– Сколько у вас есть вариантов хита “Джулия”. Как решаете, какой исполнять на концерте?
– Вариантов много: ремиксы с танцевальными приемами; вариант в стиле регги; дискотечный и, конечно, вариант лайф. Все зависит, какое в данный момент у нас выступление. Когда коллектив “А-Студио” еще работал в Театре Пугачевой, песня стала популярной, и все знали, что ее поет группа из Казахстана. Однажды в небольшом городе в России пришли в ресторан, хотели остаться незамеченными, но официант сказал о нас музыкантам. Им захотелось сделать нам приятное, они спели “Джулию”. Кто-то из наших ребят произнес: “Да, “Джулия”, она и в Африке “Джулия”.
– Говорят, что мелодраматичной истории из жизни в песне нет. Железный занавес пал, пошла мода на все иностранное, в том числе на имена…
– Совершенно верно, так и было. Володя Миклошич, сочинивший текст песни, прочувствовал эти настроения в народе, и эффект получился мощный. Красивая аранжировка, хорошее исполнение и текст, в котором ничего сложного, нужно просто запомнить имя – Джулия.
– Многие музыканты не любят исполнять песню, по которой их узнают, – напелись за карьеру. А у вас какие отношения с “Джулией”?
– Вы знаете, нормальные, благодарные. Если бы не эта песня, нас бы не услышала Алла Пугачева. И за это надо благодарить небеса. Такой шанс авансом сверху упал, чтобы мы им воспользовались. Я вообще стараюсь благодарить людей, которые меня в жизни чему-то научили, подсказали, помогли. Исполнить “Джулию”? Всегда, пожалуйста!
– Вы сотрудничаете с российскими и казахстанскими авторами, а раньше и сами сочиняли музыку…
– У меня есть свои песни, но это пока большой секрет. Эти песни – импровизация, они рождаются во время занятий, распевания. Я их записываю на диктофон и периодически прослушиваю. Наверное, придет время, когда буду петь свои песни. Но я достаточно самокритичный человек и доверяю это профессиональным композиторам, моим друзьям – Еркешу Шакееву, Куату Шильдебаеву, Павлу Есенину и многим другим. В этом году мы с Куатом начали работу над вторым казахским альбомом, практически через 10 лет после выхода совместного альбома “Отан Ана” (2003). А с Пашей Есениным записываем новый альбом красивых песен.