Еще в 2008 году рассматривали 3 варианта размещения атомной электростанции. Это города Балхаш, Курчатов и Актау. В те годы актаусцы выходили на акции протеста и выступали против АЭС. Спустя 5 лет – в 2013 году – об АЭС заговорили снова. Мнение жителей Актау к тому времени не изменилось. Удивительно, но позицию общественности поддержали тогда акимы города и области, а также депутаты маслихатов.
То, что АЭС возведут в Актау – маловероятно, считает общественник, руководитель НПУ “Эко Мангистау” Кирилл ОСИН.
− Обожглись здесь еще в 2013 году, поэтому, скорее всего, Актау не будет рассматриваться как потенциальная локация. Пока говорят о Курчатове и Балхаше, как и много лет назад. Но всё может измениться в любой момент, − говорит Кирилл Осин.
В 2008 году, когда впервые заговорили о возможности строительства АЭС, в Актау проходили общественные слушания.
Люди с плакатами запрыгивали на сцену, не давали слово выступающим и всячески старались сорвать обсуждение.
Тогда на время всё затихло. Через год после слушаний каким-то волшебным образом появился документ, по которому прошедшие слушания были проведены на тему согласия общественности на строительство АЭС. И якобы вся общественность была очень даже за. В 2013 году правительственная рабочая группа снова занялась поиском месторасположения будущей АЭС и вопросами конфигурации потенциальной атомной станции. Российская сторона в то время предложила проект атомной станции ВБЭР-300.
Первый и самый весомый аргумент у лоббистов – это наличие кадров, то есть специалистов-атомщиков в Актау. Здесь впервые в мире в 1973 году запустили атомный реактор на быстрых нейтронах – БН-350. Реактор участвовал в опреснении морской воды, производстве электроэнергии и тепла. Ранее он принадлежал РГП “МАЭК”, но затем предприятие обанкротилось, а его имущество было продано. В 90-е годы собственником и эксплуатирующей организацией атомного реактора БН-350 стало ТОО “МАЭК-Казатомпром”. В 1999 году вышло постановление правительства РК о приостановке деятельности уникального реактора и о выводе его из эксплуатации – этот процесс должен продлиться еще, как минимум, полвека. По одним источникам, БН вывели, так как здесь можно было нарабатывать оружейный плутоний-239, который мог попасть в нечистые руки. По другим – это решение было связано с выделением США средств на новое опреснительное и отопительное оборудование. Часть топлива была вывезена на Ульбинский металлургический завод, остальная часть еще находится в топливных бассейнах. Остывать ядерное топливо, прежде чем можно его захоронить, будет еще долго.
Специалисты, которые работали на БН-350, в 90-е годы разъехались, а те, кто оставался, давно вышли на пенсию.
− Нет кадров не только в Актау – их нет во всем Казахстане, потому что мы не готовим физиков-ядерщиков и аналогичных специалистов. Тут нужно понимать, что помимо экологических рисков в случае нештатных ситуаций есть еще и политический вопрос. Неважно, какая страна нам предложит технологии, и неважно, с кем страна будет сотрудничать, если вдруг решит строить АЭС, – в любом случае, будет зависимость от этой страны. Она привезет к нам своих специалистов – это будет на десятилетия, пока мы не обрастем собственным кадровым "жирком". До тех пор нам никто не доверит эксплуатацию атомной станции. К тому же строительство АЭС стоит огромных денег. В 2013 году называлась цифра – 4,5 миллиарда долларов. С тех пор прошло около 10 лет, естественно, цена выросла. Где Казахстан возьмет эти деньги? Скорее всего, это будет заём, а затем деньги по договоренности нужно будет возвращать. И тут уже финансовая зависимость. Сейчас уже звучат голоса, что мы не можем нормально склады охранять, всё взрывается, куда нам еще атомную станцию? – добавляет эколог.
Второй аргумент, который когда-то приводили в защиту строительства АЭС, – это тарифы. Они, как отмечали, будут ниже.
− Когда говорят, что атомная энергия экономически выгодна, я могу поспорить. В 2013 году я смотрел тариф, и уже тогда предполагалось, что он будет выше, чем мы платим сейчас. Хотя нас убеждали в обратном. Это была откровенная ложь. Потому что все издержки на содержание и вывод из эксплуатации изначально закладываются в тарифе. К примеру, 40 лет используют станцию, и все эти годы, как в кубышку, копят деньги, чтобы потом ее выводить, когда она отработает свой срок. Зная ситуацию в стране, я более чем уверен, что через 40 лет не будет ни этого фонда, ни этих денег.
К слову, мангистаусцы до сих пор оплачивают ежегодно 1,2 миллиарда тенге на содержание БН-350, который не работает уже почти 20 лет. Эти деньги заложены в тариф на производство электроэнергии.
Об этом большинство жителей Мангистау неожиданно узнали несколько лет назад из открытого письма НПО региона к акиму и прокурору области. В письме было требование: разобраться в тарифообразовании региона. Неправительственные организации указали, что в тарифе на электроэнергию, который, к слову, самый высокий в стране, заложены в том числе и затраты на атомный реактор. Причем они росли с каждым годом. Так, в 2016 году затраты предусматривались в размере 1 076 814 000 тенге, а в 2018-м − 1 203 478 000 тенге. Для покрытия этих затрат были предусмотрены другие источники финансирования – его должна была обеспечить американская сторона. МАГАТЭ выделило огромные по тем временам деньги (о сумме неизвестно до сих пор), но куда они ушли – это тайна, покрытая мраком.
Также до сих пор неизвестно, какая конкретно сумма “сидит” в тарифе на производство электроэнергии для потребителей. Общественники судились с энергокомбинатом и требовали исключить из тарифной сметы затраты на содержание БН-350. Но ничего не добились. Главный аргумент энергокомбината − на объектах БН-350 находятся тысячи тонн радиоактивных отходов, и ненадлежащее их содержание может привести к экологической катастрофе, поэтому финансирование этих затрат осуществляется за счет средств компании. Суд встал на сторону предприятия. На протяжении последних лет общественники обращались в правительство с требованием о выделении бюджетных средств на содержание реактора.
“Вышеуказанный вопрос неоднократно обсуждался на республиканском уровне. В 2017 году на Совете Безопасности были рассмотрены вопросы непрерывной работы энергетического комплекса. А в 2018 году протоколом совещания министерства энергетики определена целесообразность сохранения затрат по содержанию атомной реакторной установки в тарифе на электрическую энергию МАЭК до определения альтернативного источника финансирования”, – говорится в ответе областной прокуратуры.
Экологи говорят: еще ни одна страна в мире не обладает опытом, что делать с отработанными отходами от АЭС.
− Эти отходы от БН-350 с нами еще 50 лет, пока они будут остывать. Что будет через 50 лет, никто не знает, потому что нет еще в мире технологий, и никто не обладает опытом, что делать дальше. Все страны мира, которые проходят период вывода из эксплуатации АЭС, пока остужают топливо. Нет пока страны, которая успешно бы что-то сделала с этими отходами. Это протянется сотни лет, и это головная боль будущих поколений. То есть все эти отходы с нами на долгие десятилетия, и мы их будем содержать, − утверждает Кирилл Осин.
Третий аргумент – это будущий дефицит энергии и возможность продавать излишки. Однако он тоже вызвал массу вопросов. Куда и кому продавать? Туркменистан с дешевым газом вряд ли нуждается в этой покупке. На юг? Тогда нужно тянуть ЛЭП несколько тысяч километров, что обойдется в “очень кругленькую сумму”, а потери энергии будут огромны. Использовать всю энергию только внутри Мангистау? А насколько это целесообразно?
− Да, запасы энергии нужны, никто не спорит с этим, тем более если к 2030 году в стране будет существенный дефицит, то нужно наращивать мощности. В 2013 году говорили, что дефицит будет в Мангистау, но есть документ об энергобалансе Казахстана. Там как раз написано, что в нашей области – профицит электроэнергии, и мы занимаем вторую строчку снизу из тех, кто нуждается в электроэнергии.
Кстати, в 2013 году заявляли, что сейсмичность у нас нулевая, а у нас возможно землетрясение в 9 баллов. Говорили о том, что уже есть площадка, но фактически ее нет. Она действительно была когда-то подготовлена – СССР здесь планировал построить второй реактор, но начался 1991 год, и всё развалилось. С тех пор прошло много лет, поэтому нельзя на этой площадке строить. Сейчас, если будут дискуссии по поводу строительства АЭС – а они обязательно будут, их нужно сделать открытыми и честными.
Кирилл Осин отмечает: атомная энергетика по сравнению с той же гидроэлектростанцией или угольной – “чистейшая”.
− Параллели пытаются провести с Фукусимой или Чернобылем, но они не совсем состоятельны, потому что те станции были построены по старым технологиям, сегодня они совершенно другие. Но мы знаем, что ничто не может быть на 100 процентов безопасным. АЭС экологична, если работает в штатном режиме. Но гарантий не даст никто. Тем более с уровнем коррупции в стране.
БН-350, кроме того, что он обеспечивал всю область электроэнергией, водой и теплом, оставил после себя еще и озеро. Сейчас это заповедная зона Караколь. Чистую воду после охлаждения реактора нельзя было сбрасывать напрямую в море, так как она была горячая. Поэтому ее сбрасывали в естественную низменность. Постепенно она заполнилась водой, через море в нее попали микроорганизмы. Сейчас это место обитания и зимовки для 150 видов птиц из казахстанской и международной Красных книг.
− Атомная электростанция в Казахстане могла бы стать хорошим драйвером для развития науки, технического прогресса. Если бы не одно “но” – это коррупция. Она всё и перечеркивает. В Нур-Султане уже больше 10 лет не могут построить надземное метро – бюджетные деньги разворованы. У нас много лет не могут построить очистные сооружения, большие проблемы с питьевой водой. А мы говорим об атомной электростанции! Я считаю, что позиция людей в этом вопросе предсказуема – большинство будет против, − считает Кирилл Осин.
Эколог отмечает: если решение о строительстве атомной станции в Казахстане будет окончательно принято, то этот вопрос нужно обязательно рассматривать с общественностью и, конечно, адекватно оценивать все риски.
Актау