Обитель “золотых имен”
В конце XIX – начале ХХ века в Семипалатинске почти все знали Мухамедхана Сейткулова. Он давал уроки ислама в мечети Тыныбая, впоследствии служил имамом в мечети Ахмета Ризы. При этом обладал широкими познаниями в самых разных сферах. В его доме была богатейшая библиотека, занимавшая целую комнату и включавшая в себя практически всю мировую классику. Сам хозяин читал на казахском, русском, татарском, арабском языках, собирал народные исторические поэмы и слыл щедрым меценатом. Именно Сейткуловым, например, финансировалось издание газеты “Сары-Арка” и журнала “Абай”, выходившего под редакцией Ж. АЙМАУТОВА и М. АУЭЗОВА.
В Европе такой дом, где собирались поэты и писатели, назвали бы литературным салоном. В Семипалатинске обходились без высокопарных терминов, но суть от этого не менялась – в этом доме велись бурные дискуссии об истории, культуре и литературе, о прошлом и будущем своего народа. Здесь зарождался первый казахский театр. Высказывались яркие мысли, рождались свежие идеи. А частыми гостями бывали Алихан БУКЕЙХАНОВ, Ахмет БАЙТУРСЫНОВ, Магжан ЖУМАБАЕВ, Мыржакып ДУЛАТОВ, Жусипбек АЙМАУТОВ, Султанмахмут ТОРАЙГЫРОВ, Амре КАШАУБАЕВ, Иса БАЙЗАКОВ, сын Абая – Турагул. Словом, те, чей вклад в историю и культуру отечества внес золотые страницы в летописи славы страны.
Приезжая в Семипалатинск, у Сейткулова останавливался Шакарим КУДАЙБЕРДИЕВ. В 1912 году в один из таких визитов была сделана знаменитая фотография Шакарима, которая долгое время хранилась в доме Мухамедхана-ага и до последнего времени считалась единственным сохранившимся изображением поэта.
Частым гостем в доме, еще со времен учебы в учительской семинарии, был Мухтар Ауэзов. Гостеприимный хозяин дал ему возможность проводить в своем доме репетиции пьес “Енлик-Кебек” и “Каракоз”. Жена и сноха Сейткулова стали первыми “моделями” для будущих спектаклей – доставали из сундуков старинные национальные костюмы и фотографировались в них для костюмера.
Гонения и арест
В начале 1920-х те, кто “вчера был никем”, под видом политического равноправия лишали имущества состоятельных сограждан. В 1921 году у Сейткуловых конфисковали дом. Хозяевам оставили лишь две комнаты, передав остальную часть казахской начальной школе № 20. А в 1928-м лишили и этого, заодно забрав табуны лошадей. На оставшиеся сбережения Сейткулов купил четырехкомнатный дом. Спустя четыре года забрали и его. Большому семейству пришлось ютиться в маленькой хибарке по улице Солдатской. Уже тогда было понятно: это не последняя капля горечи в семейной пиале. Несмотря ни на что, Мухамедхан Сейткулов и мысли не допускал о спасении своей жизни ценой бегства с родной земли.
24 ноября 1937 года пришлось на месяц Рамазан. Семья Мухамедхана Сейткулова держала пост – уразу. Уже была прочтена молитва, отведана, как положено, перед рассветом пища… Вдруг послышался топот копыт и раздался сильный стук в дверь. В дом вломились трое вооруженных людей. Они крикнули главе семейства: “Встать, вы арестованы!”.
Мухамедхан Сейткулов, сидевший рядом с люлькой внука, не успел толком понять, что произошло, как был выведен из дома. Оказалось, навсегда. Родные несколько месяцев не могли узнать, что случилось с ним. Вскоре один из сотрудников НКВД сказал, что Сейткулова, как одного из участников антисоветской группы мусульманского духовенства, осудили на 10 лет без права переписки и сослали в Сибирь.
Как перевыполнялся план по репрессиям
Прошло несколько десятилетий, прежде чем стала известна правда: 27 ноября постановлением управления НКВД по Восточно-Казахстанской области Сейткулов был приговорен к расстрелу. А уже 2 декабря приговор привели в исполнение…
В ту ночь в Семипалатинске расстреляли около ста человек. Место их захоронения так и осталось неизвестным. А у семьи Сейткулова не осталось не только могильного камня, но и фотографий – они были конфискованы вместе с вещами, библиотекой, драгоценностями еще во время гонений 1920-х годов.
Между тем недавно был обнародован шокирующий документ 1937 года за подписью тогдашнего секретаря ЦК ВКП(б) Казахстана Левана МИРЗОЯНА. “По антисоветским элементам нам было предоставлено право репрессировать по первой категории 8 тысяч человек и по второй – 8 тысяч человек, – пишет Мирзоян Сталину в шифровке под грифом “строго секретно” в тот день, когда был расстрелян Сейткулов. – Сейчас эти лимиты почти полностью использованы. Мы должны к 10 декабря 1937 года окончательно зачистить и покончить с активным антисоветским элементом. По этим двум категориям активного повстанческого, диверсионного и шпионского элемента нами изъято по ликвидированным организациям и группам на 1600 человек больше установленного лимита. Для полной зачистки остатков мы просим разрешить нам дополнительно репрессировать по первой категории 1 тысячу человек”.
– Этот документ – образец бесчеловечности и цинизма, – заявила профессор PhD, директор общественного фонда “Центр образования и культуры имени К. Мухамедханова” Дина МУХАМЕДХАН. – О нем в Казахстане почти никто не знает. До сих пор архивы, касающиеся сталинских репрессий, остаются закрытыми. Это же страшно, когда нам заявляют, что места массовых расстрелов неизвестны, как неизвестны и места захоронений. Почему же сегодня мы скрываем преступления того времени? Ведь чем долее сокрыта правда, тем больнее это отзовется в будущем.