Число славян сократится до 5–6 процентов. Из 21–22 миллионов жителей всех русскоговорящих будет на уровне 1 миллиона человек. Какие изменения ждут страну?
Население Казахстана увеличивается волнообразно. После “черного казахского тридцатилетия” – с 1916 по 1946 год, когда нация потеряла половину популяции, в 1950–1960-х годах произошел первый зафиксированный демографический взрыв. Отзвуки этого события мы переживаем до сих пор.
Демографические волны накрывают страну каждые 20 лет. Первая зафиксирована в 1980-х годах. Вторая – в 2000-х. Через 3–4 года следует ждать третьей волны. Теперь рост населения происходит не потому, что популярны многодетные семьи, а из-за большого количества молодых людей, вступающих в брачный возраст.
Сейчас казахов в стране 12 миллионов из 18 миллионов жителей. Пара штрихов. В прошлом году, по данным "Демографического ежегодника Казахстана", 92 процента всех рожденных составили именно они. Казахи также обогнали славян по показателю смертности. Это означает, что основной этнос уже перекрыл все остальные по всем демографическим параметрам. Впервые за 100 лет динамику роста населения в Казахстане определяют коренные жители. Что от этого надо ожидать?
Все в город
Последние 20 лет наметилась четкая тенденция роста городов. Доля урбанизированного населения превысила 55 процентов. Конечно, главная причина здесь – экономика. В городах легче выжить, больше заработки. Можно приобрести новую специальность, поднять профессиональный уровень. Выше качество жизни. Как и ее продолжительность.
Такая тенденция сохранится в будущем. Это, в принципе, отвечает интересам и государства. В 2003 году была принята программа развития сельских территорий. Где прямо отмечалось, что людей надо вывозить из неблагоприятных зон, переселять их в перспективные села и города, давать землю, дома, участки, помогать начинать свое дело и получать профессию. Второй этап – переселение мигрантов в города.
Шымкент – кузница кадров
Казахстан стремительно молодеет. По подсчетам Нацбанка, численность населения в возрастной группе 0–15 лет увеличится к 2025 году на 1,1 миллиона человек по сравнению с 2014 годом. В этой группе будут доминировать дети, рожденные от многочисленного поколения 1980-х годов. В следующие 10 лет число их сократится. На смену придут рожденные от поколения 1990-х годов. Малочисленного. Наконец, к 2050 году численность данной группы увеличится еще на 1 миллион человек ввиду увеличения доли детей, рожденных от поколения 2000-х годов.
Самые “молодые” области – Туркестанская, Мангистауская, Кызылординская, Атырауская, Жамбылская, Алматинская и, как ни странно, город Нур-Султан. Здесь доля молодых людей до 14 лет – примерно пятая часть от всех живущих.
“Старые” регионы – Павлодарская, Восточно-Казахстанская, Костанайская и Северо-Казахстанская области. Они же традиционно считаются “славянскими”. В течение 20 лет на севере страны будет происходить естественная депопуляция. Так будет отражаться естественное старение и сокращение численности русскоязычных этносов.
С 2014 года в Казахстане работает государственная программа “Серпін-2050”. Цель ее – обучить и трудоустроить молодежь из южных регионов с избытком трудовых ресурсов на востоке, севере и западе Казахстана – в регионах, испытывающих дефицит кадров. Хорошо или плохо, но программа работает. Пока проблема стоит не так остро, поэтому главное – это получение опыта по переселению населения в проблемные районы.
Кстати, вокруг “Серпин” уже возникают конфликты. Часть местных казахов в ВКО открыто выражают недовольство тем, что их исключили из этой программы. У них нет понимания, почему приезжие пользуются привилегиями, тогда как они должны оплачивать свое обучение в тех же вузах, хотя все являются гражданами одной страны с одинаковыми правами.
Молодежь живет в селе
Страна урбанизируется. В 2013 году в городах жило 55 процентов казахстанцев. Сейчас – почти 58. Соответственно доля сельчан тоже упала на те же 3 процента. Но вот доля детей до 15 лет на земле все равно остается высокой – за 6 прошлых лет она держалась на уровне 13 процентов от всего населения страны. Понятно, что в основном за счет более высокой рождаемости: в сельской семье обычно больше 3 детей, в городской – 1–2 ребенка.
После принятия данного факта надо понять, что эту молодежь надо учить. Желательно там, где она проживает. Причем учить не только сельским специальностям типа механизатор или животновод, но и тем, что пригодятся им в городе, – сварщик, строитель, токарь, фрезеровщик, механик, бухгалтер, электрик. Надо восстанавливать систему техникумов и ПТУ, где молодые люди смогут получать знания. Желательно бесплатно.
Родом из бедности
Понятно, что, если молодежи больше в селе, она будет в массе своей бедной. Обычно, когда хотят показать разрыв в доходах между городом и деревней, приводят в пример уровень средней зарплаты, которая у горожан выше в 2–3 раза. Более показательно другое сравнение.
В ауле живет 45 процентов населения страны. Но в структуре валового национального продукта весь АПК занимает всего 5 процентов. Если убрать поправки на трудовую миграцию, выезды на заработки и работников на перерабатывающих предприятиях, то горожанин обычно в 5–8 раз продуктивнее селянина. Это не означает, что последние сплошь бездельники. Тут две проблемы.
Первая – больше трети крестьян живут натуральным хозяйством. Они не производят товар, а выживают. У них может и не быть доходов. Если что-то надо купить, человек продаст на рынке барана или телку и потратит деньги на мануфактуру. Он экономический невидимка.
Вторая – мелкий частник неэффективен. Простая кооперация повышает его доходы в 2–3 раза. Крупное хозяйство – на порядок. Задача – объединить всех в более или менее крупные самоуправляемые структуры. Тогда село сможет и накормить город, как это должно быть, и сможет зарабатывать достойные деньги на производстве.
Эти знания также надо передавать. Кто будет делать?
Язык будет казахский?
То, что девять из десяти казахстанцев будут казахами, совсем не означает, что казахский язык станет главным. Более того, есть риск, что он деградирует, а сфера его применения жестко ограничится бытом. Русский останется лингва франка, в международном общении его потеснит английский.
Казахский язык не развивается из-за чрезмерной заполитизированности. Он стал маркером разграничения сил по принципу “свой-чужой”. Патриот обязан знать его априори, и никого не волнует, что происходит с самим средством общения как живой системой.
Последний казахский толковый словарь был издан к 20-летию независимости РК Институтом языкознания имени А. Байтурсынова в 2002–2011 годах. И тут же стал библиографической редкостью. Простому человеку он недоступен. Старшее поколение помнит про второе издание русско-казахского толкового словаря 1984 года. Но его тоже не достать. Работа по созданию словарей ушла в Интернет, так как денег на бумажные носители никто не выделяет.
В любом книжном магазине – масса литературы на казахском. Половина из нее посвящена истории. Часть – литературоведению и политике. Опять-таки, благодаря близости этих дисциплин к политике и пропаганде. Книг по казахской филологии практически нет.
До сих пор идут жесткие споры о том, следует ли переводить профессиональные термины. Хотя в большинстве стран мира принимают национальную терминологию того государства, где происходит прогресс в той или иной отрасли. В высоких технологиях заимствуют из английского языка, а в геодезии, например, из немецкого.
Большая часть научных работ казахстанских ученых по естественным дисциплинам пишется на русском, затем переводится на английский для публикации в научной периодике. Те же труды, которые изначально пишутся на казахском, в основном посвящены истории и политике.
То, что именно язык – это слабое место, говорит и структура образовательных грантов, выделенных по программе “Серпін-2050”. В этом году на учебу в университетах по ней было заявлено 5 089 грантов. Студентам предложено более 350 специальностей, 195 из них – больше половины! – технические, 91 – педагогические специальности, и 64 – на сельское хозяйство.
По условиям программы молодые люди получают образование в вузах на территории тех регионов, где они будут жить в будущем. В северных областях. Большая часть из них обучаются на русском языке, так как в тех же Костанае и Усть-Каменогорске нет специалистов, способных обучать техническим специальностям на казахском. Как следствие, проблема языка переносится в будущее, с надеждой, что, может быть, потом что-то решат.
Надежда, что молодые специалисты, которые меняют старые кадры на промышленных предприятиях севера, заговорят на профессиональные темы на казахском, также мала. Опыт показывает, что при замещении технического слоя профессиональный язык остается.
Для развития родной речи нужно сначала создать массу словарей – толковых, орфографических, синонимов, различных терминов. Это база, на которой существует любой язык. Переход на латиницу только обострил эту проблему.
Риск потерять лицо
Массовое переселение в города может сыграть злую шутку с культурой. Считается, что город и промышленные ниши разрушают традиции. Раньше, при СССР, города занимали славяне. Как пришлые, они слабо соприкасались с местным сельским казахским населением. Поэтому казахская идентичность жила сама по себе, и ей ничего не угрожало. Теперь ситуация меняется. Казахи активно перебираются в города, осваивают рабочие специальности, знакомятся с другими людьми, их культурой. Многие забывают обычаи предков. При растущей мононациональности потеря этнических кодов обычно происходит очень быстро.
Примерно по такому же принципу образовались “асфальтные”, или шала-казахи – потомки индустриализации страны в 1960–70 годах. Сейчас эти ниши освобождаются. И чем быстрее происходит замещение, тем быстрее происходит “асфальтизация”. С уходом носителей сам русский язык остается. Он оказывается более приспособлен к освоению городского пространства. На нем легче говорить. Замещение языка происходит в течение одного поколения.
АЛМАТЫ